— Временами, — проворчала Энни. — Он утверждал, что вы храните головы под стенами замка. А я решила доказать всем, что он врет.
— То есть тебе не понравилось, что он порочит мое доброе имя?
— Нет. Мне не понравилось, что он придумывает бредни. Нужно иметь птичьи мозги, чтобы хранить головы прямо на улице. Их растащат собаки. Налетят жирные зеленые мухи. И запах будет стоять похуже, чем от вашей тухлой капусты.
— Ты абсолютно права, дитя.
Он помолчал, внимательно рассматривая ее.
— Грета из Ольстена, коль ты оказалась моей гостьей, я просто не могу отпустить тебя в таком виде. Добро пожаловать в мой замок!
Энни попятилась.
— Мне очень жаль, но меня ждут друзья.
— Где же они? — герцог оглянулся по сторонам.
— Там, в лесу, — Энни неопределенно махнула рукой.
— Грета, я настаиваю, — его голос стал тверже.
За спиной девочки негромко зарычал пес. Энни обреченно вздохнула — не убежать.
Сейчас они окажутся внутри, и он своими лапищами свернет ее тонкую шейку.
Но вместо того, чтобы кинуться убивать Энни, как только за ними захлопнулась тяжелая кованая входная дверь, Дезмонд крикнул во весь голос:
— Вилма!
И тут же на лестнице подобно призраку возникла женщина в черном платье под горло и в белом накрахмаленном чепце.
— Вилма, проводи мою гостью на кухню, покажи, где умыться и дай ей кусок ягодного пирога с молоком. Девчонка явно голодна.
Вилма почтительно кивнула, медленно спустилась и, оказавшись рядом с Энни, жестом велела следовать за ней.
Позади Энни слышала цоканье когтей страшного пса.
В кухне Вилма поставила на стол медный таз, плеснула туда воды, рядом положила полотенце и отошла в сторону, наблюдая, как Энни старательно оттирает грязь с ладошек.
Энни вытерла лицо и руки пахнущим луговыми травами полотенцем. Убрав его от лица, она увидела, что Вилма исчезла. Но она вскоре появилась с щеткой в руках и принялась чистить платье гостьи.
Энни вспомнилась Ханна. Как бы ни ругала она девочку, выдергивая репей из ее волос, как бы ни былинарочито грубы ее движения, от нее веяло добротой и теплом. От этой женщины, несмотря на ее аккуратность и осторожность, сквозило холодом, а во взгляде ее застыла пустота.
Энни попыталась разговорить ее, но она молчала.
Закончив с платьем и фартуком девочки, Вилма достала из ледника пирог и отрезала девочке щедрый кусок. Затем налила ей кружку молока с вечерней дойки.
Сама от себя не ожидая, Энни накинулась на еду. Все-таки за весь день во рту не успело побывать ни крошки.
Энни вздрогнула, когда в ее ногу что-то ткнулось. Это был Хок. Глаза чудовища смотрели на нее жалобно, и Энни отломала кусок пирога и положила на ладонь, зажмурившись, чтобы не видеть, как Хок отгрызет ее руку. Но Хок бережно взял кусочек с ее ладони, проглотил, а потом благодарно облизал ее пальцы.
После того, как пирог исчез с тарелки, а молоко было выпито до последней капли, Вилма забрала пустую посуду и поманила Энни за собой в приемную залу. Энни озиралась по сторонам, разглядывая роскошные гобелены со сценами охоты, искусные пейзажи в богатых резных рамах, тяжелые бархатные занавеси с золотистыми кистями, скрывающие ниши. Такого богатства в их поместье не было. Ее отец создавал окружение добротными, но простыми вещами.
Хозяин замка сидел в глубоком кресле у камина. Второе кресло было свободно. На него он и указал:
— Присаживайся, Грета.
Энни несмело села на самый краешек сидения, боясь запачкать своим платьем бархатную обивку. Возле ног девочки тут же плюхнулся Хок.
— Эх ты, предатель, — шутя пожурил его Дезмонд. — Раньше с ним такого не случалось.
Энни молчала, комкая край передника. В отблесках пламени герцог казался ей по-птичьи хищным, пугал ее.
— Твое лицо кого мне напоминает, — отхлебнув из бокала, украшенного драгоценными камнями, задумчиво произнес он. — Чья ты дочь?
— Кухарки Ханны, — пролепетала Энни. — Батюшку своего никогда не видела.
