и скользнул в темноту коридора. Скрипнула дверь.
Мой взгляд тут же метнулся на диван. Там лежал забытый пиджак мужчины. Схватила его и бросилась догонять.
Кажется, между его уходом и тем, как я стояла в дверях, не прошло и пятнадцати секунд, но на улице уже никого не было. Не слышно ни шагов, ни рева мотора. Только пустынная улица одинаковых, уходящих вереницей вдаль домов.
«Ну и куда он делся?» — я поежилась и захлопнула дверь, сразу закрывшись на все возможные замки.
Вот только гнетущее ощущение беспокойства никуда не уходило. Так что на всякий случай проверила еще и все окна на первом этаже. Все были закрыты изнутри.
У одного из окон, выходящего как раз на дорожку у входа, я засиделась особенно долго. Уселась на подоконник и смотрела вникуда.
Быть может, Азар придет?
Так я и уснула, прислонившись к холодному стеклу и накрывшись пиджаком его кузена.
* * *
Я несколько раз чуть не свалилась ночью с подоконника и в конце концов все же нашла в себе силы добрести до второго этажа, чтобы, не раздеваясь, упасть на кровать.
Сон был тяжелым, муторным. Как в тот раз, когда мы отмечали посвящение в студенты с группой в университете. Я то и дело просыпалась, казалось, что меня мутит, а комната вокруг ходит ходуном.
Окончательно проснулась утром от того, что кто-то сел на кровать. На миг перед глазами всплыло лицо Азара, я резко села. Вот только рядом оказалась сутулая спина Амалии.
Я ее не видела меньше дня — а чувство, что прошло лет десять с нашей последней встречи. Так постарело ее лицо из-за серой печати скорби.
— Девочка моя… — увидев, что я проснулась, она распахнула руки, заключая меня в объятиях. — Как же мы теперь с тобой? Осиротели.
Она плакала и причитала, поглаживая меня по голове, приглашая разделить ее боль вместе с ней.
Мои глаза же оставались сухими, несмотря на тяжесть на душе. То ли слез просто не осталось, то ли я все еще оставалась в мире кошмаров, мучивших меня ночью, и не до конца осознала изменившуюся реальность, свалившуюся на меня сейчас.
— Хочешь приготовлю тебе завтрак? — тяжело вздохнув, она отстранилась. — Скажи, что ты больше всего любишь? Хочешь шакшуку?
Я понятия не имела, что такое эта шакшука, но кивнула.
Она попыталась улыбнуться, несмотря на слезы, стоявшие в глазах, промокнула глаза подолом платья.
— Полежи еще, тебе отдыхать надо больше, — пробормотала она.
Я отчаянно замотала головой — какое там отдыхать. Мне не уснуть вовсе. Но все же прилегла на кровать, просто чтобы успокоить Амалию.
Кажется, я закрыла глаза всего на минуту. Хотела дождаться, когда домработница уйдет из комнаты. Но когда вновь их открыла, то солнце уже ярко светило в окно, а часы на стене показывали далеко за полдень.
«Вот так моргнула… и не выморгнула», — рассеяно подумала я, поднимаясь с кровати.
Умывшись, переодевшись, спустилась вниз, где царили ароматные запахи свежеприготовленной выпечки. Судя по звукам — был включен телевизор или радио.
— Ох, деточка, садись, садись… — засуетилась вокруг меня женщина, едва заметив.
Это так разительно отличалось от ее холодного «невеста должна соответствовать», что казалось нереальным.
За то время, пока я спала, она успела наготовить две стопки блинов, три салата, еще пара кастрюль кипели на плите с чем-то ароматным.
— Вот. Как и обещала — шакшука, — она поставила передо мной небольшую сковородку с какой-то запеканкой.
— А остальное?.. Кто-то придет? — вскинула я брови.
— Нет… я просто… впрок, — нервно улыбнулась Амалия и снова убежала к плите.
Ее движения были суетными, мелкими и очень быстрыми. Наблюдая за ней, казалось, что если она вдруг остановится — то будет как кукла с закончившимся заводом. Сломанной и потерянной.
А может, бесконечной бессмысленной деятельностью просто гасила боль, которая царила в душе?
Висевшая на стене плазма выдавала танцевальные клипы, снова заиграла музыка, которую я уже слышала, когда ехала в такси из больницы:
«Помню каждый вздох наизусть,
Поцелуев хмельной дурман
И один на двоих пульс…
Всё обман. Лишь обман».
Кусок не лез в горло и, едва поковыряв шакшуку, отодвинула от себя.
— Я, пожалуй, пойду полежу еще немного.
— Да, конечно… — понимающе покивала Амалия.
У нее на плите что-то зашкворчало, и она тут же снова отвернулась, возвращаясь к готовке.
Уже поднявшись из-за стола, я остановилась, едва увидев, что по телевизору начался выпуск новостей. После короткой заставки диктор бодро выдал:
«Главная новость этого часа: владелец крупнейшей алмазодобывающей компании, совладелец «Райзап групп» и «Реновации», а также член Наблюдательного совета оборотней Азарий Анварович Хардов — объявлен пропавшим без вести…»
Нож Амалии замер прямо в воздухе, она, как и я, повернулась к экрану.
Начался повтор репортажа, который я уже видела в больнице. Но на этот раз сообщили, что найденное в реке вчера тело не принадлежит Азару — оказалось, что это исчезнувший пару дней назад мужчина, но больше ничего не сообщили.
«Кому же достанется контрольный пакет акций в случае подтверждения гибели Азария? — бодро вопрошал ведущий новостей. — Наряду со спасателями, тело предпринимателя разыскивают и силами частных компаний…»
Дальше шла речь о том, что Георгий Ибусов нанял целую команду высококвалифицированных водолазов для поиска тела кузена. Камера на мгновение выхватила его исковерканное ненавистью лицо:
«Я не успокоюсь, пока лично не удостоверюсь, что мерзавец мертв…»
«Теплые семейные отношения! — прокомментировал высказывание Ибусова ведущий. — Исходя из имеющихся в распоряжении редакции документов, именно кузену Азария в случае гибели последнего и достанется руководство и владение алмазодобывающей компанией, неудивительно, что он так усердно ищет доказательства гибели своего родственника…»
У меня от этой новости непроизвольно открылся рот. Опустила взгляд вниз — оказалось, что вилка, которую я все еще держала в руках, согнулась пополам.
Георгий получит все имущество?
Мне отчетливо вспомнилось, как после первой встречи с Ибусовым я спросила у Азара — за что тот ненавидит своего кузена. Тот ответил, что ненависти давно нет. Но то, что случилось между ними много лет назад, заставляет Азара желать вцепиться кузену в горло и не отпускать, пока тот не сдохнет.
Разве могу я доверять этому оборотню? Тем более что теперь, как выясняется, у него был мотив самому и подстроить эту аварию! Неужели никто не сочтет это подозрительным?! Он же каждый раз цеплялся к Азару по поводу и без. А еще пришел вчера, видимо, вынюхивал, заподозрила я его или нет! Вот — мерзавец!
Сказал, чтобы не верила тому, что он говорит публично. Но не было ли это просто уловкой?
Хотя при этом он действительно выглядел так, будто сочувствует…
У меня внутри все просто клокотало от переполняющих эмоций. Но оставалось только бессильно сжимать и разжимать кулаки, сдерживая ярость, и продолжать слушать
