Думаю, что в тот день я узнала о магах больше, чем за десять лет жизни у Тони. Все началось с того, что Приткин снова разделся и улегся на кушетку, чтобы Мак закончил татуировку. Я спросила, зачем им это нужно. При этом я старалась не смотреть на обнаженный торс волшебника, который отчего-то казался мне гораздо привлекательнее, чем мне того хотелось. Оставалось надеяться, что побочный эффект, вызванный инкубом, скоро пройдет.
— В Стране эльфов моя магия, как и твоя, потеряет силу, — сказал Приткин таким тоном, словно от души хотел послать меня подальше, но вынужден был сдерживаться.
Я решила воспользоваться моментом:
— Значит, ты будешь воздействовать на эльфов своей ослепительной татуировкой?
Мак рассмеялся. Приткин лежал, отвернувшись к стене, но я знала, что он, как всегда, злится. Его спина напряглась, под гладкой кожей перекатились мышцы. Я встала, чтобы взять еще одну банку колы.
— Это не просто татуировка, — пояснил Мак, беря в руки какую-то машинку, похожую на электрическую зубную щетку, только без волосков. — Если я все сделаю правильно, у него появится магическая аура, вроде как вторая кожа, она будет его оберегать. Отличное оружие, прекрасно заменяющее магическую защиту. Технику ее изготовления мы узнали у эльфов, поэтому в их стране она должна работать лучше, чем здесь.
Мак приставил машинку к кончику меча и точечными движениями начал выводить рисунок. Приткин не дрогнул, но мышцы на его руках чуть напряглись. Я отхлебнула колы и окончательно оставила попытки отвести от него взгляд.
— Что-то я не понимаю, — через некоторое время сказала я. — Если у вас есть надежное оружие, то почему бы не использовать его против эльфов?
Стерев со спины волшебника несколько капель крови, Мак начал объяснять:
— Обычное оружие в Стране эльфов не годится. Здесь нужна магия, но, как уже говорил Джон, против них наша магия бессильна. — Он вновь взялся за машинку, и на этот раз Приткин слегка вздрогнул. — Во всяком случае, большая ее часть, а те штуки, что могли бы помочь, для нас недоступны.
— Какие штуки?
— Да разные, — ответил Мак под тихое жужжание машинки. Он на секунду остановился, сверился с рисунком в старинном фолианте, лежавшем рядом на стуле, и начал что-то бормотать, склонившись над почти законченной татуировкой. Рисунок вспыхнул и через мгновение погас. Мак крякнул и продолжил работу. — Например, есть такое оружие — нулевые бомбы. Достать их крайне трудно, к тому же для их использования требуется специальное разрешение, иначе можно поплатиться головой. Такие бомбочки даже на черном рынке не достать, торговцы ни за что не продадут.
— А что это за бомбы?
— Мерзкое изобретение, зато действенное, особенно там, где не работает магия. Никто не знает, кто их изобрел, но пользуются ими уже несколько столетий. Делают их так: черный маг берет мага-нулевика, то есть мага, обладающего врожденной способностью разрушать магию, высасывает из него жизненные силы и собирает их в серебряный сосуд. Нулевик, естественно, погибает, но его жизненная сила остается в запечатанном сосуде, и если тот взрывается, то уничтожает всю магию, находящуюся поблизости, включая и магию эльфов. На какое время — зависит от силы нулевика и его возраста на тот момент, когда из него выкачали жизнь.
— Интересно. — Я ощутила легкую тошноту. — Как они выглядят? — спросила я, стараясь не смотреть на свою сумку, мирно стоявшую рядом с холодильником.
Я постаралась говорить небрежным тоном, но Приткин, видимо, что-то заподозрил, потому как сразу повернул голову и взглянул на меня.
— А почему ты спрашиваешь? — прищурившись, спросил он, и его зеленые глаза, обрамленные светлыми ресницами, блеснули.
Я пожала плечами.
— Да просто так. У Тони было полно оружия. Может быть, я эти бомбы видела.
Мак покачал головой.
— Вряд ли, красавица. Такие штуки стоят целое состояние, потому что обладают небывалой силой и строго охраняются. Те, что используются сейчас, остались с прошлых веков. Пока не было установлено перемирие, вампиры охотились за магами-нулевиками, поэтому сейчас их почти не осталось. Чтобы пополнить свои арсеналы, вампиры под корень сводили целые семьи.
— Значит, ты не видел ни одной нулевой бомбы?
— Почему, видел несколько раз. Круг скупает все, что может достать, лишь бы разоружить вампиров. Аукционный дом Донована в шестьдесят третьем приобрел одну из таких бомб. Круг хотел ее сразу купить, но старик Донован отказался и выставил бомбу на аукцион, сказав, что приобрел ее абсолютно легально. Она была ужасно древней, я держал ее в руках. Судя по клейму, двенадцатый век, не позже; в те времена их, конечно, делали совершенно открыто. — Мак глянул на испачканный в крови половичок у кушетки и поморщился. Не хочешь отдохнуть? — спросил он Приткина.
— Нет, заканчивай, — сквозь стиснутые зубы ответил Приткин, продолжая смотреть на меня. Выражение его глаз мне не понравилось.
— И как прошел аукцион? — спросила я, надеясь, что рано или поздно Мак ответит, как выглядит нулевая бомба.
— О, мы ее купили, — ответил он. — А что нам оставалось делать? Выложили сумасшедшие деньги. Во время торгов я постоянно звонил в Совет и сообщал очередную цену; в конце концов им это надоело, и они велели мне выкупить бомбу за любую сумму, сколько бы ни запросили. Когда я доставил ее в Совет, те принялись жаловаться, что не собирались выкладывать четверть миллиона за какой-то серебряный шарик, но сделка уже состоялась, кроме того, я следовал приказу.
Слова «серебряный шарик» звучали у меня в мозгу, пока я пыталась придать своему лицу равнодушное выражение. Вероятно, мне это не удалось.
— Ты видела такую бомбу, — укоризненно произнес Приткин.
Мне захотелось сказать: «Да, парочка лежит у меня в сумке», но я не знала, можно ли доверять моим новым «союзникам». Приткину нужна моя помощь, поэтому вряд ли он схватит сумку и убежит, но Мак? Четверть миллиона в начале шестидесятых, сколько же это сейчас? Не знаю, но, думаю, достаточно, чтобы поколебать преданность доброго старого Мака. Его бизнес явно не процветает, а жить, ни в чем не нуждаясь, мечтают даже маги.
— Возможно. Только это было давно, — сказала я.
Я взглянула на Мака.
— Он рискует своей жизнью, — сказал Приткин, с презрением глядя на меня. — Можешь верить ему так же, как мне.
Я лишь приподняла бровь, и тут Приткин взорвался. Его лицо начало медленно багроветь; видимо, пришло время магу как следует выкричаться.
— Если ты и мне не доверяешь, то какого черта мы все это затеваем? Еще немного — и наша жизнь будет зависеть от того, сможем ли мы сработаться! Если ты мне не веришь, скажи это сейчас! Лучше пойти одному, чем погибнуть из-за чьего-то недоверия!
