Тот молча пожимает плечами.
— Да, — говорит кто-то. — Похожа.
Похожа?
Что происходит. И говорят они на английском. Хорошо я его знаю, да и вообще не зря заканчивала ин-яз. А если бы не знала? Что они себе тут позволяют!
— Самолёт, — повторяю я свой рассказ уже глаза в глаза. — Упал. Все погибли. Наверное, все…Только я осталась. Как ваш отель называется?
* * *
Мне кажется или они меня боятся? Этот испуг в их глазах — я правда его вижу?
Впрочем, боятся они не долго. Переглядываются, шепчутся, затем самый здоровый из них — с повязкой цвета крови на голове берёт под лавкой кусок верёвки и топает ко мне. Топает так, что лодка начинает болтаться туда-сюда сильнее чем от волн.
— Руки, — не слишком вежливо говорит он.
— Что руки? — не понимаю я.
Обхватывает меня одной ручищей, а второй — обматывает верёвкой мои запястья. Обматывает и завязывает узел.
Быстро так завязывает.
Умело.
Тут я пугаюсь.
По настоящему.
Потому что не понимаю зачем аниматорам меня связывать. Ни одной причины не могу придумать.
Связав руки он выпускает меня и топает обратно к своему месту.
Все берутся за вёсла. Глаз с меня не спускают — как будто я могу выпрыгнуть за борт. Не могу — вернее — не хочу. Оставаться на необитаемом пляже — спасибо, не надо.
— Что вы делаете?! Развяжите меня! — запоздало начинаю возмущаться я.
Может, они думают что я преступница? Возможно ли что они так могут подумать?
— Самолёт. Он упал. Рядом. Там, — показать я не могу поэтому просто киваю в сторону океана.
Они вместо ответа косятся на меня и гребут.
Могут ли быть сразу десять аниматоров маньяками? Нет, конечно. И именно эта мысль не даёт мне запаниковать. В любом случае это лучше чем умереть на пустом пляже от голода и жажды.
Они куда-то меня везут. Посмотрим куда привезут. Если в полицию — совсем хорошо.
Лодка осторожно огибает огромные камни то тут, то там торчащие из воды и поворачивает.
Отвесная скала, вопреки моим ожиданиям, не заканчивается и даже становится выше. Намного выше.
Мы плывём мимо неё, долго плывём, а потом эти странные аниматоры вдруг разворачивают лодку и ведут её прямо к берегу. Вернее, не к берегу, а к этой стене-скале. Зачем они это делают сначала совсем непонятно… пока я не вижу толстую верёвку конец которой болтается прямо в воде. Один конец, а второй… второй тянется на самый верх.
Что они хотят делать с этой верёвкой — загадка.
Загадка ровно до того момента, пока одноглазый аниматор не хватается за неё и не начинает ловко карабкаться наверх.
Наверх! По отвесной стене, на которой кроме ласточкиных гнёзд ничего нет! Внутри, во мне появляется страшная догадка… но я пока гоню её прочь. Пока я надеюсь на то, что это одноглазый аниматор — единственный любитель скалолазания среди нас здесь.
Но нет. За ним лезет второй.
Он лезет, а я снизу смотрю на старинные пистолеты болтающиеся на его поясе и пытаюсь угадать что за странное представление эти типы готовят.
За вторым лезет третий и ладошки мои начинают потеть. Хорошо что у меня связаны руки — да, теперь я этому даже рада. Человека со связанными руками нельзя заставить лезть по дурацкой верёвке. Нельзя и всё! Скоро мы остаёмся вдвоём. Я и гигант в кровавой повязке который меня так бесцеремонно связал.
— Отчаливаем? — спрашиваю я.
Конечно, плыть один на один с совсем незнакомым, да еще и грубым типом — неосмотрительно, но еще более неосмотрительно карабкаться по отвесным скалам.
Он лезет к себе за широкий пояс скрученный из какой-то грязной шторки и вытаскивает оттуда огромный нож длиной как меч. Вытаскивает и пихает им меня. Прежде чем я успеваю сильно испугаться разрезает узел, который сам же совсем недавно и завязал.
— Спасибо.
Моё «спасибо» его удивляет, но почему — непонятно.
— Лезь, — говорит он мне и тычет ножом в верёвку тянущуюся вверх по скале.
