Вздохнув, Кайли вытерла руки и пошла следом. Когда она вошла внутрь, то чуть не налетела на большого Стража, который резко остановился прямо перед дверью.
— Что это? — потребовал он, указывая пальцем на середину комнаты.
Кайли проследила за его рукой да кровати и нахмурилась.
— Эм, это кровать.
— Почему она такая большая?
— Потому что в ней будут спать два человека. Да уж. Я подумала, что, если Нокс хоть немного похож на тебя, им понадобится удобная комната. Поэтому заказала двуспальную кровать королевских размеров.
— А мне ты оставила крошечный предмет мебели, явно не соответствующий моим габаритам. Это был какой-то план, чтобы причинить мне физические страдания в качестве мести?
Наконец поняв его, Кайли закатила глаза.
— Здесь нет двойного смысла. Ты получил кровать, которая уже была у меня, все просто. Обычная двуспальная кровать вполне удобна для одного человека, даже для такого беглеца из стероидного лагеря, как ты. У меня такая же в моей комнате.
— Удобная для некоторых. Ты меньше меня, маленький человечек. Тебе будет удобно даже, если ты свернешься в кресле. Мне нужно больше места. — Не говоря ни слова, Страж шагнул вперед, развернулся и упал спиной на голый матрас. Вытянув руки и ноги, он с самодовольной улыбкой занял все пространство. — Вот. Видишь?
Кайли просто уставилась на него, размышляя, нет ли у нее сотрясения мозга. Или, может быть, ей нужно пересмотреть свою первоначальную теорию о том, что последняя неделя была результатом комы, лекарств и живого воображения. Единственным выходом было признать, что Суровый Герцог действительно улыбался ей.
И был игривым.
Ее психика не выдержала. Все пошло наперекосяк. Возможно, ей снова не хватало кислорода.
Скрестив руки, она сделала осторожный шаг вперед и хмуро посмотрела на него.
— Я не куплю тебе кровать побольше. Мы даже не знаем, как долго ты здесь пробудешь.
В его черных глазах что-то сверкнуло, но он продолжал улыбаться и провел рукой по гладкой ткани матраса.
— Но ты купила Уинн и Ноксу новую кровать.
— Нет, я купила им кровать. В смысле, первую, а не новую. Либо так, либо заставлять их спать на полу, а я не такая уж плохая хозяйка. Моя бабуля никогда бы мне этого не простила.
Улыбка Дага померкла.
— Ты часто говоришь о своей бабушке, но никогда о своих родителях.
Это тихое замечание застало Кайли врасплох. А она-то думала, что он пропускает большую часть ее болтовни.
— Да, что ж, я ближе к ней, чем к ним.
— Почему?
Этот вопрос все еще не давал ей покоя, хотя его уже много раз задавали. Даг был не первым, кто заметил, насколько далеки она и ее родители. Тем не менее, ей никогда не нравилось отвечать на этот вопрос, поэтому она ответила просто.
— У нас просто разные характеры. Мы не очень понимаем друг друга.
А некоторые из нас никогда и не пытались. Но Кайли никогда не произносила это вслух.
Страж, казалось, обдумывал ее ответ, но вместо того, чтобы двигаться дальше, он взял ее за руку и притянул к краю кровати.
— Объясни. Что можно «не понять» в семье?
Ого, он правда хотел знать?
Она покачала головой.
— Я думаю, что одна кровь не всегда делает людей семьей, иногда незнакомые люди могут быть роднее, чем семья, в которой ты рос. Бран относился ко второму типу. Уинн тоже.
— А твои родители относятся к первому типу.
Настойчивый зануда, не так ли? Однако он спросил так спокойно, и в его голосе звучало такое искреннее любопытство, что она не могла заставить себя просто отмахнуться от него.
— Определенно к первому. — Кайли вздохнула и осторожно присела на край кровати. — Я не жила со своими, пока они не стали старше. Я была единственным ребенком в семье. Думаю, они вообще не хотели заводить детей.
Я переехала к ним, когда пошла в школу. Не уверена, что они когда-либо действительно смирились с мыслью о том, что они родители. У них была карьера, которую они очень любили. Может быть, у них просто не осталось любви, особенно для резвого ребенка, увлеченным электроникой, которому не нравилось, когда ему говорили сидеть тихо и не мешать взрослым.
