С ним можно справиться. Выключив воду, она провела рукой по волосам. Она всегда успешно справлялась с мужчинами. Но сейчас ей вначале нужно справиться с самой собой.
Довольная, она отшвырнула попавшуюся под ноги грязную одежду. Вытершись, она завернулась в полотенце и вышла на площадку.
Джейкоб с удовольствием мыл посуду. Бездумное и монотонное занятие помогало расслабиться. Очистить голову от посторонних мыслей… и успокоиться. На этикетке флакона с жидкостью для мытья посуды написано, что в состав средства входит натуральный лимонный сок. Он понюхал руки. Запах вполне приятный. Надо будет не забыть записать, когда он вернется на звездолет.
Моя посуду, он думал, как ему быть с Санни. Его влечет к ней, что вполне естественно, даже элементарно. Но он достаточно умен и умеет сдерживать первобытные инстинкты. Особенно в том случае, если зов природы влечет за собой невероятные осложнения.
Санни красива, притягательна — и в то же время недостижима. Добиваться ее неправильно. Интимные отношения с ней не будут простыми. Наоборот, они создадут лишние проблемы. Если он постарается проводить как можно больше времени на звездолете, он упростит жизнь и себе, и ей. Он дождется Кэла, попробует убедить брата в том, что тот совершил ошибку. А потом они полетят домой, туда, где им место. И все, конец.
Джейкоб понимал, что рассуждает правильно. Возможно, он бы и поступил как собирался — как надо. К сожалению, он поднялся на второй этаж в тот самый миг, как Санни вышла из ванной, завернувшись в полотенце, которое она придерживала на груди. Джейкоб так крепко ухватился за перила, что испугался, как бы дерево не раскрошилось.
Как некстати! — подумали оба одновременно. А может, наоборот — все случилось как раз кстати.
Он медленно, беззвучно и неотвратимо приближался к ней. Санни заглянула ему в глаза. В них горело то же желание, что сжигало ее изнутри. Желание, в котором она отказывалась признаться даже самой себе. Сильное и необоримое.
Она еще могла остановить его. Достаточно произнести единственное слово: нет. Возможно, ее запрет подействовал бы на него. Возможно…
Санни судорожно вцепилась в полотенце и замерла. Она не произнесла ни слова.
Как душно… Наверное, веет жаром из душа. А может, ее греет предвкушение того, что сейчас произойдет? Пальцы придерживали полотенце, не давая обнажить грудь. Она не сводила с него взгляда. Пульс бился с перебоями, как будто она только что пробежала марафонскую дистанцию.
Джейкоб не прикасался к ней — пока еще нет. Он отлично знал: стоит ему дотронуться до нее, и отступление будет невозможно. Разум приказывал отойти подальше и заняться своими делами. Санни — препятствие, опасный поворот, который заведет его в тупик.
Но, посмотрев ей в глаза, увидев в них отражение собственных эмоций, он понял, что мосты у него за спиной уже зажжены и дымятся.
Он обхватил ее лицо ладонями. Как ему хотелось навсегда запечатлеть в сознании ее образ! Запомнить ее такой, какая она сейчас, в этот миг, запомнить ее, несмотря на разделяющие их века!
Ее дыхание сбилось. Пытаясь совладать с собой, она несколько раз вздохнула. Страсть накрывала ее волна за волной. А он все смотрел на нее, смотрел ей в глаза. В них читались и страх, и вызов. Устоять перед ней так же невозможно, как по собственной воле остановить биение своего сердца!
Он медленно, нарочито медленно погладил ее подбородок, щеки, скулы, виски… Погладил волосы, еще влажные после мытья. Принялся перебирать короткие светлые пряди…
Санни, окруженная легкой дымкой — из ванной вырвалось облачко пара, — по-прежнему смотрела на него не отрываясь. Она позволяла себе отвернуться. Но невольно тихо ахнула, когда он запрокинул ее голову назад. Он склонился к ее полураскрытым губам, таким манящим и таким смиренным. Вот сейчас…
Она совсем рядом… И все же он медлил. Но вовсе не от нерешительности. Его глаза тоже бросали ей вызов.
Не желая уступать, Санни подалась вперед, и их уже ничто не разделяло.
— Да, — прошептала она, подняв голову.
Всего одно короткое слово — но как быстро оно воспламеняет! Ни одна уловка опытной искусительницы не способна так зажечь его, как зажгло одно короткое слово, которое она произнесла тихо, почти неслышно. Он охватил обеими руками ее затылок и притянул ее к себе. Их губы встретились.
Как давно он этого ждал! Он целовал ее, и она отвечала, раскрывалась ему навстречу. Ее губы стали оазисом в пустыне; прильнув к ним, он почувствовал вкус прохладной и чистой воды. Она одновременно возбуждала и успокаивала, обещала и требовала. Ее поцелуи казались ему сладкими как мед — хотя он знал, что она умеет и больно жалить. Что ж, тем слаще предложенное ею угощение.
Никогда раньше поцелуи не заставляли его так страдать и одновременно не исцеляли.
Теперь их разделяли только ее руки, которые она положила ему на грудь. Потом она вскинула их вверх — она тоже хотела получать удовольствие. Что-то прошептала, но невнятный шепот тут же сменился стоном наслаждения, когда он снова прильнул к ней.
Поцелуй затянулся — он словно нырнул в нее. Ничего больше не видя и не слыша, она так же безоглядно отдалась на волю страсти.
Когда он чуть отстранился, Санни тут же ухватилась за него: пол у нее под ногами зашатался. Она упала в его объятия. Он подхватил ее на руки. У Санни закружилась голова. Ни один мужчина еще не носил ее на руках. А Джейкоб поднял легко, как пушинку. Крепко прижав ее к себе, он в несколько прыжков преодолел расстояние до спальни. Они упали на кровать; она крепко вцепилась руками ему в свитер.
Он молниеносно сорвал с нее полотенце и застыл, очарованный совершенством. Он смотрел на нее и никак не мог налюбоваться. Через окно пробивался тусклый зимний свет, который любовно и нежно освещал ее обнаженное тело.
Санни больше не пыталась сопротивляться. На секунду ей показалось, что она разучилась дышать.
Джейкоб тоже как будто перестал дышать. В легкие поступал не воздух, а желание — такое горячее, что его затрясло.
Она лежала перед ним и как будто светилась — длинноногая, крепкая. Джейкоб любовался ее тренированным телом, телом спортсменки или танцовщицы. В ней чувствовались и сила, и женственность. Он не отводя взгляда смотрел на нее. Мокрые после мытья волосы казались темными; глаза подернулись дымкой — только не от гнева, как раньше. Она не сводила с него пристального взгляда.
Одной рукой придерживая обе ее руки, он склонился к ней. Она выгнулась навстречу и жадно прильнула к нему всем телом. Его поцелуи одурманивали. Потом ей захотелось высвободить руки. Но он не отпускал ее, как будто боялся, что, раз выпустив, больше уже не поймает и лишится сил. Он словно взял ее в плен — но не для того, чтобы властвовать над нею, а исключительно ради того, чтобы доставить удовольствие и ей, и себе.
