— Ну, если вы так хотите, то в следующий раз только, — начал оправдываться Альбумин.
— Что с Аланом? — Обеспокоенно спросила Сиверина.
— Он без сознания и возможно не чего не помнит, пытаясь нормализовать дыхание, сказал Альбумин.
— Где он? — Задала очередной вопрос.
— В лазарете, — повторил заново Альбумин.
Сиверина стала быстро одеваться, нервничала, боялась, но при этом радовалась, что хоть что-то стало известно про мужа. Одевшись как попало, она быстро направилась в лазарет и то и дело трепала рукав у мантии.
— Алан, — выпалила Сиверина сразу же, как только зашла в лазарет.
Около Алана стояла мадам Смит, она нежно и любя меняла холодную компресс со лба.
— Доброй ночи профессор, — Поздоровалась мадам Кигельрот с Сивериной.
— Как он себя чувствует на данный момент? — Забыв поздороваться с лекарем.
— Он без сознания и здоровью его не чего не угрожает, — сообщила мадам Кигельрот, глядя на то, до чего довёл стресс профессора Сиверину Морох.
— Его нашёл колдун-лекарь в деревне, что не далеко от школы находится, он раньше работал здесь и вашего мужа он узнал. Как увидел, сразу его отправил сюда, к нам. Повезло что маглы не нашли, — отчитался Альбумин профессору Сиверине.
— Вам бы отдохнуть, — нежно сказала мадам Кигельрот, — круги с мешками, под глазами от плохого сна, седина в сорок лет, — отчитывала мадам Кигельрот, покачивая головой.
— Не когда отдыхать, то сын исчез, то муж, — тяжело вздохнула, глянув уставшими глазами на супруга, что лежал с компрессом на лбу.
— Дел полно у вас, о проблемах беспокоитесь, а о себе и думать забыли, сколько лет вас знаю, всё время в школьные годы попадали ко мне с переутомлением, — спокойно, но осуждая, говорила лекарь, — а вот всё почему? — Спросила, глянув обеспокоенно на женщину.
— Потому что училась, — ответила на поставленный вопрос.
— Вот видишь, ты с девяти лет у меня каждый месяц была с переутомлением, — покачав недовольно головой, пошла в коморку.
Сиверина стояла, смотрела на мужа, вспоминая слова о девочке, из дневного факультета, думая об «оборотне», и об игре, которую затеял, не пойми для какой цели.
— Этот оборотень очень странный, — нарушил небольшую тишину Альбумин, — кажется, он либо не знает, что дальше делать, или он нарочно путает нас и не хочет, чтоб мы его поймали, — предположил старшина, глянув на Сиверину с теплотой в глазах, но болью душевной в груди.
— Ещё это девчонка, — продолжила разговор Сиверина, не отводя взгляда от мужа, — она по любому как-то связана с оборотнем и надо узнать, как и что он сделал ей такого, что она стала ему помогать такому преступнику, — сказала и глянула в ореховые глаза Альбумину.
— Он опасен, он очень опасен, — начал бредить Алан, — Сива прости, — шептал профессор в бреду.
— Вот черт, — Сиверина побежала в коморку Мадам Кигельрот, чтоб позвать, а Альбумин ушёл, посчитав себя лишним.
Мадам Кигельрот прибежала с баночками с настойками, и сразу же начала что-то всё делать и делать. Она делала все слаженно и быстро, по её глазам было видно, что она чего-то боялась.
— Надо его перевозить в другое место, если он ещё кого-то заразит, то начнётся эпидемия, — с ужасом сказала мадам Кигельрот.
— Что с ним? — Побелев от ужаса, еле выдавила вопрос женщина.
— У него дракончик, — прошептала мадам Кигельрот, — болезнь не так заразна, как опасна.
После слов лекаря, профессор Сиверина села на рядом стоящую койку. По её щекам потекли ручьи слез. Дракончик это вирус не смертелен, но его очень долго и сложно лечить. К сожалению, на данный момент многие запускают, и это перерастает в драконовую лихорадку — это уже смертельно.
— Куда его перевозить будешь? — Спросила у мадам Смит Сиверина.
— В святую Георцинию. Там есть комната, выделена именно для этого вируса, — печально говорила мадам Кигельрот, её голос, был пронизан слезами и душевной боль.