— Кем они работают, раз ставят карьеру выше своего ребенка?
— Мама — финансист. Финансовый директор венчурной фирмы в Коннектикуте, где я выросла. Ее мысли всегда заняты цифрами; а папа — преподает право. В основном гражданское. Потребности многих перевешивают потребности немногих. Или дочери.
Кайли произнесла эту фразу с улыбкой. В конце концов, она использовала ее в течение многих лет.
— Я думаю, что два таких состоявшихся человека могли бы гордиться тем, что у них есть ребенок, который так многого добился в столь юном возрасте, — сказал Даг. Он слышал историю о ее раннем поступлении в Бостонский университет, о ее большом изобретении и продаже, а также о ее решении бросить учебу и заняться своими интересами вместо получения диплома.
Кайли помрачнела.
— Наверное, в каком-то смысле так и есть. Маме нравится, что я достаточно впечатлилась миром технологий, чтобы, по крайней мере, получать большую зарплату, но она серьезно возражала против бросания учебы. Папа тоже. И он всегда хотел, чтобы я использовала свои навыки для чего-то более серьезного, для «лучшего будущего человечества». Он думает о той программе, которую я написала, как об игрушке. Как я уже сказала, они просто не понимают этого.
— В отличие от твоей бабушки.
Эта мысль заставила ее улыбнуться.
— В отличие от бабули. Она тоже не очень понимает, чем я занимаюсь, но чертовски гордится мной за то, что я делаю это лучше, чем кто-либо другой. Думаю, у нее просто никогда не было никаких предубеждений относительно того, какой я должна быть, поэтому она просто сидела и смотрела, какой я стала. — Кайли вспомнила несколько довольно громких разговоров между Эстер, ее сыном и невесткой. Это заставило ее улыбку стать шире. — К тому же, она была не слишком впечатлена тем, как мои родители обращались со мной. В итоге мы провели много времени вместе. Она вроде как мой герой.
— Однажды, я хотел бы с ней познакомиться. — В его тоне звучала искренность и что-то еще, чему Кайли не могла дать объяснения, но это заставило ее живот сжаться.
От того, как длинные пальцы, все еще державшие ее руку, постоянно дразнили и переплетались с ее собственными, стало трудно дышать. Что он с ней делает? Всю прошлую неделю он считал своей миссией избегать ее, словно она была носителем бубонной чумы. А вчера они снова оказались в тесном помещении, и сегодня утром он просыпается с желанием стать дружелюбным и уютным? Этот человек меняет настроение, как «Брюинз» [17] меняют нападающих… каждые сорок секунд или около того.
Нуждаясь в пространстве между ними, Кайли сделала вид, будто хочет отдернуть руку, и встала.
— Пойдем. Еще нужно перенести коробки, они будут здесь через несколько часов.
Даг крепче сжал руку и покачал головой.
— Позже. Останься здесь.
Она нетерпеливо хмыкнула и потянула сильнее.
— Отпусти.
Кайли не видела, чтобы он приложил хоть малейшее усилие, но в одну минуту она стояла рядом с кроватью, прислонившись всем телом к двери, а в следующую обнаружила, что лежит, раскинувшись на груди очень довольной собой гаргульи.
— Нет, — в конце концов прохрипел он, сверкнув черными глазами. — Не хочу.
В груди Кайли паника боролась с волнением, но так или иначе, она использовала прилив энергии, чтобы попытаться освободиться.
— Даг, пойдем. У нас есть дела. Отпусти меня.
Еще одно быстрое движение, и они поменялись местами, и перед Кайли предстало очень самодовольное, улыбающееся лицо.
— Я же сказал, что не хочу тебя отпускать, и, как оказалось, у меня есть несколько идей относительно действий, которые нам с тобой нужно выполнить прямо сейчас.
Он действительно пошевелил бровями, когда сказал это, и Кайли обнаружила, что разрывается между весельем и паникой, когда давление его тела на ее стало совершенно ясно, что его намек был совершенно искренен.
