– Это неважно, – сказал я. – Когда мы найдем ее, мне будет нужна моя магия. Никто не скажет, что мне нужно будет делать.
– Например, исправить ее прыщи? – спросила Сидни.
Я вздрогнул.
– Я же сказал, это ерунда! Позволь мне самому заботиться о себе и о том, сколько духа я использую. Это не твоя обязанность.
Она недоверчиво повернулась.
– Конечно, моя! Я твоя жена, Адриан. Если не я буду беспокоиться о тебе, то кто? Ты должен держать дух в узде.
– Я справлюсь, – проговорил я сквозь стиснутые зубы.
– Твоя тетя все еще говорит с тобой? – спросила она.
Я отвернулся, избегая ее взгляда. «В моей голове, – вздохнула тетя Татьяна. – Тебе не следовало рассказывать ей обо мне».
В ответ на мое молчание Сидни сказала:
– Говорит, да? Адриан, это не здоро́во! Ты должен знать это!
Я в гневе обернулся.
– Я могу справиться с этим. Ладно? Я могу справиться с этим, могу справиться с ней! – кричал я. – Так что перестань говорить мне, что делать! Ты не знаешь всего – независимо от того, как ты хочешь, чтобы все думали, что ты делаешь.
Пораженная, Сидни делала шаг назад. Боль в ее глазах задела меня гораздо больше, чем сказанные ею слова. Я чувствовал себя ужасно. Как же этот день прошел так неправильно? Он должен был быть идеальным. Внезапно я понял, что мне нужно выйти. Я больше не мог оставаться в этих четырех стенах. Я не выдержал контроль моей матери. Я не мог стоять, чувствуя, как всегда разочаровываю Сидни… и Джилл. Мы с Сидни явились ко Двору в поисках защиты от врагов, прячась здесь, чтобы мы могли быть вместе. В последнее время, казалось, это соглашение представляло опасность разорвать нас на куски.
– Я должен выйти, – сказал я.
Глаза Сидни широко раскрылись:
– Куда?
Я провел рукой по волосам.
– Куда-нибудь. Куда-нибудь на свежий воздух. Куда угодно, только не оставаться здесь.
Я развернулся и, прежде чем она успела сказать хоть слово, выскочил через гостиную, где мама пила из кормильца. Она вопросительно посмотрела на меня, но я проигнорировал ее и продолжал идти, пока не вышел через нашу дверь и фойе гостевого жилищного дома. Я остановился, чтобы оценить свои действия, только когда вышел на улицу и теплый летний воздух коснулся моей кожи, и щелкнул куском резинки – это был мой теперешний способ избегать курения под воздействием стресса. Я посмотрел вверх на здание, чувствуя вину за трусливое бегство с поля битвы.
«Не расстраивайся, – сказала тетя Татьяна. – Брак – это тяжело. Вот почему я так и не вышла замуж».
«Это тяжело, – согласился я. – Но это не повод убегать. Мне нужно вернуться. Нужно извиниться. Я должен разобраться во всем».
«Ты никогда не разберешься с этим, пока сидишь здесь взаперти, и не знаешь, где Джилл», – предупредила тетя Татьяна.
В этот момент мимо меня прошли два стража, и я услышал обрывок их разговора, как раз когда они обсуждали усиленный патруль для заседания Совета. Я вспомнил, как мама упомянула об этом заседании, и внезапно на меня нашло вдохновение. Отвернувшись от дома, я поспешил к зданию, служившему здесь, при Дворе, в качестве королевского дворца, надеясь, что успею на заседание вовремя.
«Я знаю, что мне делать, – сказал я тете Татьяне. – Я знаю, как вытащить нас отсюда и исправить все между мной и Сидни. Нам нужна цель, миссия. И я собираюсь получить одну. Мне нужно поговорить с Лиссой. Если у меня получится заставить ее понять, я смогу все исправить».
Призрак не ответил. Полночь вокруг меня уже одела мир во тьму. Для людей это время сна, для нас же, живущих по вампирскому расписанию, – самый разгар дня. Моройский Двор был создан как университет: около сорока величественных кирпичных строений, расположенных в окружении живописных сквериков и двориков. Стояло лето, теплое и влажное, и здесь было довольно много людей. Большинство из них были поглощены своими делами, чтобы заметить меня или понять кто я такой. Но некоторые бросали на меня все те же любопытные взгляды.
«Они просто завидуют», – заявила тетя Татьяна.
«Я так не думаю», – ответил я ей. Даже зная, что она иллюзия, иногда было трудно не реагировать.
«Разумеется, завидуют. Фамилия Ивашков всегда внушала трепет и зависть. Они все подчиненные, и они знают это. В мое время этого не потерпели бы. Все посходили с ума с этой королевой-ребенком».
Я обнаружил, что даже под назойливыми взглядами наслаждаюсь ходьбой. Никогда не думал, что признаю такое, но сидеть так долго в четырех стенах действительно было нездоро́во. Несмотря на густой душный воздух, я почувствовал легкость и свежесть и подумал, что Сидни тоже могла бы быть здесь. Мгновение спустя я решил, что был не прав. Ей нужно быть на улице позже, когда взойдет солнце. Это время для людей. Жить по нашему графику для нее, вероятно, так же трудно, как и находиться в изоляции. Я сделал в уме пометку предложить ей позже прогуляться. Солнце не убивало нас, как стригоев, – злых, не-мертвых вампиров – но причиняло неудобства. Большинство из нас днем спали, так что у Сидни будет меньше шансов нарваться на кого-то, если мы правильно выберем время для прогулки.
Эта мысль подбадривала меня, когда я щелкал другим куском резинки и достиг королевского дворца. Снаружи он выглядел как и все другие здания, но внутри представал во всем величии и роскоши, какие только можно было бы ожидать от древней королевской цивилизации. Морои избирали своих монархов из числа двенадцати королевских семей, и массивные портреты прославленных деятелей висели по всему коридору, освещаемые сверкающими люстрами. Толпы людей ходили по залам, и, дойдя до палаты Совета, я увидел, что пришел под конец заседания. Когда я вошел, люди уже уходили, но многие остановились и уставились на меня. Я услышал шепот: «мерзость» и «человеческая жена».
Я проигнорировал их и обратил свое внимание на мою настоящую цель, в передней части комнаты. Там, недалеко от трибуны Совета стояла Василиса Драгомир – «королева-ребенок», как говорила тетя Татьяна. Лисса, как я ее называл, стояла, окруженная одетыми в темную форму стражами-дампирами – воинами, наполовину людьми, наполовину мороями, чья раса зародилась давным-давно, когда морои и люди вступали в смешанные браки без скандалов. Дампиры не могли иметь детей друг от друга, но из-за генетической причуды их расы могли размножаться с мороями.
Стоя прямо за телохранителями Лиссы, моройские журналисты кричали ей вопросы, на которые она отвечала с присущим ей спокойствием. Я призвал немного магии духа, чтобы посмотреть на ее ауру, и она загорелась перед моим взором. Она сияла золотом, указывая на то, что она пользователь духа, как и я, но другие ее цвета были тусклыми и дрожащими – это означало, что ей было нелегко. Я отпустил магию и поспешил к толпе, махнув Лиссе рукой и крича, чтобы она могла услышать меня сквозь шум:
