Вроде рядом никто не следил. Успею. Я взяла со стола планшет телеведущего. Улов мелковат, но хоть что-то…
Я прижала к сенсору большой палец Моргенсена, и экран ожил. На нем сотни пропущенных звонков и свежих сообщений. Я положила планшет возле своего смартфона — пять минут, и вся информация скопируется ко мне. Возможно, найдутся личные номера телефонов знаменитостей или интересные переписки.
Мужчина заваливался вперед. Я с трудом повернула его к себе и, оперев спиной о диван, подалась к нему, закрыла нас огненной волной. Запах дорогих духов смешался с потом, перегаром и моим ароматом страха. Юрген дышал через рот мне в нос.
Тугой комок подкатил к горлу. Только бы не стошнило.
Опасно. В пьяной толпе из откровенных платьев и мятых рубашек бдит охрана. Будет телеведущий долго сидеть неподвижно — заподозрят неладное.
Но куда хуже то, что на моем внутреннем таймере заканчивались полчаса. Семь минут… Успею ли вернуться в туалет?
Как я оплошала со временем?
Затанцевалась, долго ждала, пока рыженькой приспичит, чтобы с ней поменяться. Пошла на крайние меры: раньше я редко подбиралась близко к жертвам, но теперь они не отодвигают шторы от окон, устанавливают в квартирах камеры, мало с кем видятся, ползают на коленях, собирая осколки радужного, развратного прошлого.
Нужны новые жертвы. На продаже номеров телефонов далеко не улетишь.
Кто-то грубо дернул за предплечье. Ужас заискрил по венам.
— Что с ним? — грохнул бас.
Я состроила жалобную гримасу и обернулась: бугай под два метра нависал надо мной с таким видом, мол, вот-вот поднимет ногу и размозжит мне голову железной подошвой.
— Мы целовались, и он уснул, — ответила я обиженно, выпятив нижнюю губу. Меня колотило, но я прикидывалась пьяной. Телохранитель бегло осмотрел стол и зацепился взглядом за смартфон и планшет, что отдыхали рядышком с коктейлями. Не трожь!
Но нет, показалось. Бугай схватил недопитый коктейль Юргена и поволок меня за предплечье по дивану.
Отдаляясь от смартфона, который почти закончил копировать файлы, я схватила его. Связь прервалась.
Телохранитель дернул меня вверх — я нетвердо встала.
— Подмешала что-то, да? — обдал он горячим дыханием ухо. — А ну, пошли со мной.
Крупная лапища до боли сжимала предплечье — ни шанса вырваться. Я нажала специальную кнопку с боку смартфона и прислонила угол к тыльной стороне мужской ладони. Разряд тока ударил достаточно, чтобы рука ослабела. Я выскользнула, прошмыгнула мимо и ринулась в толпу на танцполе.
Свет мигал, красные, зеленые, синие лучи чертили ломанные фигуры, басы грохотали, отдаваясь спазмами в желудке. Я лавировала между людьми, последние секунды колокольчиками звякали в ушах.
Три, два, один… И пушистая метель вырвала меня из удушливого клуба на крышу. Тишина оглушила. От прохлады пронеслись мурашки по коже. Сердце замедляло стук. Спаслась, хоть и телепортировалась среди людей. Да кто заметил в мешанине светомузыки и в пьяном угаре? А от телохранителя я отдалилась на метров двадцать, заслонилась чужими спинами. Рыженькую найдут в кабинке туалета, и вопросы будут к ней.
Завихрение рассеялось, умчалось, и передо мной возник Келлан. За полчаса изрядно припорошило пухом — каштановые волосы спрятались под мохнатой белой шапкой. И шарф, которым Келлан обмотался аж до глаз, облепили пушинки. Они залетали мне в нос, но не мешали дышать, как остальным.
Потому что я — служитель Духа защиты.
Без пуха, что вечной метелью окутывает нашу планету, Калинидикс, почва давно сжарилась бы. И мы с ней. Но несмотря на то что пух спасает от адской жары, он убивает. Едва обычный человек выйдет на улицу, не прикрыв носа, он задохнется. Поэтому население планеты живет в высоких зданиях из особого стекла, которые ютятся между тополями-гигантами. Трассы прячутся под землей, а первые этажи строений оборудованы как огромные пылесосы: они втягивают пух, что оседает на землю, и прессуют.
Пуховые блоки — единственное, чем торгует Калинидикс. Из них получается замечательное стекло, что защищает от яркого света и высокой температуры.
