учебы пролетели как долгий муторный сон. Продержаться еще три, получить диплом, потом годик интернатуры и можно начинать жить. Наивная. У меня не было этих трех лет… А может, и к лучшему.
Последние дни в обычном нашем мире я вспоминаю с трудом, мне хочется их забыть, стереть из памяти навсегда. Проще думать, что я тоже первозданное отродье Гиблого леса и такая же изворотливая тварь, как большинство его обитателей. Моя прежняя жизнь кажется старым фильмом, который случайно зацепился в памяти.
Вот его последние кадры…
В начале июля у подъезда нашего дома остановился черный джип. Я возвращалась из магазина, куда заглянула после ночного дежурства. У меня редкий выходной день, хотелось унять голод и провалиться в сон, потом я планировала подзубрить физиологию, скоро серьезный экзамен.
На автопилоте я обошла машину, загородившую площадку перед высоким крыльцом, достала ключи, как вдруг меня остановил знакомый голос:
– Ритуль! Солнце, совсем заработалась, уже и по сторонам не смотришь.
Я щурила воспаленные глаза на водителя, неужели приехал Женька, как не вовремя. Совсем нет сил и желания общаться. Но откуда такая крутая машина? На пассажирском сидении вальяжно развалился немолодой грузный мужчина. Заинтересованно смотрел в мою сторону. Женька наклонился к нему и что-то прошептал, мужчина медленно кивнул, будто соглашаясь.
Я досадливо отвернулась и подошла к двери. Голова была тяжелой, хотелось только лечь и закрыть глаза. Сожитель мой зашел следом, перехватил пакет с продуктами, залетел на третий этаж.
– Ритуль, вечером едем в гости, на природе отдохнем, мангал и рыбалка.
– Прости, не смогу. Давайте без меня.
А вообще, приглашение выглядело несколько странным. Мы давно никуда не ходили вместе, у каждого своя жизнь, похоже, нас объединяла только квартира. Женьке иногда нужно было тихое убежище, где можно пару дней выспаться, перевести дух, провести ночь с симпатичной подругой. А мне отводилась роль экономки и непритязательной любовницы.
Да, иногда наши редкие встречи походили на праздник. Но «принц воров» снова уезжал, а Золушка на следующий день выносила пустые бутылки «Мартини» и «Хенесси», хрупкие коробочки из-под суши.
Не знаю, почему в тот вечер я все же поехала с ним в загородный коттедж. Наверно, захотелось нарушить рутинный распорядок будней, немного встряхнуться, хлебнуть другой жизни – сытой и беззаботной. Захотелось новых впечатлений, любопытно стало заглянуть в богатый особняк, посмотреть как проводят время обеспеченные люди. Знала бы я тогда, что на этой вечеринке мне готовилась роль десерта…
Женя начал издалека и сначала довольно ласково, говорил, что попал в передрягу и ему нужна моя помощь. Денег я ему достать не могла, но вот помочь расплатиться должно быть по силам. Всего-то делов – переспать с хозяином коттеджа, каким-то Багром или Бугром, я так и не поняла.
Предложение застало меня врасплох, показалось подлым и гадким, перечеркнуло все хорошее, что нас еще объединяло, наши детские воспоминания, зарождающуюся любовь. А была ли она? Но Женя был у меня первым, я относилась к нему с нежностью, искренне желала ему добра.
Сначала я подумала, что он шутит, что это жестокий розыгрыш, черный юмор. А когда поняла, что Женька говорит всерьез, захотела его ударить-оттолкнуть, сделать так больно, чтобы он реально страдал. Я ему верила, а он предал и продал меня за свои грехи.
Разом нахлынули самые тяжкие чувства, затопило отчаянием, а Женька ничего не заметил, уговаривая меня отнестись спокойней к происходящему:
– Выручи меня, я же тебе когда-то помог. Надо отдавать старые долги. Он мужик нормальный, не «садюга» какой. Вообще, хорошо, что ты ему понравилась, иначе мне бы не отвертеться.
– Хорошо. Я все поняла. Никаких проблем. Можно, я прогуляюсь немного у беседки, давно уже не выезжала из города, а здесь так легко дышится. Принесешь еще красного вина? Я бы сейчас выпила.
Он не заподозрил подвоха, вообще, был нервный, рассеянный, похоже, и правда, крепко вляпался в неприятности. Но я не хотела его спасать такой ценой. Если бы Женя раньше мне сказал, что нужна крупная сумма и грозят страшные кары, мы попытались бы вместе найти выход.
Но в том-то и дело, что «вместе» мы давно уже не были, а иллюзии нашей семейной жизни в первый год после школы рассеялись как сигаретный дым на ветру. И теперь мое сердце засыпано толстым слоем рыхлого пепла, похоже, я разучилась любить, так и не осознав в полной мере это чувство.
И теперь лишь одно нестерпимое желание охватило душу – сбежать, вырваться из западни. Женя ушел, а я с невинным видом обогнула беседку, желая добраться до забора. Потом долго шла вдоль него, чувствуя подступающую панику, мне не перелезть, слишком высоко, не сумею, не найду выход.
Меня вдруг затошнило, спазмы внутри чуть не вывернули наизнанку, заставив согнуться пополам. Ненависть и отвращение, я ухватилось за эти два слова в мутнеющем сознании. И одна цель – удрать, вырваться во что бы ни стало.
Скоро я вышла к маленькой калитке на задворках ограды, она оказалось открытой и уже не важно, куда вела. Я змейкой выскользнула наружу и побежала по узкой тропе прочь от усадьбы. Опомнилась только на берегу реки, когда позади раздались мужские голоса и пришло четкое понимание, что сбежать не получится.
А когда послышался зов Женьки, на меня нашло какое-то безумие, я бросилась в сторону, чувствуя себя загнанной маленькой зверушкой. Сначала показалось, что они потеряли мой след, я двигалась вдоль реки, не разбирая дороги, рассчитывала выйти к жилью, к трассе, пусть даже к лесной тропе. Лишь бы подальше от этих гадов.
Коттедж стоял уединенно, никаких поселений вблизи не было, до шоссе пара километров, я смогу их пройти, только бы знать направление.
Наконец впереди показался забор из колючей проволоки, и я припомнила слова Женьки о частной огороженной территории. У меня подкосились ноги, грудь будто стальным обручем сдавило, пыталась дышать открытым ртом, собраться с мыслями. Позади лаяли собаки, одна или две… И тогда я пошла к реке.
Нет, я не боялась переспать с тем мужиком, вовсе нет. Я бы это пережила, слава богу уже не маленькая, кое-что видела в жизни, пока работала на «скорой». Однажды мы забирали девушку, которая перерезала себе вены после того, как ее изнасиловали трое бомжей на окраине. Я тогда ставила себя на ее место, разве могла бы такое сделать с собой? Зачем умирать так нелепо, ведь смерть не минует никого в свой срок и еще можно столько всего успеть.
Если бы трое ублюдков поиздевались надо мной в трущобах и оставили в живых, я бы все перенесла, просто огрубела бы душой, но нашла в себе силы как-то существовать, отыскала бы способ, придумала сотню причин. Хотя бы месть.
Но здесь и
