— Ну-ну.
Со вздохом сползаю с кровати и достаю из комода чистые форменные брюки. Черная ткань ужасно колется.
— А чего это ты вдруг уезжаешь? Не отчисляют ведь?
Отворачиваюсь, натягивая штаны, но голос подделать трудно:
— Нет. Вообще-то не знаю. Давай-ка расскажу, что делать.
— Ну и?
— Возьмешь записную книжку. Там имена, цифры — короче, все. Заноси туда ставки.
Приставляю стул к шкафу и вспрыгиваю на сиденье.
— Вот.
Нащупываю приклеенный скотчем блокнот. Отдираю. Там еще один остался, с десятого класса. Тогда дела как раз пошли в гору, начал все записывать. А раньше работал по памяти. Отличная у меня память на самом деле, хоть и не фотографическая.
— Пожалуй, справлюсь.
Сэм ухмыляется. Удивился. Ему и в голову не приходило, что у меня тут тайник. Листает записную книжку. Там все ставки с начала одиннадцатого класса, все расчеты. Что будет с мышью из Стэнтон-холла: зашибет ли ее колотушкой Кевин Браун, сработает ли мышеловка профессора Мильтона или ее поймает Чайават Тервейл (гуманно, на листик салата). Ставят все больше на колотушку. Кто получит главную роль в «Пиппине»: Аманда, Шэрон или Кортни, не перехватит ли роль новенькая из массовки? В итоге победила Кортни, они до сих пор репетируют. Сколько раз в неделю нас будут пичкать в столовой «ореховым печеньем» без орехов.
Чтобы не прогореть, настоящие букмекеры высчитывают процент и определяют баланс. Ну, к примеру, кто-нибудь ставит пять долларов, а из них пятьдесят центов идут букмекеру, поэтому ему все равно, кто выиграет. Лишь бы процент сходился и неудачных ставок хватало на выплаты победителям. Я не всегда так работаю. В Уоллингфорде вечно ставят на всякую ерунду, иногда совершенно невозможную ерунду: денег-то куры не клюют. Так что временами высчитываю баланс по всем правилам, как в конторе, а иногда ничего не высчитываю и просто надеюсь прикарманить денежки. Пожалуй, тоже в своем роде азартные игры. Ну да, так и есть.
— И не забудь, только наличные. Никаких кредиток или часов.
Сэм закатывает глаза.
— Они что, думают — у тебя тут кассовый аппарат?
— Да нет. Обычно просят взять карточку и купить что-нибудь в счет долга. Не бери. Получится, ты ее украл. А им того и надо — родителям мозги запудрить.
Сэм медлит, но в конце концов соглашается.
— Ну и лады. На столе новый конверт. Не забудь все записать.
Я к нему излишне цепляюсь, но нельзя же прямо сказать, что мне позарез нужны деньги. В Уоллингфорде беднякам не место. Я тут единственный одиннадцатиклассник без машины, например.
Забираю блокнот, лезу обратно на стул, чтоб приклеить его на место, и тут раздается громкий стук, от которого я чуть не падаю. Дверь распахивается, и входит мистер Валерио, наш комендант. Таращится так, словно я в петлю забираюсь у него на глазах. Спрыгиваю.
— Я тут как раз…
— Спасибо, что сумку достал, — приходит на помощь Сэм.
— Сэмюэль Ю, для завтрака поздновато, а вот занятия уже начались.
— Ставлю пять баксов — вы правы, — выпаливает сосед и по-идиотски мне ухмыляется.
При желании я мог бы легко обвести его вокруг пальца. Вот именно так — попросил бы о помощи, предложил долю и обобрал как липку. Мог бы, но не буду.
Нет, правда не буду.
Дверь захлопывается, и Валерио поворачивается ко мне:
— Ваш брат сможет подъехать только завтра утром. Так что отправляйтесь пока на уроки. Мы еще не решили, где вам сегодня ночевать.
— Можете к кровати меня привязать.
Комендант не улыбается в ответ.
Мамочка рассказала мне про проклятия и мастеров и научила мошенничать еще в детстве. Она сама мастер, поэтому легко всего добивается, а мошенничает, чтобы это сошло ей с рук. Я не умею, как она, заставить любить или ненавидеть, или, как Филип, обратить силу удара против нападающего, или, как Баррон, забрать чью-то удачу. А вот обманывать могут все.
С проклятиями не сложилось, но зато обдурю хоть кого.
Простачка, которого наметил в жертву, нужно хорошо изучить (тоже мамина наука), знать его лучше, чем он сам себя знает. Только так и можно кого-нибудь нагреть, с магией или без.
Сначала втираешься в доверие. Очаровываешь. Жертва должна считать себя намного умнее. А потом предлагаешь ставку, а еще лучше, чтобы предложил твой партнер.
Но простачок сперва обязательно что-то получает. Мы это называем «приманка». Деньги уже есть, можно в любой момент развернуться и уйти, и он расслабляется.
Тогда ставки повышаются. Сильно повышаются. У мамы всегда выходит гладко — мастер эмоций заставит доверять кого угодно. Но и ей нужно тщательно следовать схеме, чтобы позже, по зрелом размышлении, ее не вычислили.
В конце срываешь куш и делаешь ноги.
Хороший мошенник должен быть умнее всех, не упустить ни одной мелочи, твердо верить, что все сойдет с рук. Только тогда он и вправду хороший мошенник.
Дурить людям голову при каждом удобном случае, конечно же, плохо. Увы, я не всегда могу сдержаться. Зато в отличие от мамочки хотя бы самому себе голову не дурю.
Второпях натягиваю форму и бегу со всех ног на французский. Завтрак уже давно кончился. Бросаю учебники на парту, и тут как раз включается телевизор. Сквозь помехи Сэди Флорес, ведущая школьного канала, рассказывает, что клуб латинского языка продает печенье (копят деньги на постройку грота в парке), а регбисты соберутся сегодня в спортзале. С трудом высиживаю уроки, но на истории не выдерживаю и засыпаю. Пробуждение наступает внезапно. Весь рукав в слюне, а Льюис ехидно интересуется:
— Мистер Шарп, когда именно запрет вступил в силу?
— В тысяча девятьсот двадцать девятом. Через девять лет после принятия сухого закона. Как раз перед финансовым обвалом, — мямлю спросонья.
— Очень хорошо. — Но моему ответу он явно не рад. — Сухой закон потом отменили, а запрет нет. Почему?
Вытираю рот. Голова раскалывается пуще прежнего.
— Потому что на черном рынке мастера все еще предлагают свои услуги?
В классе раздаются смешки, но Льюис по-прежнему серьезен. Показывает на исписанную мелом доску. Что-то там про экономические стимулы и торговое соглашение с Евросоюзом.
— Вы, мистер Шарп, во сне чем только не занимаетесь, но на моих уроках лучше бодрствовать.
Его шутке смеются громче. Чтобы не заснуть до звонка, приходится время от времени тыкать себя ручкой.
Возвращаюсь в общежитие и падаю в кровать. Просыпаю урок самостоятельной работы, тренировку по легкой атлетике, встречу дискуссионного клуба. Нормальный ритм жизни сдвигается. Просыпаюсь только к ужину. Как бы вернуться обратно в привычный режим?
