— Разумеется.
— Чудненько. Тогда я от вас снова к драйгам отправлюсь, не дают они мне покоя.
— Прямо сейчас? — в голосе исследователя послышалась надежда.
— Ну уж дудки, пока никуда я от вас не денусь. Кстати, на тебя я до сих пор обижен.
— Отомсти мне и со мной не разговаривай, — предложил Аодхан.
— Не-а, — весело подмигнул Альм, — я лучше в честь тебя песнь сложу.
Целитель закатил глаза.
— Только сделай одолжение, исполняй ее перед своей благодарной публикой, — и легонько потрепал своего дромадера по загривку.
Мальчишка ухмыльнулся лукаво и вернулся в конец каравана.
Только к середине ночи караван прибыл к стоянке кочевников. Дорога порядком утомила всех гостей племени, но, когда на горизонте показалось поселение племени, об усталости уже никто и не вспоминал.
— Ух ты, откуда среди песков такая пышная растительность? — удивился Альм, рассмотрев на горизонте пальмы, зеленую траву и кустарники, и с нетерпением уставился на Ашт-Ара в ожидании ответа.
— Владетель пустыни наделен величайшим даром чувствовать воду и призывать ее по своему желанию, — отвечал второй советник. — Там, где долго стоит наше племя, возникает оазис, — он сделал широкий плавный взмах рукой.
— Правитель пустыни обладает водной магией, действительно удобно, — одобрил Целитель.
Когда караван подъехал еще ближе, стало видно, что вся растительность и сама стоянка расположены около не слишком большого серповидного озера. На другом берегу серпа, прямо по центру его «лезвия» высился широкий, величиной с несколько обычных, белый шатер с красными и черными узорами.
— Жилище Великомудрого? — осведомился Аодхан у их проводника.
Тот учтиво поклонился в знак правильности такой догадки.
— Владетель Али-Ран примет вас завтра, сейчас же вы можете дать отдых телу и душе в ваших покоях. Вот шатер для вас, — Ашт-Ар указал на бело-красную палатку неподалеку от того места, где они стояли. А для девы-воительницы похожий установлен на женской половине оазиса, — он махнул рукой на противоположный край «серпа».
— Хм… — Аодхан задумчиво смотрел то на палатку, в которой им с Балагуром предстояло обитать, то на самого Альма, сияющего ярче начищенного медного таза, — а нельзя их с Мэбхн местами поменять?
— У нас так не принято, — сокрушенно покачал головой советник, словно этот факт глубоко печалил его самого. — Женщинам нельзя на мужскую половину. Жены могут жить в шатре у мужа, если он так хочет… — и, прежде чем Целитель успел что-то возразить, добавил: — тогда они должны носить покров и прятаться от взглядов других мужчин, чтобы не вводить их в искус.
— Понятно… вообще не наш вариант, — подытожил мальчишка, поглядывая на посмеивающуюся Стражницу, — так что, господин Ибдхард, сладость общения нам сегодня делить с вами, — и он широко улыбнулся начинающему кипятиться Аодхану.
— Покров только не забудь нацепить, — буркнул тот сердито, — желательно звуконепроницаемый, а то я уже чувствую непреодолимый искус… Надрать тебе уши, например.
— Господин Ибдхард! — раздался в темноте громовой шепот Альма.
— Изыди!
— Ваше Целительское Величество!
— Сгинь!
— Аодхан!
— Ну, чего надо?
— Как по-твоему лучше «.. всем хорош, но грубиян».. или «…умник, только хулиган»?
— Юное дарование, — проникновенно протянул Целитель после непродолжительного молчания, — смотри не захлебнись в своем таланте.
— Тогда явно первый вариант, — решил Альм и добавил ворчливо: — Ты, кстати, в курсе, что твоя фамилия ни с чем не рифмуется?
— Я должен переварить эту трагическую новость, — пробормотал Целитель и добавил громче: — в тишине. Так что, Альм, катись к вивернам.
Новый день принес гостям племени массу новых впечатлений. Ранним утром, едва приезжие успели глаза со сна продрать, к ним в шатер зашли двое молодых мужчин-кочевников. Один поставил на середину шатра широкий поднос, полный угощений. Второй — тяжелый кувшин с водой и две стопки чего-то из белой ткани — то ли одежды, то ли полотенец.
