— Доброе утро, дарайя Марианна, — приятно улыбнулась женщина.
Вот только мне нечем было ответить на ее любезность.
— Я никакая вам не дарайя. Отпустите меня немедленно. Я не рабыня, чтобы меня на цепь сажать.
— Это для твоей безопасности. Вдруг тебя украдут.
— Вот бы кто-нибудь меня «украл» и вернул домой, — перекрутила ее фразу.
Женщина довольно хмыкнула.
— И тебе неинтересно, зачем ты оказалась здесь? — Я промолчала. Мне было любопытно, откуда на моей руке змея, что хотел от меня дахар и как скоро с меня снимут эти цепи. — Называй меня госпожа Ульвира. Я глава дома Медянок, в стенах которого ты сейчас находишься. Это мой помощник — наг Лимек.
Мужчина кивнул в знак приветствия.
— Наг? Почему не дахар? — удивилась я странному обращению.
— Наги не могу принимать человеческий вид. Их не встретишь за стенами Хрустального города, — пояснила Ульвира. — Со временем ты разберёшься во всех тонкостях. — Лимек подполз ко мне и ключом отцепил цепочку от браслета, но само украшение на руке оставил. Я поднялась на ноги. — Следуй за мной, — приказала женщина.
Ульвира вышла из комнаты, а я за ней. Лимек полз последним — видимо, чтобы я не сбежала. Мы оказались в коридоре с богатым и колоритным интерьером и множеством дверей. Дом казался большим, но пустым, словно в нем много лет никто не жил, хоть порядок поддерживался.
Спустившись по лестнице винного цвета, мы оказались в просторной гостиной. Огромный низкий диван с горой маленьких подушек и коротким столиком перед ним. На полках множество разных статуэток. Но главной достоинством этой комнаты была дверь, ведущая прочь из этого дома.
— Даже не думай сбежать. Лимек компенсирует мою медлительность, — догадалась она о моих мыслях.
Ульвира развела межкомнатные двери и прошла внутрь. Здесь не было мебели, это место — с картинами и скульптурами — походило на галерею. На всем накинуты защищающие от пыли полотна.
— Лимек, помоги хромой женщине. — Надзиратель раскрыл портьеры, впуская в комнату солнечный свет. — Есть очень старая легенда. Однажды Серпента — богиня-мать всех змей, собрала своих детей, чтобы раздать им дары…
Все ужи и гадюки собрались в месте, на котором их потомки построят Хрустальный город. Наделенная магической силой, она щедро одаривала подарками. Одним досталась красота, другим сила, третьим способности и таланты. За несколько часов мать раздала все, что у нее было. Довольные дети расползлись по всему миру и позже стали родоначальниками царских династий и рас. Когда она собралась уходить, ей навстречу выползла маленькая змейка. Она была очень слабой и медлительной, поэтому опоздала.
— Мать всех змей, — прошептала она, — неужели ничего не осталось? Я ведь такая маленькая и беззащитная, братья и сестры с легкостью уничтожат меня и моих потомков.
Серпента задумалась — ей не хотелось оставлять ни с чем несчастную дочь.
— Остался у меня один подарок, который сбережет жизнь твоим детям. Женщины твоего рода будут иметь настолько горячую кровь, что ни одни мужчина, носящий чешую, не сможет устоять перед желанием погреться в их объятьях. У них не будет хвоста, но их руки будут отмечены золотой отметкой — Змеицей, чтобы все окружающие знали, кто перед ними. И называться они будут дарайями.
Словам Ульвиры не хотелось верить. Горячая кровь? Греться в моих объятьях? Она подошла к картине и стянула с нее защитную ткань.
— Это фивании, низшая из каст. — Изображение повергло в шок. На нем десятки обнаженный девушек в объятья змееликих. Настолько откровенно, что я тут же покраснела и отвернулась. — На территории Хрустального города много мест, где можно их встретить. Их покупают на рабовладельческих рынках. По доброй воле девушки фиваниями не становятся…
Значит, слухи — правда. Девушек крадут со всех концов империи, чтобы сделать фиваниями для развлечения змееликих.
