везде скользко.
Она кладет нож рядом с собой так тихо, как только может.
Стала бы она вообще использовать это против него? Смогла бы?
Не трогай Альфу!
Но у нее не так много вариантов, так как воет ветер, а его запах становится сильнее.
Либо она одолевает его, либо он берет ее.
Вот так все просто.
Но это решение, возможно, уже было принято за нее, потому что она падает на бок, хватаясь за живот, желая дышать как можно тише.
Свою последнюю течку она провела в изоляции, вдали от каких-либо Альф.
Но теперь ее тело жаждет его, ее сердце болит за него…
Но ее разум говорит «нет».
Она не может. Они не могут.
Наверху раздается глухой удар, когда какие-то предметы ударяются о стену. Закрыв глаза, она молится, чтобы это были не стол и стулья, которые она использовала в качестве баррикад.
Пожалуйста, думает она. Пожалуйста, уходи.
Над головой раздаются тяжелые шаги, и она отползает в самый дальний угол подвала, подальше от двери.
— Милая. — Его голос за стеной низкий и шелковистый. — Ты здесь?
Альфа!
Помоги мне, Альфа!
Но она прикусывает язык, заставляя себя молчать.
Боль невыносима, и она сжимается в комочек, желая, чтобы эта ночь поскорее закончилась.
— Детка. Мне действительно нужно выламывать эту дверь?
Он так спокоен, его голос такой нежный, что она почти выдает себя.
Альфа сделал бы это лучше.
Альфа мог бы мне помочь.
Она кричит в сгиб локтя, отчаяние и потребность пронизывают ее тело, влагалище сотрясается в спазмах.
Ее голова колотится в такт быстро бьющемуся сердцу.
Она едва замечает удары в дверь, вместо этого смотрит прямо перед собой, в темноту, ощущая, как приближается его восхитительный запах.
Она слышит, как он ругается, затем его сильные руки обхватывают ее и поднимают. — Милая, — шепчет он. — Я здесь. Тебе больше не нужно бояться.
— Больно, — хнычет она, злясь на себя за слабость.
— Я знаю, детка. Но я собираюсь сделать все лучше, хорошо?
Она теряет равновесие, падая лицом ему на грудь, но его массивные руки протягиваются вперед, удерживая ее на месте. На нем больше нет тюремной формы, вместо нее на нем мягкий свитер и хлопчатобумажные джинсы.
Она то приходит в себя, то теряет сознание, пока он ведет ее обратно к лестнице, но останавливается, чтобы что-то поднять.
— Правда? Нож, Элли? — Он упрекает ее. — Ты должна знать, что этого было бы недостаточно, чтобы остановить меня.
Она стонет, отчаянно пытаясь оставаться в сознании. — Ты причинил боль доктору Портеру?
— Ни в коем случае, — говорит он, подхватывая ее на руки. Ее конечности словно налиты свинцом, и у нее больше нет сил сопротивляться ему. — Он хороший человек. Я обещаю тебе, что он невредим.
— Но как же Лита…
— Несколько телефонных звонков. Никто не пострадал, — уверяет он ее. — Ты также уже сказала ей, чтобы она не беспокоилась, ты вернешься в конце недели. Честно говоря, ты ведешь себя так, словно я убийца.
Он хихикает над своей шуткой, пока несет ее обратно вверх по лестнице в гостиную. — Я никогда не смогу простить тебя за это, — бормочет она.
Осторожно укладывая ее на потертый диван, он прижимается губами к ее лбу. — Ты вся горишь. Тебе небезопасно переживать свою жару одной. Любой Альфа мог бы воспользоваться этим. Я защищаю тебя, милая.
В этот момент она могла бы убить его.
Какая наглость.
— Они придут за тобой, — пытается она снова и слышит, как он усмехается в темноте.
— Вообще-то, они все думают, что я уже в часе езды отсюда, — кричит он, роясь в спальне. — Что дает мне достаточно времени, чтобы подготовиться.
Питание снова включается, и крошечный верхний свет падает на нее. Она пытается пошевелиться, но ее конечности не слушаются.
— Время готовиться к чему? — Прохрипела она.
— Твое тепло, милая. Это все одеяла, которые у тебя есть? — Он возвращается в поле ее зрения, и ее сердце замирает.
Он потрясающе красив в черном свитере с v-образным вырезом, подчеркивающим рельеф его мышц. Темно-синие джинсовые брюки идеально облегают его бедра, придавая ему безупречный вид. С уложенными темными волосами он выглядит как модель.
Это несправедливо.
Он повторяет свой вопрос, но она закрывает глаза, отказываясь больше смотреть в лицо реальности. Он берет ее за руку, его ладонь накрывает ее, и она вздыхает от его прикосновения.
Не важно, насколько сильно она ненавидит это, ее тело зовет его.
Он нужен ей.
Их пальцы переплетаются, и она слышит тихий рокочущий звук.
Он мурлычет для нее.
— Я сделаю все лучше, — клянется он, проводя рукой по ее влажному лбу. — Я обещаю.
— Единственное, что могло бы все улучшить, это твое исчезновение из моей жизни, — выдавливает она сквозь зубы, крепче сжимая его руку.
Он склоняется над ней, его мурлыканье становится громче, и заключает ее в объятия. — Слишком поздно для этого, — вздыхает он. — Теперь я полностью в деле. Я не сбегаю из тюрьмы ради кого попало.
— О Боже, — стонет она, когда он несет ее вместе с одеялами обратно в спальню. — Как ты можешь шутить в такое время?
Его хватка на ней усиливается, пальцы вцепляются достаточно глубоко, чтобы оставить синяк. — Либо это, либо я теряю контроль и трахаю тебя до бесчувствия. Ты скажи мне, каким способом мы это сделаем, детка.
Она не может сдержать стон, который вырывается у нее, потому что она хочет его. Она так сильно хочет, чтобы он был внутри нее, что может умереть.
Альфа. Альфа. Альфа.
Это его член или погибающий в муках от нужды.
— После этого, — прохрипела она, хватая его за свитер и стаскивая вниз. — Между нами все кончено.
Он рычит, сильнее прижимая ее к матрасу. — Посмотрим, детка.
ЭРИК
Он любит ее.
И готова ли она признать это, он нужен ей.
Ее запах изменился в тот момент, когда он вошел в подвал. Кислинка ее страха испарилась, сменившись сладкой радостью.
Это была похоть, смешанная с заботой, нежность, смешанная с потребностью.
Он знает, что она затаила обиду, и не винит ее.
В конце концов, они познакомились при «сомнительных» обстоятельствах.
Но подавляющие вещества, которые текут по его венам, достаточно сильны, чтобы держать себя под контролем, когда она отчаянно прижимается к нему, укладывая его на себя в постели.
Он держит своего внутреннего Альфу под контролем, стараясь оставаться в гармонии с тем, что ей нужно. И прямо сейчас ей нужно, чтобы он прикасался к ней.
Он никогда не устанет целовать ее. Это самая естественная вещь в мире. Его губы