— Нет, — качаю головой. — Никогда.
Это всё очень странно, но найти разгадки того, что происходит я пока не могу. Эти люди в костюмах пиратов — похоже, они не очень добрые люди… может быть это аниматоры которым забыли выплатить зарплату за полгода?
— Лезь! — лезвие оказывается рядом с моим горлом.
И вот тут мне становится страшно. По-настоящему, потому что ни один нормальный человек не будет играться с ножами рядом с горлом.
Встаю.
Хватаюсь за верёвку и лезу. Вернее — пытаюсь лезь, потому что когда делаешь это первый раз в жизни задача кажется совсем даже не простой.
Сначала — очень трудно. Потом — чуть легче. Ну и не зря в спортзале трижды в неделю страдаю. Когда между мной и тем здоровым типом оказывается несколько безопасных метров задаю вопрос который сейчас меня интересует больше всего:
— Кто вы?
— Бартоломео.
Угу. Похоже это его имя… вот только спрашивала я о другом.
— Вы артисты? Из какого отеля? И что за остров это?
— Ли Торти, — не моргнув глазам отвечает он.
Мне это название пока не о чём не говорит.
— А где это? — интересуюсь.
Конечно, висеть и разговаривать на английском не слишком удобно, но зато так он точно не сможет меня порубить своим большим ножом.
— Тортуга. Это недалеко от Тортуги, — отвечает он.
Название чуть знакомое, но только чуть.
— Вы меня взяли в заложницы? — лучше сразу задать неприятные вопросы и сразу получить на них ответы.
Молчит. Может не знает слово «заложница»?
— Я ваша пленница?
Кивает.
— Да.
По коже пробегает холодок и я растеряв всё желание продолжать разговор лезу выше.
— Вы же не будете на нас злиться, Леди Финч?
Это он спрашивает — этот тип с ножом.
Я никакая не леди Финч, но злиться не буду только в одном случае — если они довезут меня до полицейского участка. Могут даже связать и бросить там, на пороге.
— Буду, — говорю я и лезу вверх.
Пока мне страшно, но не слишком.
Зловещими эти типы не выглядят. Или, по крайней мере, в моём понимании зловещие типы каким-то другими должны быть. А эти вроде ничего, разрешили даже лезть по верёвке и не боятся что я уползу куда-нибудь не туда… да. Здоровый юмор помогает в самых фиговых ситуациях.
* * *
Глава 3
Верёвка приводит меня в пещеру. Да, прямо в отвесной стене вход в пещеру, как ласточкино гнездо. Там меня сразу связывают — уже по настоящему. По настоящему — это когда одну ногу привязывают к другой. И руки так же — одну к другой. А потом — потом меня привязывают к длинной палке… и несут эту палку. Два аниматора на плече несут. Зря я, наверное, их аниматорами называю. Сомневаюсь уже.
Рот мне тоже затыкают.
Грязной, сучка, тряпкой. Чёрной грязной тряпкой!
Вот тут я начинаю злиться уже по настоящему. Ругаться не могу — рот запечатан, поэтому мычу и ругаюсь мысленно.
Несут меня долго. Пещера спускается всё ниже и ниже, навстречу дуют всё более сильные сквозняки которые теребят моё короткое платье туда-сюда. Аниматоров по-прежнему смущают мои ноги, а сейчас когда я вишу на палке как пойманная на охоте лисица — смущают еще сильнее. Они то заглядывают под юбку, то отворачиваются. И краснеют — хоть и заметить это довольно сложно на их загорелых лицах.
Пещера вдруг заканчивается, а меня всё-равно несут. Мимо пальм. Мимо скал. И выносят на пляж. Только это пляж совсем не похож на тот, мой, крохотный. И отвесных скал-стен здесь нет. Зато есть корабль.
Огромный, чёрный.
Парусник. Старинный такой. И он стоит утонув в песке.
Всё-таки эти типы аниматоры. Или даже актёры. А тут целый спектакль намечается — ведь построить такие крутые декорации стоит кучу денег. Уверена.
Может меня перепутали с кем-то?
С актрисой которая должна играть леди Финч?
Пока это единственно разумное объяснение… хоть и безумное конечно не меньше.
По деревянной дорожке — скрипящей, болтающейся и очень ненадёжной меня заносят на палубу корабля.
