Мне показалось, будто в наступившей тишине я услышала скрип зубов… Но наверняка померещилось. Просто слишком уж напряженной внезапно оказалась обстановка.
— Я с радостью приму участие в отборе, сэр, — в итоге ответил Тайлер, причем сделал это таким тоном, что любому стало бы понятно — радостью тут и не пахнет.
Вот же гаденыш какой. Участие в турнире студентов факультетов боевой магии — отличный шанс продемонстрировать себя, возможность, за которую многие боролись не один год. А Кай Тайлер у нас снисходит.
Разумеется, ни словом, ни вздохом я не выразила охватившего меня в тот момент возмущения, однако меньше от этого оно не стало. Также не удавалось понять, чем именно вызвана удивительная снисходительность профессора Лестера к гонористому новичку. Биографию Кая в том или ином смысле знал весь университет, спасибо его многочисленным восторженным поклонницам. И мистер Тайлер был парнем из простой, ничем не выдающейся семьи с достатком ниже среднего… Так что драть нос Тайлеру было не с чего. Не с чего, но нос он все-таки драл.
Такая невероятная неблагодарность — лишний повод считать Кая Тайлера человеком негодным, неприятным.
К моей великой радости меньше чем через минуту в аудиторию ввалились трое однокурсников — развеселые Смит-Уайт-Вуд, которых всегда поминали именно так, вместе, буквально сливая три фамилии в одну. Эти ребята не отличались какими-то особенными талантами и дарованиями, однако держались в крепких середнячках и искренне радовались тому, что имеют. Наверное, поэтому им все симпатизировали.
Я даже как-то на первом курсе пробовала встречаться к Джейми Уайтом, но мы быстро поняли, что ничего не выйдет: слишком уж разные. Романа не сложилось, но вот дружба вышла недурной.
— Доброе утро, профессор Лестер, сэр! — хором прогорланили свое традиционное приветствие эти три балбеса.
Декан удостоил их улыбки, настолько искренней, что я как всегда умилилась. Пусть Дин Лестер и был старше меня более чем в два раза и годился в отцы… никак не удавалось не смотреть на него в первую очередь как на мужчину. Чертовски привлекательного мужчину.
— Эмма, у Тима с четвертого курса сегодня день рождения. Он передавал тебе приглашение, — сообщил Вуд, правда без особой надежды.
— Вечеринка посреди учебной недели? — подняла я бровь, стараясь выразить свое неодобрение, пусть и не слишком сильное. Декан поглядел на меня с одобрением.
День рождения — хороший повод для празднования, разумеется, однако следовало отложить развлечения до выходных.
— Эмс — зануда! — хором припечатали меня вся неразлучная троица и тут же переключилась на обсуждения последней тренировки с Лестером-младшим, с тем тонким расчетом, что Лестер-старший непременно услышит о том, как тиранит подрастающее поколение магов его драгоценный сыночек.
Декан пропускал эти разговоры мимо ушей с легкостью, которая доводила большинство студентов факультета боевой магии до тихого отчаяния. Ведь профессор Уильям Лестер в методах обучения был чрезвычайно крут. Травмы для нас стали повседневной рутиной. И пусть руки-ноги ломали чрезвычайно редко, растяжения, синяки, ушибы и ссадины не сходили с нас никогда, как не сходили пятна с леопардов.
Правда, в оправдание профессора Уильяма Лестера можно было сказать, что с момента его вступления в должность бойцовские навыки студентов нашего факультета существенно улучшились. Но все равно было больно.
Семинар прошел как всегда бодро и плодотворно, как и всегда, когда речь заходила о профессоре Лестере-старшем. Он был действительно преподавателем от бога, что нельзя было не признать. Хотя все равно болтали, будто деканом он стал не из-за педагогического таланта или множества наград и пары написанных диссертаций, но исключительно из-за родства с ректором Бхатией.
Последней парой стояла лекция, на которой весь курс воссоединялся. Стало быть, наша девичья компания сбивалась в одну кучу и на всякий случай отсаживалась на последние ряды на случай, если приспичит что-то обсудить прямо посреди занятия.