Профессор Сиверина, поспешно вытерев слезы, направилась к себе в комнату, чтоб успокоиться. Она шла и не понимала, куда ведут её ноги. Они были ватными, не подавались контролю над ними, всё тащили и тащили, не пойми куда.
Дошла, таким образом, до коридора, где и пропал её муж. Боль в груди появилась так неожиданно, что даже слезы не смогла сдержать профессор Сиверина Морох. Она села на пол, подтянула к себе ноги и спиной оперлась на стену, по её щекам текли слезы, она тихо завывала.
— Профессор? — Услышала тихий голос отца Снежаны.
Вытерев слезы быстро слёзы, она пыталась успокоиться, но у неё не получалось. Отец Снежаны подошёл к ней, взял под руку и повёл к себе в спальню, чтобы успокоить рыдающую от горя женщину.
Дойдя до спальни, профессор Сиверина рыдала уже навзрыд, еле дыша и не чего не видя из-за слез. «Профессор» посадил её на кровать, она свернулась клубком и завыла, позабыв, что она взрослый человек и должна держать себя в руках перед подчинёнными. Вой её был пронзительным и таким, что даже душа хотела сжаться и лопнуть на несколько сотен маленьких осколков.
Отец Снежаны знал по собственному опыту, что если хорошо поплакать и при этом не кто не будет мешать, то станет очень хорошо и спокойно. Мужчина просто стоял со стаканом воды в руках и ждал, когда профессор Сиверина, выпустит все свои переживания, страдания и боли через слезы и завывания.
Переживаний у профессора оказалось очень много, и добрый час она плакала и еле уже дышала, но все же её истерика стихла, и она сладко заснула.
«Профессор», что владел огромным любопытством, поставил напротив кровати стул, сел на него и стал наблюдать за женщиной, как вековой ждун.
Ему было интересно, что будет происходить с Сивериной, пока она спит. Он часто наблюдал в детстве, как спят его родители, он готов был стоять всю ночь тихо как мышка и наблюдать за происходящим. О его мании наблюдения, узнал отец случайно. Отец вернулся раньше с ночного дежурства и увидел, как он стоит и смотрит через щель пристально на свою спящую мать, скандал в тот день был очень серьёзный, его даже отвели к психологу, но тот не смог не чего сказать, только покачал головой и развёл руками.
Это чувство наблюдения, снова появилось, он чувствовал какой-то кайф, расслабление, когда смотрел на спящего человека.
Сиверина спала крепко, изредка бурчала себе что-то под нос. От каждого шороха, который делала Сиверина, «профессор» чувствовал насыщения и радость от происходящего.
Так прошла целая ночь и только когда настало утро и Сиверина начала просыпаться, «профессор» опомнился и начал разминать ноги, которые затекли во время того момента когда он сидел, да наблюдал за сном Сиверины.
— Доброе утро профессор Сиверина, — поприветствовал отец Снежаны, как только она открыла глаза.
— Доброе утро «профессор», — ответила взаимностью Сиверина, потерев опухшие от слез глаза.
Профессор Сиверина Морох сидела на кровати, судя по взгляду, у неё болела голова, из-за вчерашней истерики. «Профессор» принёс ей тот самый стакан воды, который хотел дать ещё вчера ночью, но не смог, она заснула.
— Держите, — Протянул стакан воды, нежно улыбнувшись.
— Спасибо, — Нежно поблагодарила Сиверина.
«Профессор наблюдал, как она пьёт, он смотрел на неё с любопытством и восхищением.
— А как твоё имя настоящее? — Поинтересовалась женщина, — а то прозвище я знаю, а имя нет.
— Кеша, — С некой забавой произнёс своё имя.
Глава 17: Страх за профессора Мороха
— Красивое имя у тебя, — улыбнулась женщина.
Профессор Сиверина и Кеша сидели на кровати и просто молчали. Женщина боялась за своего мужа, ей было страшно, что если в ближайшее время не найдётся врач, который бы вылечил его, то его диагноз перерастёт в серьёзнее и он погибнет.
Это заболевание начальная стадия «драконьей лихорадкой» его называют на такой стадии «дракончик». От этого заболевания много колдунов погибает и только некоторые, которым очень сильно повезло.