— Что наловила? — спросил Келлан, забирая у меня смартфон.
— Я копировала информацию с планшета Юргена Могенсена, но…
Он в изумлении оторвался от экрана.
— Тебя не поймали?
— Пойдем внутрь.
Мы жили на последнем этаже — такие квартиры считались худшими и дешево стоили. Днем жарко, слишком светло и иногда сверху гудит оборудование, что преобразовывает солнечную энергию в электрический ток. Зато рядом выход на крышу. А я как цветок увядаю, если изредка не дышу пушистой метелью. Она дарит мне силы.
В полумраке кабинета светились компьютеры Келлана и штрихи фосфора на моих картинах.
— Разденься, пожалуйста, — попросил он, забрасывая испорченную пухом одежду в стиралку. Разденься — для меня значило снять чужой облик. Я провела пальцами по лицу сверху вниз, делая движение, точно снимаю маску.
Волна рыжих волос и фисташковое платье рассеялись. Я оказалась босиком в широких джинсах, просторной футболке, а черные волосы собрались в короткий хвост.
— Моя Беа… — Келлан притянул меня за талию. Я обвила руками его шею и прижалась к теплым губам.
Когда я возвращаюсь, он целуется так, словно мы не виделись вечность. Мы ходим по краю пропасти: моя или его ошибка — и наша мечта рухнет.
Но что бы ни произошло, когда я возвращаюсь, мы идем в спальню. И только после секса я рассказываю, как прошла слежка.
Ладно, в спальню мы идем не всегда.
Келлан подхватил меня под бедра и усадил на стол. Я подвигала попой, расталкивая баночки со съедобными красками, и стащила футболку. Риск, который жалил в клубе, до сих пор бурлил в крови. Лишь оргазм доведет чувства до предела и подарит разрядку.
Скорее, скорее бы. Я готова во всю прыть ринуться ему навстречу.
— К тебе не приставали в клубе? — спросил Келлан, водя влажными губами по шее. Он расстегнул лифчик и забрался под чашечки к грудям.
— Нет.
Пальцы стиснули и покрутили соски — я выгнулась от вспышки удовольствия, нервно скинула бретельки лифчика с плеч.
Ко мне никто не приставал. Ревнивый Келлан. Будь его воля, он бы посадил меня на цепь, но мои зубы настолько острые, что перегрызут сталь. А потом и глотку.
Приставали к блондинке в черном коктейльном платье — так я выглядела первые десять минут в клубе. Липли к кучерявой брюнетке в цветастой блузке и мини-юбке — так расхаживала я следующие десять минут. И одна сволочь едва не сломала мне ребра объятиями, когда я облачилась в рыженькую.
Я ухватилась за пряжку ремня Келлана, развела колени и дерзко подтянула его к себе.
— Трахни меня так, будто у тебя год не было секса, — прошептала я на ухо и лизнула мочку. — Будто ты каждый вечер наблюдал за мной через окно и дрочил, пока я, совершенно голая, занималась приседаниями, чтобы накачать аппетитную попку.
Он накрыл мои бедра руками и стиснул до сладкой боли.
— Я узнал номер твоей квартиры, — хрипло говорил Келлан, едва касаясь губами шеи, — и однажды сорвался. Открыл отмычкой твою дверь и наблюдал, как ты медленно опускаешься и поднимаешься, как раздвигаются половинки задницы.
— О черт… — Я скомкала черную футболку на его каменном прессе и дернула вверх до треска ткани.
— И складочки между ног тоже раздвигались. Они ведь были влажные. Тебе нравилось приседать. Ты иногда представляла во время приседаний, как скачешь на большом твердом члене.
Я погладила внушительную выпуклость на джинсах Келлана.
— На таком большом и твердом, да?
Усмехаясь, он отстранился и снял футболку. Никогда не устану любоваться его телом. Вот где самый красивый и мужественный парень в мире — он в моей власти. Я бы посадила его в клетку и не разрешала одеваться. Нарисовала бы со всех ракурсов. Сутками напролет обводила бы кончиком языка мощные мускулы.
Келлан подступил ближе, и я впилась пальцами в широкие плечи. Он завладел моим ртом в жгучем поцелуе. Наши языки боролись, лаская друг друга. Губы нежно скользили, пекли от укусов. Бесстыжие руки Келлана настойчиво распутывали шнуровку на моих джинсах и лезли туда, где желание сводило истомой.
