и, перетащив ближе к границе столешницы лист бумаги, начала кусочком грифеля что-то на ней чертить. Я заставила себя поставит свою ногу на пол и шагнула к столу, чтоб посмотреть, что там животное рисует. А на листке и вправду были какие-то знаки, но я их разобрать не смогла
Мышь пискнула, я ответила:
- Каракули. Почерк у тебя непонятный.
Мышь фыркнула и положила грифель на столешницу, аккуратно положила на свое место в коробочку с такими же кусками грифеля. Заботилась, чтоб не нарушить порядок на столе.
А потом она засуетилась, забегала по столу в разные стороны по нескольку раз. Потом мышь замерла передо мной и сделала несколько пасов лапками, и поманила меня к себе поближе. Я решила больше над ней не издеваться и наклонилась вперед. А мышь, кажется, облегченно вздохнула, и прижала к моему лбу одну лапку, на этот раз правую.
Касание мыши прохладной лапкой было немного неприятным, все-таки я привыкла считать, что грызуны разносчики многочисленных инфекций. Но вытерпеть, не поморщившись, я смогла, а больше никаких других неприятных ощущений не почувствовала.
Мышь лапку убрала, а я выровняла спину и села на табуретку.
- Ты кто? – Услышала я вопрос в своей голове.
Хорошо, что я сидела, и не пришлось, падая, биться еще и головой об пол. Я начала оглядываться в поисках скрытой камеры.
- Так кто же ты? И как смогла занять мое тело? – Повторно раздался голос в моей голове.
- А ты кто? – Ожидаемо спросила я в ответ. – Где прячешься? И я твое тело не занимала!
В комнате стало тихо, и пискливый голосок снова зазвучал в моей голове:
- Встань и посмотри в зеркало. Оно висит на внутренней стороне шкафа. - И я последовала совету неизвестного писклявого человечка.
Я сразу распахнула обе дверцы, внутри шкаф казался еще меньше, чем был снаружи. С одной стороны шкафа находились полки. Даже наполовину незаполненные одежной. Больше места там занимали книги и папки. С другой стороны было место для висячих вещей с пустыми вешалками. Хотя на одной вешалке висело длинное темно-синее платье и узкими манжетами и серебристыми пуговками на груди, а внизу, вместо коробок с обувью, снова лежали книги, большие и очень большие, напоминающие энциклопедии.
Я настолько была поражена этим убогим женским миром, что не сразу взглянула в зеркало. И, из-за первого шока от увиденного в шкафу, моя внешность меня уже не так поразила. Хотя была она совсем чужой, но намного привлекательнее моей привычной. Сейчас я была высокой статной, очень тоненькой блондинкой с чертами лица, как у роковой красавицы. Такие девушки обычно ходят по упавшим штабелями поклонникам, а жизнь свою связывают с очень богатыми мужчинами, которые смогут оплатить все их неимоверные запросы.
Я сейчас определенно была красавицей. Высокий чистый лоб, с необычной татуировкой у линии начала роста волос. Это тату, тонкой узорчатой полосой тянулось с одной стороны лба до другой. Я залюбовалась своим отражением: ровный носик, широко посаженные серые глаза, из-за густых ресниц они даже казались черными, а губы… если бы у меня раньше были такие полные губки, я бы никогда не использовала блеск для губ с экстрактом жгучего перца.
- Эй, хватит тянуть время! – Пискнуло настойчиво.
Сейчас мне было не до голоса. Если комплектом к такой внешности шла шизофрения, я была полностью на нее согласна. Кожа-то у меня была матовой, даже на вид бархатистой, с легким, почти незаметным, румянцем на щеках. Подбородок, скулы – все было гармонично и завершено в этом лице.
- Я красотка! - Наконец, вынесла я свой вердикт.
- Это я красотка. Была. А ты заняла мое тело. Как ты это смогла сделать? – Пропищал голос. И я поняла, что принадлежит он мыши. И, если я и вправду заняла ее тело, то самое малое, что я могу сделать - это поговорить с ней и постараться выяснить, что же произошло на самом деле. Хотя, даже во имя справедливости, отдавать уже свое тело какой-то болтливой мыши я не собиралась.
Мы говорили долго, вернее говорила я, а слова мыши раздавались у меня в голове. В первую очередь я выяснила, как это у нее получается. Она рассказала, что связала нас ментально, сейчас она может говорить со мной силой мысли, и я так смогу научиться, если очень постараюсь.
А дальше я рассказала ей, что скорее всего, разбилась в своем мире на мопеде и, как-то без усилий со своей стороны, перенеслась сюда в ее тело. Вот мчусь я по трассе на скорости пятьдесят километров в час, обгоняю старую отечественную легковушку и влетаю в грузовик. Даже удара не помню. А просыпаюсь на твердом полу в незнакомом помещении, а вокруг меня только горы посуды возвышаются.
А мышь рассказала мне свою историю, обрадовав меня тем, что я заняла уже освобожденное ее душой тело. Она сама, по своему желанию, перенесла свою душу в тело грызуна, дахкилга, чтобы освободиться от ментальной метки подчинения. Она даже хотела покончить с жизнью, но самоубийство обрекало душу на вечные муки в аду, поэтому она решила дожить свои годы в живом уголке Свободной Академии Магии в теле белого дахкилга.
Вообще-то, история Сафиры Чарх до этого момента была вполне обычной для этого нового для меня магического мира. Она принадлежала к аристократической магической семье среднего достатка. Вместе с подругой поступила на первый курс Свободной Академии Магии. Название Академия получила из-за свободного набора на первый курс. Проще говоря, любой желающий поступал на первый курс без каких-либо вступительных экзаменов и проверочных испытаний.
И первые два года никаких зачетов, экзаменов, проверочных работ не проводилось. Адепты обязаны были только посещать все занятия: лекции и практикумы. Пропуски и нарушение дисциплины – единственные причины для исключения адептов с первых двух курсов. Академия при этом предоставляла всем желающим место в общежитии, трехразовое питание, гарантировало безопасное обучение и полный доступ к знаниям через занятия, библиотеку и общение с педагогами. Многие адепты, отчисленные так и не сдав первую сессию на третьем курсе, в последствие легко поступали в другие учебные заведения, магические и немагические, и успешно их заканчивали.