Гарри выглядела избитой и глубоко несчастной, даже рыжие волосы, кажется, потускнели и уже не сияли начищенной медью. У подруги оказались разбиты костяшки пальцев, на скуле проступал синяк, да и двигалась Гарриет неуклюже и преувеличенно осторожно, как человек, который хорошенько получил по ребрам.
— Уилл тебя в могилу загнать решил?! — ужаснулась Деб, всем своим видом выражая сочувствие, но не удивление. Просто потому что после индивидуального занятия с профессором Уильямом Лестером так выглядели совершенно все.
— Могло быть хуже, — шмыгнула носом Гарри. — И все равно я не постригусь! Пучок не настолько и неудобен!
Снова одна и та же история. Уильям Лестер настаивал на том, что девушки на нашем факультет должны в угоду практичности избавляться от длинной шевелюры. Пока практически никто из наших леди не перешел на короткую стрижку, не столько из любви к длинным волосам, сколько из принципа. Никому не нравится, когда на него давят.
— Конечно, не пострижешься, — покивала Дебора и погладила подругу по голове. — Ничего, терпеть осталось всего-то пять лет.
Почему-то эти слова Гарри не утешили, и она снова шмыгнула носом.
Парни так сильно не страдали во время тренировок с Лестером-младшим. Более крепкие физически, да и куда более привычные к дракам, они не считали занятия по рукопашному чем-то особенным или действительно трудным. Нет, ребята ворчали, конечно, и иногда рассказывали о тренировках Лестеру-старшему, но не устраивали излишней драмы.
Так что жаловаться нам, девушкам, смысла не было, причем не только декану, но даже и ректору. Ректор Киран Бхатия открыто покровительствовал Уильяму Лестеру и даже не пытался этого скрывать. К приемному сыну декана Лестера ректор относился как к горячо любимому внуку, причем внуку-подростку, а не взрослому мужчине, каковым являлся Уильям Лестер. Профессор Бхатия называл профессора Уильяма Лестера исключительно Уилли, ласково и по-домашнему. Впрочем, все родственники Лестера-младшего звали его только так, а молодой преподаватель никогда не пробовал возражать и не просил обращаться к нему как-то иначе.
— Он меня в могилу загонит, до диплома не дотяну, — расстроенно предрекла Гарриет.
На самом деле, шансы на выживание у нас всех имелись примерно одинаковые, да и с синяками ходить приходилось каждая. Уильям Лестер любимчиков не имел и исключений ни для кого не делал.
После занятий по плану я встречалась с моим парнем, Джоном. Он учился на факультет некромантии, и уже по этой причине множество девушек завидовало мне. Некроманты в силу стечения обстоятельств считались в нашем университете считались «белой костью». Вероятно, все дело в том, что именно этот факультет то и дело выбирали представители магической аристократии, привносившие в студенческий быт определенный налет великосветскости, который отпечатывался на всех будущих мастерах смерти.
Джон как и я был выходцем из среднего класса, чему я только радовалась, но имел прекрасные манеры. Правда, когда эти манеры приходилось демонстрировать, выражение лица у моего парня было то излишне горделивое, почти высокомерное, то извиняющееся, как будто Джон не считал, что имеет полное право изображать из себя светского джентльмена.
Сперва эта откровенная неуверенность меня умиляла, однако через какое-то время я понемногу начала испытывать раздражение.
— Привет, милая, — улыбнулся мне Джон, перехватив меня у выхода из аудитории.
Его рука тут же запуталась в моих каштановых волосах. Привычный ласковый жест, к которому я успела привыкнуть за долгие месяцы романа. Тут мимо нас прошел Кай Тайлер, который, разумеется, не обратил внимания ни на меня, ни на Джона. Вот только мой бойфренд не мог не наградить чем-то неугодившего ему парня тяжелым холодным взглядом.
— Ну что ты опять? — озадаченно спросила я, похлопав Джона по плечу.
Тот словно бы опомнился и покачал головой с вымученной улыбкой. Причин неприязни к Тайлеру мой парень никогда не раскрывал.
