От души сэра Уильяма уже мало что осталось; впрочем, и сожалений по этому поводу он почти не испытывал. Общение с теми, кому не посчастливилось быть детьми Рогатого Бога, убедительнейшим образом доказывало: душа — штука неудобная. Ни радости от нее, ни пользы. Одна сплошная морока.
Колдун привел себя в чувство и повторил те же действия, обращаясь поочередно к западу, к северу и к югу. Зеленый человек, Пан, Рогатый Бог, падший Сын Света — у темного Бога много ипостасей, и все их требовалось почтить. Завершив ритуал, сэр Уильям натянул приготовленную для него рубаху («Какая ирония: оба лагеря используют белый цвет с той же целью — расширить горизонты сознания...») и повелительно взмахнул рукой.
Часть каменной кладки исчезла, явив взору еще одно помещение, такое же стерильно чистое и абсолютно пустое, если не считать дюжины глиняных изваяний, лежавших в четыре ряда на голом полу.
«Мои големы, — радостно подумал сэр Уильям — Такие исполнительные, такие надежные! Пешки в моих руках».
Он вернул стену на место и подошел к фигурам.
Даже в теперешнем своем состоянии — мертвые, неподвижные — они напоминали ему о терракотовой армии времен династии Цинь, которую обнаружили в Китае тремя десятилетиями раньше. В отличие от недогадливых археологов сэр Уильям знал: древние изваяния предназначались для той же цели, что и его големы, — исполнять волю того, кто умеет их подчинить.
Статуи, каждая шесть футов высотой, отличались друг от друга. Одинаковым было только выражение лиц: свирепый оскал хищника, который умеет и любит убивать. На лбу у каждого голема было начертано слово «эмет», что на языке древних означает «истина».
Сэр Уильям пошарил в складках одеяния, нащупал вшитый в полу мешочек, где хранился разрезанный на двенадцать частей свиток - добыча, прихваченная из собора Парижской Богоматери во время очередного неудавшегося набега на храм Луны Материнского ковена.
Драгоценный пергамент отправился в беззубые глиняные рты — в каждый по полоске. О том, что они выпадут, сэр Уильям не беспокоился: даже после того, как големы оживут, с их губ не слетит ни вздоха, ни звука. Ибо и у этих совершенных существ имелся один крохотный изъян — дар речи был им недоступен.
Пока Деверо и Каоры тщились изничтожить друг друга, Муры занимались делом куда более достойным: изучали магию во всех ее видах и формах. Мудрое решение, что и говорить... А для сэра Уильяма, которому досталась вся накопленная предками премудрость, — еще и весьма полезное. Он знал и секреты австралийских аборигенов, и священные предания народов Востока, и обряды шаманов из бесчисленных племен... и тайны каббалы. Из этой-то семейной традиции — преклонения перед словом — и возникли големы. Именно так — от мысли к слову — появилось все сущее: земля, небо... и жизнь в комке глины.
Сэр Уильям медленно обошел вокруг своей инфернальной дюжины, нараспев произнося все семьдесят два имени Бога, содержащиеся в Талмуде. Эта часть ритуала требовала предельной точности: оговорись он хоть раз, и ему тут же настал бы конец. Каждое имя соответствовало одному из органов в лежавших перед ним изваяниях, малейшая ошибка — и колдун лишился бы части собственного тела.
Слова лились с его губ, пробуждая големов ото сна, вдыхая в них дух и волю того, кто призывал их к жизни. Древние раввины сотворили големов для благих целей, древние колдуны приспособили глиняных истуканов к своим, темным нуждам. Голем превратился в продолжение своего создателя, и любой совершенный им грех ложился на голову «отца». Сэр Уильям не удержался и хмыкнул.
«Хорошо, что я не стремлюсь в рай».
Наконец прозвучало последнее имя. Сэр Уильям отступил на шаг и с торжественным видом воскликнул:
— Абракадабра!
Это священное слово настолько затерлось, что теперь произносится не иначе, как в насмешку. Шутникам и невдомек, что в каждом слоге заложена огромная разрушительная сила - и столь же мощный созидательный потенциал.
Двенадцать разложенных на полу уродцев содрогнулись, затем медленно, один за другим, встали и тупо уставились на своего повелителя — пустые сосуды, готовые к тому, чтобы их наполнили. Бессмысленные орудия, ждущие, чтобы им указали цель.
Сэр Уильям махнул стоявшей слева четверке.
— Идите и разыщите ведьму по имени Николь Андерсон, из древнего рода Каор. Убейте ее.
Големы дружно кивнули. Стоило им осознать свой долг, как в пустых глазах зажглась искра разума.
«Верные слуги, они исполнят мою волю», — подумал сэр Уильям и повернулся направо.
— Найдите ведьму по имени Аманда Андерсон, из древнего рода Каор. Убейте ее.
Эта четверка тоже закивала, всем своим видом демонстрируя преданность псов, готовых растерзать любого, лишь бы угодить хозяину.
— Сэр Уильям перевел взгляд на големов, что стояли прямо перед ним. А вы разыщите ведьму, известную под именем Холли Катере, из древнего рода Каор. Убейте ее. Сотрите ее в порошок и развейте по ветру!
Глиняные чудовища с готовностью кивнули и расправили могучие плечи. Колдун удовлетворенно оглядел своих детищ. Они сделают свое дело. Несгибаемые, неутомимые, они не успокоятся, пока не достигнут цели. А значит, все три ведьмы умрут.
Он плавно воздел руки.
— А теперь идите, дети мои, и выполните мою волю.
С этими словами он похлопал каждого по груди, вливая в них магическую силу. Теперь големы могли телепортироваться в пространстве. Когда последний из них растаял в воздухе, сэр Уильям мысленно усмехнулся.
«Вот так-то, рабби. Учитесь».
Второй четверке далеко ходить не пришлось. Одна беда: остров Авалон хорошо охранялся. Заклинания, наложенные поколениями магов, защищали его не только от чужих глаз, но и от незваных гостей. Даже бури обходили Авалон стороной, и еще ни один корабль не разбился у его берегов. Древнее волшебство действовало безотказно.
Поэтому телепортировавшихся туда големов попросту отшвырнуло прочь. Удивленные, но не слишком, они встали, встряхнулись, поглядели на далекий берег и, ведомые единой целью, потопали искать лодку.
Сиэтл
«Вот я и снова в джунглях, — стучало в голове у Ричарда Андерсона, — По самые уши в дерьме».
Глаза слезились от едкого дыма; от грохота взрывов закладывало уши. Ричард с бездыханной Барбарой Дэвис-Чин на плечах петлял в густом подлеске, и казалось, годы и впрямь слетают с него, как осенние листья.
К тому времени, когда дом Дэна Картера взорвался, десятки незнакомых ведьм доблестно сражались, защищая Аманду, Николь и тех, кто застрял в горящей хижине. И все же ведьмы потерпели поражение; многие погибли у Ричарда на глазах, пока он мчался к спасительной кромке леса, а одного из чужеземцев постигла ужасная смерть — его рассекла пополам клешня монстра. Ричард понимал: без этих безымянных друзей потери были бы еще страшнее. «Слава богу, что вы пришли нам на выручку, — думал он. — Слава богу, что вы сражались за нас. Клянусь, я сделаю все, чтобы ваша жертва не оказалась напрасной».