Уши ее тут же загорелись от стыда. Она не любила врать. Но не потому, что считала, что это плохо, а потому что ее лицо сразу выдавало ее. Но она понадеялась, что в полутьме ее собеседник ничего не заметит.
Дезмонд тем временем с любопытством разглядывал девочку. Его взгляд задержался на ногах и руках, покрытых свежими ссадинами и синяками.
— Что с тобой случилось?
— Я сорвалась с обрыва, когда шла к вам, — нехотя призналась Энни.
— Так сильно торопилась?
Энни поджала губу и вздернула подбородок. Быстрее бы он закончил расспросы. Ей еще тащиться обратно в такую даль.
Не дождавшись ответа, Дезмонд поднялся с места и покинул залу. На секунду Энни подумала, что это прекрасная возможность улизнуть, но тут же вспомнила о псе, караулящем ее.
Дезмонд вернулся с бутылочкой и глиняной чашкой. Вытащив пробку, он отлил в чашку немного мутной настойки. Запахло травами.
— Немного пощиплет, — предупредил он и, намочив тряпицу в жидкости, коснулся длинной воспаленной царапины на руке.
Энни зашипела и дернулась.
— Потерпи, назавтра от твоих ранок не останется и следа.
Когда он закончил с предплечьями, то опустился на колени и хотел заняться ногами, но Энни резко подтянула ноги к себе и натянула платье до кончиков пальцев, зыркая на герцога как испуганный зверек.
— Хорошо. Значит, отдашь эту бутылочку матери, и пусть она обработает ссадины. Да ты вся дрожишь. Замерзла? Подожди, я сейчас вернусь.
Как будто она действительно могла не дождаться его.
Он опять скрылся в арке, а Энни посмотрела на окно. Темно, хоть глаз выколи. Интересно, как там Жан, Франц и Катарина. В лесу ночью опасно. Хищники выходят на охоту. Возможно, выйдет и тот, кого называют зверем. Энни всхлипнула.
Дезмонд тем временем принес фарфоровую кружку и подал ее Энни. Питье на вид напоминало травяной чай. Пахло приятно.
Энни обхватила кружку руками, но пить не решалась.
— Не бойся. Пей. Я сам собираю травы и хорошо знаю их действие. Природа щедро делится со мной своими секретами.
— Бывают такие секреты, которые лучше не знать, — почему-то Энни вспомнила фразу, которую часто произносила Ханна.
— Тоже верно, — улыбнулся Дезмонд.
Энни сделала небольшой глоток. Вкус был нейтральный, но запах обволакивал ее и успокаивал. С каждым глотком становилось теплее и уютнее. Страх куда-то отступал.
— Спасибо, очень вкусно, — Энни протянула герцогу пустую кружку. — Мне пора домой. Да и ребята меня заждались.
— Где они тебя ждут?
— В лесу, на горе.
— Грета, девочка, если они умные, они уже давно ушли домой, проводить время в лесу ночью не лучшая затея.
— Они не уйдут! Я бы не ушла!
— Это я понял. Давай я довезу тебя до дома, и если твоих друзей не окажется, ты все расскажешь взрослым и вы пойдете их искать.
— До дороги в Ольстен. Я не хочу, чтобы поползли слухи.
— Так и быть.
Дезмонд взял газовый фонарь, и вывел ее на улицу, придерживая за локоть, чтоб она не споткнулась. Энни было хорошо и спокойно, несмотря на страшные тени, отбрасываемыедеревьями на освещенную луной поляну. Даже тревога о друзьях улеглась. Герцог Уэйн прав — они, скорее всего, уже давно дома.
Дезмонд вел ее к заднему двору, где располагались хозпостройки. У конюшни он попросил ее подождать, а через несколько минут вывел оседланного и взнузданного жеребца.
— Каталась на лошади?
— Чуть-чуть. В телеге, — зачем то добавила Энни.
— Тебе понравится, — он подхватил ее и усадил на холку жеребца.
Энни инстинктивно вцепилась пальцами в гриву. Дезмонд усмехнулся и ловко запрыгнул в седло, успев поймать потерявшую равновесие девочку.
— Ну-ну, спокойно. Мы еще с места не тронулись, а ты уже падаешь.
Энни вертела головой, осматривая постройки и пытаясь увидеть, где же те шесть яблонь, о которых говорил Франц.
К удивлению Энни, они вскоре выехали на дорогу.
— Здесь есть дорога? — в голос высказала свои мысли она. — Я думала, что замок со всех сторон окружен непроходимым лесом. Так говорят.