Оба прислужника молча поклонились удивленно взирающим на них гостям, и тихо выскользнули из шатра.
— Ух ты, смотри, чем тут кормят, — Альм сразу же оказался рядом с подносом и протянул было к особенно приглянувшемуся ему лакомству свою пятерню, но тут же, ойкнув, отскочил и, потирая затылок, недовольно уставился на Целителя. Тот, возлежал на своем спальном месте, приподнявшись на локте, и с благодушным видом поигрывал круглым белым камешком, невысоко подбрасывая его вверх.
— Сначала мыть руки, юное дарование, — назидательно проговорил Аодхан.
— Не думал, что ты такой зануда, — покачал головой мальчишка, — бессмертным существам не пристало париться по такой ерунде.
— Вот, помню, в бытность мою практикантом, — слегка мечтательно начал Ибдхард, даже потянулся с видимым удовольствием, — пришлось нам как-то выводить из брюха одного грязнули паразита длиной…хм… ну, можно было бы два раза вокруг шатра обмотать и на бантик завязать… Его потом даже в банке заспиртовали в назидание тем, кто руки перед едой не моет. Паразита, не грязнулю..
— Умеешь же ты настроение испортить, — проворчал Альм, но на водные процедуры, тем не менее, отправился, — и аппетит, между прочим, тоже.
Целитель скептически хмыкнул, сел, скрестив ноги, и с любопытством принялся изучать стопку белых одежд, лежащих перед ним.
Балагур, не смотря на жалобы запихнувший в рот сладкий медовый пирожок, через минуту присоединился к этому увлекательному занятию.
— Эй, так нечестно… твое лучше, — вынес вердикт мальчишка, — у меня простая тонкая рубаха и штаны, а у тебя и вышивки всякие, и фасончик явно поинтереснее..
— Утешься и съешь еще чего-нибудь, — радушно предложил Аодхан, пристально изучая как раз вышитый узор, — желательно как можно более клейкое и вязкое..
— Что там такого интересненького? — сразу сделал стойку Альм, пропустив рекомендацию мимо ушей.
— Примитивные народные мотивы, — не спеша разглядывая странного вида платье, произнес Целитель.
Вся вышивка состояла из белых и черных кругов со спиралью и повторяющейся крапинкой в центре. Иногда эти круги сливались в один большой, иногда располагались рядом, ведя странную игру.
— Ммм… вон там на тарелках такие же, — мальчишка ткнул пальцем в сторону угощений, — дашь померить?
Мужчина только красноречиво приподнял темно-рыжую бровь, мол, не советую, а затем встал и подошел к подносу. Юнец был прав: по бокам глиняных тарелок и пиал также тянулась вязь белых и черных кругов-спиралей.
— Руки не забудь вымыть, — буркнул сорванец и, шикнув, схватился за лоб: следующий камешек, щелчком брошенный Целителем отправился именно туда.
— Эй, ты мог мне глаз выбить! — запротестовал Балагур.
— Мог, — согласился Аодхан, — но я, видишь ли, милостивый, поэтому ограничился пока синяком. Цени.
Пока «милостивый» изволил трапезничать, Альм усердно переодевался.
— Ну как? — хвастливо подбоченился паренек и покрутился, демонстрируя новый наряд.
Помимо рубахи и штанов из тончайшей молочно-белой шерсти дромадеров на нем наличествовал короткий жилет из той же ткани с некоторым подобием капюшона.
— Превосходно, — одобрил Целитель, — знаешь, что мне нравится в этой одежде больше всего?
— Что? — не без подозрения осведомился мальчишка.
— Отсутствие карманов. Возможно, это убережет наши уши от новых граней твоего таланта.
Паренек сначала сделал вид, что надулся, а потом не выдержал и задорно рассмеялся.
— Что планируешь делать? — спросил он.
— Сначала, пожалуй, стоит узнать, когда у уважаемого Владетеля приемные часы, а потом найти кого-нибудь, кто сможет мне ответить на ряд вопросов. Их у меня накопилось… определенное количество.
— Ладно, жду тебя снаружи, — уведомил Балагур и, натянув капюшон на русую голову, вышел из шатра.
Аодхан появился несколько минут спустя. Одет он был сходно со своим юным коллегой, только вышитые понизу рукава рубашки безжалостно закатал и капюшон своего удлиненного, до колен, расшитого жилета накидывать не стал.
