увидит там то, что не должна…– он не договорил, но продолжение и так было понятно. Если она что-то такое увидит, то виноватого в этом Пулло уже назначил. И это буду я.
Август.
О! Какое это приятное чувство! Я искренне наслаждался ситуацией. Наконец-то мы с тетушкой Ариэн поменялись местами, и она на своей шкурке прочувствует и поймет, каково мне было в детстве, когда меня запирали в этом сундуке.
Сидя верхом на огромном сундуке из баллия и железа, я унесся в воспоминания из далекого детства.
Темное нутро было лишь слегка подсвечено пробивающимися из мелких дырочек лучиками света снаружи. Приникнув к ним глазом, я видел покачивающуюся ножку с небрежно висящей на носочке туфелькой. В узкую прорезь крышки, как раз над моей головой, просунулся листок. Подхватив его, я пробежал глазами его содержимое.
– Пункт пятый неприемлем! – категорично отрезал я.
Ножка сидящей на крышке сундука тетушки приостановилась на удар сердца.
– Пока не повторишь все дословно, отсюда не выйдешь,– невозмутимо ответила она.
– Ты не можешь сидеть тут вечность!– хмыкнув, сказал ей в ответ, разрывая бумагу в клочки.
– И не буду. Уйду я, придет Пулло.
Я только зубами заскрипел. Если формулировки, которые составляла Ариэн, еще как-то можно было обойти, то с дядей такое не прокатывало никогда. Да и эти его копии могут дежурить тут вечность, брать их на измор бесполезно.
Мои собственные копии из-за баллия в стенках сундука автоматически самоуничтожились, потеряв со мной связь, едва меня посадили сюда. Этот металл блокировал все энергетические потоки, и, увы, я ничего не мог с этим поделать.
– Эти вонючие червяки сами виноваты! Они сказали, что я – приемный!– прорычал я, теряя контроль над эмоциями.
Побесновавшись еще немного, я увидел, что сверху мне просунули новый листок, на сей раз с припиской: «Клянусь больше не называть сыновей патрициев вонючими червяками».
– Но ведь это правда. Ты – действительно приемный,– сказала Ариэн, отвлекая меня от поисков лазеек в формулировке клятвы.
Одну нашел, и это сразу успокоило меня. Надо соглашаться на ее условия, пока не пришел дядя.
– Это вовсе не значит, что… Что эти беспозвоночные могут болтать на эту тему! – прошипел я, а потом все-таки зачитал эту дархову клятву, будь она неладна…
Многими поступками того периода своей жизни я не горжусь. За некоторые до сих пор стыдно. Хорошо, что все позади, и, как говорит бабуля, им таки удалось сделать из меня человека. Что бы это ни значило…
В зал бесшумно и под пологом невидимости проскользнула копия дяди, протягивая мне лист с клятвой для Ариэн.
– Я чувствую, что ты здесь, Пулло! Немедленно выпусти меня! Слышишь? – глухо, но требовательно прозвучало из сундука.
Пантомима, которую разыграла копия дяди после этих слов, заслуживала премии за лучший клоунский этюд десятилетия. С тихим «пуф» клон самоустранился.
– Я больше не чувствую его. Что случилось? – спросила у меня Ариэн.
Как это описать-то?.. Я прочистил горло, перед тем, как начать отвечать:
– Ну, знаешь, когда он вошел, то, как раз доедал банан…
– Так…– с намеком сказала она, когда пауза затянулась.
Поняв, что все-таки придется произнести это вслух я, скрипя сердцем, продолжил:
– А сразу после твоих слов он неудачно наступил на кожуру…
Нет, я не смогу рассказать ей всего…
– И?.. – требовательно поторопила меня тетя.
Проклятье, почему сделал это Пулло, а идиотом сейчас чувствую себя именно я?
– Он упал и нечаянно убился,– наконец-то я смог сформулировать более-менее приемлемую версию событий, опустив пару ненужных подробностей, которые Ариэн все равно не оценит. Вот только мне-то теперь как их развидеть?..
Из сундука раздался страдальческий вздох.
– Давай сюда клятву, ваша взяла,– сказала она.
С радостью я выполнил ее просьбу, и уже совсем скоро чуть помятая Ари вышла на свободу.
– Мне передавали, что ты искала меня, обворожительная моя?
С самым невинным выражением лица дядя, собственной персоной, нарисовался на пороге зала.
– Я обижена на тебя! – прямо заявила Ариэн, направляя указующий перст в его грудь.
Я заспешил к выходу, только бы не видеть этого выражения бездомного щеночка на лице у дяди, которое всегда появлялось, едва стоило ему чем-то расстроить свою жену.
Да уж… Ритуал азари, через который они прошли при бракосочетании это зло в чистом виде… Чтобы я… Да никогда!
«'Round and around I go
Addicted to the numb livin' in the cold
The higher, the lower, the down, down, down
Sick of being tired and sick
And ready for another kind of fix
The damage is damning me down, down, down
My heart's beating faster
I know what I'm after…»
«Runnin» Adam Lambert.
Айрэниэль.
Прислужницы, закончив с последними приготовлениями, ушли, оставив меня одну. Краткие вздохи относительной свободы, когда можно не следить хотя бы за лицом. Впрочем, держать приличествующее моменту выражение уже давным-давно вошло в привычку, и не требовало никаких усилий с моей стороны.
Придирчиво оглядев свое отражение в очередной раз, я не нашла в нем изъянов. Даже по меркам азари меня всегда считали красивой. Впрочем, какое эта красота имеет значение, если женихи и главы их родов смотрят в первую очередь на богатство и положение твоей ветви в иерархии, а не на внешность?
После того, как богиня отвергла меня и изгнала из храма, не дав благословения на брак с повелителем, от нашего рода отвернулись практически все бывшие друзья и союзники. И все те женихи, что вились вокруг, закидывая отца предложениями разделить со мной чашу, сразу резко передумали и исчезли без следа. Первое время мы даже всерьез опасались за свои жизни, но, к счастью, повелитель сделал вид, что забыл о нас, и клан Звенящих Ручьев затаился, дожидаясь, когда мой позор подзабудется, чтобы вновь попытать счастья…
Все изменилось после битвы Перелома, с которой закончилась эпоха раздора между богами и началась новая, время мира. Именно тогда всем стал ясен замысел богини, и на меня перестали коситься. Я и сама тогда окончательно смирилась и осознала – обижаться на повелителей и богиню нет никакого смысла. Если бы повелительницей стала я, наш мир бы не пережил той битвы. Жизни всех мужчин моего рода были спасены в тот день, и этого клан Звенящих Ручьев тоже никогда не забудет.
Но, тем не менее, по положению нашего рода был нанесен сильный удар, от которого нам удалось немного оправиться только сейчас. Ветвь, некогда входившая в тройку влиятельнейших, мы ныне плелись в замыкающих, но и, хвала богине, перестали быть