Ульвира подошла к следующей картине — на ней были девушки в томных позах с полуобнаженными телами. Не было той грязи, которая была на первом полотне, хотя откровенности это не убавило.
— …Картина называется «Шиани». Девушки приходят в дома, такие как мой, — подчеркнула интонацией последнюю фразу Ульвира, — и им помогают подобрать змееликого, который обеспечит им достойную жизнь…
— Содержанки, — догадалась я.
— Это не только постель, Марианна. Быть шиани — значит получить статус в обществе, стать уважаемой жрицей в храме Серпенты. Это возможность выбраться из нищеты. Не нужно прозябать, например, намывая грязные тарелки за гроши.
— Зато никто не упрекнет, что эти гроши ты заработала нечестным трудом, — парировала в ответ.
Ульвира тяжело вздохнула, но не ответила. На этот раз она остановилась возле статуи и сорвала с нее полотно. Это было самое прекрасное, что я когда-либо видела. Под тканью оказалась девушка из белого мрамора. Тога небрежно спадала с ее плеча, подчеркивая изящную фигуру. Проработка деталей была настолько тонка, что статуя казалась живой. Только отсутствие головы напоминало, что это камень.
— Это статуя последней дарайи.
— Последней? — удивилась я.
— Девушки с золотой отметкой Змеицы рождаются очень редко. Последняя дараяй умерла семь лет назад, и после нее никто не носил этот титул… до тебя.
— И она, как и другие жрицы, служит Серпенте и спала со змееликими за деньги?
— Только с дахарами — сильнейшими из змееликих, — произнесла торжественно, словно это должно было подсластить мое горькую пилюлю.
Зато теперь стало понятно, куда и зачем меня решил забрать дахар — хотел сделать своей любовницей. Странно, чем ему помешала метка Змеицы?
— А чем отличаются шианни от дарайи? Только меткой на руке?
— Дарайи священны. Их берегут как самую большую драгоценность, одаривая самыми роскошными подарками. Они могу сами выбирать себе дахаров, в отличие от шиани, которые находятся в зависимом положении.
— Дахаров? Ни одного, а несколько?
Ульвира замялась, словно решалась, говорить мне или нет.
— Дарайи очень редки, чтобы принадлежать одному мужчине. Обычно у них два-три дахара…
Сердце упало в пятки, мне резко стало не хватать воздуха. Как бы они это ни называли, содержанкой трех мужчин я быть не собираюсь! Нужно срочно придумать, как сбежать отсюда.
— …Марианна, тебе не стоит волноваться из-за этого. Все заботы я, как твой покровитель, возьму на себя. У тебя будет все, о чем ты мечтала. Ты должна радоваться — теперь в твоей жизни началась белая полоса.
— Я никогда не мечтала быть чей-то постельной игрушкой.
* * *
Дом Медянки действительно пустовал много лет. Ульвира не набирала новых девушек на обучение. Сказала, что ушла на покой, и если бы не зов нашего договора и Змеица на моей руке, она бы и с места не сдвинулась.
Лимек не отходил от меня ни на шаг. Я не представляла, как можно отделаться от его надзора, но не теряла надежды. Когда-то же этот наг должен отдыхать? Пусть только уснет его бдительность, я убегу отсюда со всех ног. Затеряюсь где-нибудь в большом городе и навсегда забуду Хрустальный, как страшный сон.
Днем Ульвира ушла по делам, оставив меня с охранником. Я побаивалась его, иногда замечала на себе его животный взгляд. Так на меня смотрел дахар перед тем, как забрать с собой. Чтобы отвлечься, я бродила по дому и нашла огромную библиотеку. Мать научила меня читать, но книги всегда стоили очень дорого, и я не могла себе их позволить. Сейчас же могла утолить читательский голод и отвлечься от внимательных глаз своего тюремщика.
Ближе к обеду дом Медянки наполнили незнакомые женские голоса. Я даже покинула свое уютное гнездышко посмотреть, что происходит. В гостиной Ульвира раздавала указание трем молодым горничным. Они были одеты в черные платье, чепцы и передники. Две из них быстро побежали по поручениям, а одна осталась рядом с хозяйкой — молоденькая, с русыми волосами, собранными в пучок на затылке и россыпью веснушек по всему лицу.
