Но почему Калеб? Из миллионов младенцев мужского рода во всём мире, почему они выбрали моего брата? Они искали что-то особенное, или мы оказались первой семьёй, которая попалась им с грудным мальчиком? Вероятно, мы никогда не узнаем ответ на это, и я опасалась, что это будет преследовать моих родителей до конца их жизней.
Бессильная ярость обожгла всё внутри. Благая королева только и делала, что причиняла боль людям, которых я люблю, и она была, по сути, недосягаема. Не то, чтобы у нас были свидетельства её преступления. Внешнее сходство принца с отцом будет сочтено за совпадение, и у нас нет доказательств его истинного происхождения. Как только человек становился фейри, в нём не оставалось ни крупинки человеческой ДНК. И это был один из нюансов, из-за которого я страдала всю прошлую неделю.
Было тело, которое мама с папой захоронили, но потребуется нечто большее, чем просто безумная история о подменыше, чтобы получить у властей разрешение на эксгумацию. И нечто подобное не пройдёт незамеченным. Моя семья будет мертва ещё до того, как чернила высохнут на ордере.
Тихий свист привлёк моё внимание к Финчу, который стоял в конце коридора. Его глаза были широко раскрытыми и обеспокоенными. Он жестом показал «С папой всё хорошо?»
Я проследила за его взглядом к папе. Он сидел, обхватив голову руками. Я прожестикулировала Финчу в ответ «Да. Он просто над кое-чем думает».
«Хорошо». Финч развернулся и исчез в коридоре.
Папа покачал головой.
— Это моя вина. Я должен был обеспечить его безопасность.
— Как ты можешь такое говорить? — я подошла и присела рядом с ним. — Ни один человек не сравнится с королевским стражем Благих. И уж тебе это должно быть известно лучше всех.
— Ты не понимаешь. У меня были наложены защитные чары на квартиру, но только от тех видов, на которых мы охотились. Мне и в голову не пришло поставить защиту от Высших фейри. Если бы я тогда наложил защиту, они не смогли бы войти и не забрали бы Калеба.
— Ты не можешь винить себя за это. Никто бы не подумал поставить чары против королевских стражей.
Я положила голову на его плечо, не зная, как успокоить самого сильного мужчину из всех кого я когда-либо знала. Мой папа был защитником, и он всю жизнь нёс эту вину на своих плечах. У меня появилось ещё больше причин ненавидеть Благую королеву.
Несколько долгих минут мы молчали. Первым нарушил тишину папа.
— Нам надо составить план.
— План чего?
Я выпрямилась. Он же явно не собирался предложить нам поговорить с Принцем Рисом о том кем он был на самом деле. Как бы сильно я не хотела видеть своих родителей счастливыми, меня до чёртиков пугало то, что королева могла сделать с ними.
— Как защитить нашу семью. Если Королева Анвин узнает, что принц был тут и встречался со мной, она воспримет это крайне плохо. И если её стражи обнаружат, что ко мне вернулась память, они…
— Нет, — я от страха вскочила на ноги. — Мы должны молчать об этом. Благие стражи начнут охоту на тебя с мамой, а я не могу потерять тебя снова. Не могу.
— Джесси, — папа встал и положил руки на мои дрожащие плечи. — Я не говорю о публичном выходе с этой историей. Но если принц продолжит показывать интерес к нам, королева заметит это, и её стражи начнут вынюхивать. Нам надо приготовиться к этому.
— Как?
Он плотно сжал губы, и его хватка на моих плечах стала крепче.
— Первым делом мы должны рассказать Лукасу.
— Нет.
Я так рьяно замотала головой, что едва не травмировала шею.
Папа остановил меня, как только я стала отстраняться от него.
— Послушай меня. Я знаю, что ты всё ещё злишься на него, но он дорожит тобой. Он защитит тебя.
Я теперь уже не знала, что чувствовала к Лукасу. Сначала я была в бешенстве, что он сделал меня фейри, не предоставив мне шанса, даже несмотря на то, что я однозначно не смогла бы принять такое решение. Затем я возненавидела себя за то, что вела себя несправедливо к тому, кто спас мою жизнь. Всю прошлую неделю я металась между надеждой, что он придёт и уверит меня, что всё будет хорошо, и нежеланием его видеть. Хотя к чему это я. Он даже не попытался увидеться со мной, или поговорить со мной. Остальные по очереди звонили узнать как мои дела, но я ни слова не услышала от него с того дня, как он привёз меня домой.
Но кое-что я знала наверняка. Если мы скажем ему о Калебе и что сотворила Королева Анвин, он не позволит мне остаться здесь. Вероятней всего он отошлёт меня в Двор Неблагих, чтобы обезопасить, и могут пройти месяцы, а может и годы, прежде чем я снова увижу свою семью. После всего через что я прошла, чтобы вернуть их, я не позволю никому разлучить нас.
Я поделилась своими страхами с папой. Несколько долгих минут он ходил по комнате, впав в глубокую задумчивость, а я ждала. Его лицо было по-прежнему бледным, но он всё больше напоминал прежнего себя, когда просчитывал ситуацию в голове.
Он остановился на полпути и повернулся ко мне.
— Мы скажем людям, что врачи поставили диагноз и заявили, что память утрачена безвозвратно. Такое случается только с теми, кто долго сидел на горене, но нам давали большие дозы и ввели в кому, так что будет выглядеть правдоподобно. Если стражи за нами следят, слух до них дойдёт.
— А что насчёт мамы? Что если к ней вернётся память и она кому-то скажет?
Папа кивнул.
— Я поговорю с ней. Она согласится.
Я не стала спрашивать, что он скажет ей. Если он обещал разобраться с этим, он разберётся. Брак моих родителей был построен на доверии и взаимопонимании. Они были лучшими друзьями и партнёрами, и знали друг друга лучше, чем кто-либо когда-то мог. Чтобы папа не сказал ей, она поверит ему и без вопросов
