несколько дней на космическом корабле я кое-что выяснила.
Например, что здесь вообще нет туалета. Похоже, наши похитители не все продумали до конца, решив забрать кучу людей сразу. Нам приходится обходиться ведром в углу, отсюда и вонь. Чувство собственного достоинства? Уничтожено напрочь. Когда ждешь своей очереди у ведра для какашек, то постепенно теряешь то немногое человеческое, что у тебя осталось.
Еще я узнала, что еда здесь – это крошечные батончики, которые на вид как сушеные морские водоросли и на вкус как дерьмо. Мы получаем по два таких в день. Вода? Она подается из какого-то крана в стене и напоминает мне кормушку для хомячков.
Рубцы на моей руке практически затянулись, осталась только небольшая шишка. Ощупывая ее и разглядывая руки других девушек, я предполагаю, что нам вживили какие-то электронные устройства слежения. Бирки для скота, как назвала их Лиз. Теперь это сравнение мне кажется чертовски уместным.
Я выяснила, что на корабле есть два типа пришельцев. Одни – тощие зеленые, которые, по-видимому, всем заправляют, и вторые, у которых голова похожа на баскетбольный мяч, отвечают за безопасность. Я называю их баскетбольными головами, потому что их шишковатые лысые черепа обтянуты шершавой оранжевой кожей. Эффект усиливает контраст с серыми обтягивающими костюмами, которые всегда носят пришельцы. Несмотря на комичное прозвище, баскетбольные головы наводят ужас одним своим видом. Они высокие, у них маленькие, как у насекомых, глазки с плотными веками, зубы как иглы, а на руках по три пальца. Маленькие зеленые человечки, которые издают птичьи звуки, не выше метра ростом или около того и редко появляются в грузовом отсеке. Что же до баскетбольных голов, то те постоянно тут, и все их боятся.
Я выяснила все это на следующее утро. Хотя вполне возможно, что был уже день, когда я проснулась и увидела, что все остальные уже не спят. Кажется, одурманивающее действие наркотиков закончилось. Я беззвучно подавила зевок, потому что тишина – это хорошо. Потребовалось мгновение, чтобы понять, что все пятятся в дальний конец клетки, стараясь держаться подальше от прутьев. Волосы у меня встают дыбом, и я повторяю за остальными. Я хочу спросить, что происходит, но как только открываю рот, Лиз молча качает головой, глядя на что-то через мое плечо.
Оборачиваюсь и вздрагиваю при виде пришельца с баскетбольной головой, смотрящего на меня через решетку. Снова вздрагиваю, когда он злобно ухмыляется мне, и пододвигаюсь ближе к остальным.
– Не кричи, – шепчет кто-то предупреждающе.
Боже, это сводит меня с ума! Киваю. Ни за что не издам ни звука.
Баскетбольные головы в комнате весь день, как будто выжидают чего-то, я даже боюсь представить чего. Мы сидим в углу клетки. Через несколько часов в комнату заносят еще одну девушку без сознания. Никто даже не пытается бежать, когда дверь клетки открывается. Мы просто сидим и смотрим, как пришельцы запихивают новую девушку к нам и снова закрывают дверь.
Я догадываюсь, почему никто не хочет попытаться вырваться: куда нам бежать? Да и последствия непослушания, должно быть, ужасны, потому что все в клетке до чертиков напуганы баскетбольными головами. Кто-то хватает новенькую за руку и пытается подтащить ее ближе к нам. Она примерно моего возраста и у нее красивые рыжие волосы. Замечаю, что баскетбольные головы продолжают подходить к клетке и обсуждать новенькую на своем странном ломаном языке, время от времени жестикулируя. Затем они смеются пронзительным жутким смехом, который действует на мои уже порядком измотанные нервы.
Похоже, они делают ставки на новенькую.
Через несколько часов она просыпается. В этот момент я сижу рядом с Лиз и выхожу из ступора, как только новенькая резко вдыхает. Потом она громко всхлипывает, ее глаза расширяются от ужаса.
– Не кричи, – шепчет кто-то.
Непонятно, кто это был, но сейчас все думают так же.
Однако рыжая нас не слышит. Она оглядывается, паника охватывает ее, и она начинает кричать. Пронзительный вопль волной прокатывается по отсеку. Девушка не останавливается даже тогда, когда другие машут руками и пытаются ее успокоить. Она в истерике, ее крики становятся все громче, она извивается и отбивается от наших объятий.
Что-то пищит над головой. Все остальные в клетке замирают. Странное чириканье из интеркома наполняет воздух.
Один из баскетбольных голов касается светящейся панели и издает булькающий звук в ответ. Другой подходит к клетке и открывает дверь, в этот момент толпа девушек отступает.
Вот она, свобода, но никто не делает и шага.
Рыжая в ловушке. Надо отдать ей должное, она настоящий боец – извивается и отбивается, выкрикивая непристойности по-французски и взывая о помощи всякий раз, когда пришельцы к ней прикасаются. Все остальные тихо сидят и наблюдают.
Я не могу этого больше выносить. Хочу встать, чтобы помочь новенькой, но Лиз хватает меня за ногу.
– Не надо, – шипит она. – Не привлекай к себе внимания, Джорджи, поверь мне.
Несмотря на то что все мое нутро противится бездействию, я тоже в ужасе и так ни на что и не решаюсь. Проще снова сесть вместе с моими товарками по несчастью. Сидеть, ждать и смотреть, что бывает, когда кто-то не подчиняется негласному приказу соблюдать тишину. И я уже ненавижу себя за это.
Рыжую между тем тащат к тому, что я приняла за стол для осмотра. В ужасе наблюдаю, как один из пришельцев прижимает к ее рту какую-то маску. Крики прерываются, и я понимаю, что они надели на нее что-то вроде намордника. Стискиваю зубы, меня тошнит. Руки девушки вытянуты над головой и уже привязаны шнуром к дальнему концу стола, ее бедра и ноги свисают с края стола, и я начинаю представлять себе худшее.
Она продолжает брыкаться и дергаться, когда один из инопланетян срывает с нее юбку.
– Не смотри, – шепчет мне Лиз.
Но я смотрю. Кто-то должен смотреть. Кто-то должен это увидеть.
С болью в сердце наблюдаю, как рыжая сопротивляется и пытается вырваться. Первый пришелец одним касанием расстегивает униформу, а его друг в это время уже взбирается на бедную девушку, явно
