Лиам уверял себя, что просто присматривает за ней. Изучает ее, пытается решить, что делать дальше. И когда делать. Это все не из-за того, что он жаждет видеть ее. Он предпочитал работать в одиночестве и совсем не нуждался в том, чтобы она его отвлекала своим видом или запахом. Или разговорами, которые временами были милыми и достаточно откровенными. И уж тем более, ему были не нужны сладости, которые она приносила с собой. Торты, печенья, маленькие пирожные.
Чаще всего они были либо недопеченными, либо подгоревшими — и всегда невероятно сладкими.
Он вполне мог обойтись без нее. Лиам говорил себе это каждый раз, когда беспокойно дожидался ее прихода.
Если он и приходил к ней в форме волка на ночь, то только потому, что чувствовал ее одиночество и что она ждет визита. Возможно, ему даже нравилось лежать с ней на большой кровати под балдахином и слушать, как она читает вслух какую-нибудь книгу. Наблюдать, как она постоянно засыпает с очками на носу и включенным светом.
Если он и наблюдал за ней спящей, то это не потому, что она такая милая и хрупкая, а потому что она представляла собой загадку, которую необходимо разгадать. Проблему, которая требовала логического подхода.
Он полностью заверил себя, что его сердце надежно защищено.
Он знал, что скоро нужно будет сделать следующий шаг. Он предоставит ей выбор, и уже она будет решать, кем они будут друг для друга.
Но перед этим она должна узнать кто он такой. И что он такое.
Он вполне мог стать ее любовником, не раскрывая себя. Он делал так и раньше, с другими женщинами. Его сила, его наследие и его жизнь касались только его. Но в случае с Роуэн все может быть совсем по-другому. У нее было собственное наследие, о котором она не подозревала. Поэтому наступит время, когда он должен будет рассказать ей, убедить в том, что течет в ее собственной крови.
И ей придется выбирать, что с этим делать.
Решение обучать ее было его собственным. Но он все еще защищал свое сердце. Желание было допустимым, но любовь считалась слишком большим риском.
В день солнцестояния, когда магия была сильнее, а ночь наступала позже, он создал круг. Глубоко в лесу он стоял в центре каменного танца. Ветер пел вокруг него — нежные песни древних, живые мелодии молодых, мерцающие напевы тех, кто смотрел и ждал. Свечи были белыми и длинными, как цветы, лежащие между ними. На нем была мантия цвета лунного сияния с поясом, украшенным драгоценностями согласно его рангу. Ветер трепал его волосы, когда он поднял лицо к последним лучам уходящего солнца. Закат горел на верхушках деревьев, золотистые лучи пробирались сквозь ветки и лежали на земле у его ног, похожие на острые сабли.
— То, что я здесь делаю, я делаю добровольно, но не даю никаких обязательств ни женщине, ни собственной крови. Меня не связывают ни долг, ни обещания. Услышь мой голос, прежде чем умрет этот день. Я призову ее, и она придет, но я не стану использовать свою силу помимо этого. Ей решать, что она увидит, что запомнит и чему поверит.
Он посмотрел на серебристого филина, который властно опустился на самый большой камень.
— Отец, — официально поклонившись, сказал Лиам. — Твои желания известны, но если я пойду у них на поводу, смогу ли потом мудро править другими?
Отлично зная, что подобное заявление рассердит отца, Лиам отвернулся, прежде чем улыбка тронула его губы. Он снова поднял голову.
— Земля. — Он разжал руки, показывая лежащую в ладонях землю. — Ветер. — Порывы ветра усилились, закручивая землю в воронки. — И Огонь. — Вспыхнули две колонны ледяного синего пламени. — К вам взываю
Его глаза начали светиться темным пламенем среди блестящего сумрака.
— Судьбы приговор от вас я узнаю.
Кровью поющей и силою рук
Создал для вас на земле этот круг.
Если она это, будет нам знак.
Повелеваю, пусть все будет так.
Он повернулся и зажег все свечи единственным жестом руки. Они взвились вверх, как яркие золотые стрелы. Ветер завыл, словно тысячи волков, но оставался теплым, наполненным запахами моря, хвои и диких цветов. Он играл с широкими рукавами мантии, запутывал волосы, и Лиам чувствовал в нем силу ночи.
— Луна, всей полнотой взойди на небосклон,
Пусть будет путь ко мне, тобою освещен.
У моря к кругу приведи ее.
Да сбудется желание мое.
Он опустил руки, до этого поднятые к небу, и отправился сквозь ночь, через деревья и тени туда, где беспокойно спала она.
— Роуэн, — сказал он с придыханием, — настало время. Тебя никто не обидит. Это единственное обещание, которое я могу дать тебе. Не нужно просыпаться. Ты знаешь дорогу во сне. Я жду тебя.
Что-то… звало ее. Она слышала шепот в голове, вопрос. Все еще не очнувшись ото сна, она пыталась найти ответ. Но были только вопросы. Она поднялась, сладко потягиваясь и наслаждаясь ощущениями, которые дарила коже новая шелковая сорочка. Было так здорово наконец-то выбраться из фланелевых пижам. Улыбаясь про себя, она накинула халат, такой же синий, как ее глаза, сунула ноги в шлепанцы. Кожа вибрировала от нетерпения. В этом полусне она спустилась по ступеням вниз, легко держа руку на перилах. Свет в глазах и улыбка на лице, как у женщины, идущей к своему возлюбленному.
Выходя из дома и вступая в легкий белый туман, она думала о нем, о Лиаме, возлюбленном из ее снов.
И деревья, и тропа были скрыты за плотной пеленой тумана. Чувствовалось теплое и влажное дыхание ветра на коже. Высоко в небе светила полная луна и мерцали ледяные звезды, и Роуэн без страха шла по белому туманному морю.
Деревья сомкнулись, будто часовые. Папоротники шуршали на ветру и блестели от влаги. Роуэн услышала крик филина и тут же обернулась в направлении звука. Она увидела его лишь на мгновение — большая, величественная птица, такая же серебристая, как туман, с золотой отметиной на груди и зелеными глазами. Она как будто вошла в сказку. Одна ее часть узнала, поняла и приняла эту магию, в то время как другая все еще спала, не готовая ни видеть, ни знать. Сердце билось четко и ровно, шаги были быстрыми и легкими.
Даже если из кудрявых листьев папоротника выглядывали глаза, или слышался среди раскидистых еловых веток радостный смех, она лишь наслаждалась этим.
С каждым шагом, с каждым поворотом тропы туман расступался, освобождая ей путь. Тихо пела вода. Она увидела мерцающий свет, маленькие огоньки в ночи. Чувствовался запах моря, воска от свечей и нежных цветов. Как только она вышла на поляну к каменному танцу, на ее лице появилась мягкая улыбка.
Туман кружился снаружи, как легкая пена, но не проскальзывал между камней, свечей и цветов. Лиам стоял в центре на голой земле в белой, как лунный свет, мантии. От драгоценных камней, украшавших его пояс, шли сила и свет.
