мне спать. А маму навсегда прозвали Анной Кровавой.
А ещё я помню улыбку брата отца и довольный блеск в глазах его жены. По закону, наследовать трон мог только мужчина рода Сарнийских или женщина, достигшая совершеннолетия, обязательно вступившая в брак и с пробудившимся даром. Даром, который на протяжении многих сотен лет пробуждался у женщин нашей семьи всего несколько раз!
А единственным мужчиной в нашем роду остался брат отца, бастард, в котором дар так и не проснулся. И который ждал моего совершеннолетия, как ледяная тварь, ждёт, когда погаснет бриллиант на стене. Потому что если в день моего совершеннолетия у меня не будет мужа, и я не продемонстрирую владения фамильным даром, он сможет назвать себя законным королём и присвоить себе корону Сарнийских по праву.
Мало кто знает о том, что королевский замок имеет двойные стены, внутри которых прячутся многочисленные и запутанные ходы. Точнее, сейчас об этом знаю только я.
Карта ходов хранилась в потайном кабинете отца. Король получал эти знания от своего отца и передавал своему наследнику. Но я с детства была верным хвостиком отца и брата, и отделаться от меня не было никакой возможности. Даже на ту злополучную охоту я не попала, только потому, что заболела.
Брат всё время смеялся, что если он вдруг чего забудет во время правления, то я ему буду подсказывать. И я в это верила и старалась изо всех сил. Поэтому уже вскоре мне карта была не нужна, я и посреди ночи могла пройти по всем тайным ходам, не задев ни одной ловушки.
Чтобы я не видела истерзанных тварями отца и брата, меня отправили в комнату. Но я, всё ещё под впечатлением от увиденного наказания за клятвопреступление, сбежала в тайные ходы. Я хотела видеть всё. Как будут омывать раны погибших, я хотела запомнить и отомстить.
Проходя мимо одного из многочисленных слуховых отверстий, я услышала разговор дяди и его жены.
— Почему ко мне по-прежнему обращаются "леди Ирлид"? — возмущалась жена дяди. — Неужели непонятно, кто здесь теперь королева?
— Королева здесь пока Анна, если ты не поняла этого, когда она проявила клятву верности. — Ответил дядя, развалившись на кресле.
— Она не может быть королевой без короля! А единственный мужчина в роду Сарнийских это ты! Значит, и королева теперь я. А Анна может отправляться вслед за своим муженьком! Почему бриллианты Сарнийских ещё у неё? — требовала она.
— Заткнись, дура! Не приведи Мрак, кто услышит… Анна со своей расправой сыграла мне на руку. Столько болтливых ртов закрыла сразу. Никто теперь не проболтается. — Дядя довольно ухмыльнулся, не зная, что свидетель у его откровений уже есть. — Тупые солдафоны, поверили, что раз я тоже Сарнийский, хоть и бастард, то и клятву они могут нарушить без вреда для себя. А ты не уподобляйся базарной клуше! Всё должно быть законно! Потерять трон из-за бабьей дури, я не собираюсь. Сначала погребение короля и его отпрыска. Потом отречение Анны, ведь короля-то нет, а на троне может сидеть только Сарнийский, либо замужняя Сарнийская с проявленным даром. А там и сдохнет. По дороге, или в трактире, где остановится ночевать. Разбойники решат ограбить бывшую королеву. А через год-другой от болезни скончается и уже ненаследная принцесса. Она вообще очень болезненный ребёнок.
Я в ужасе отшатнулась от стены, за которой озвучили приговор мне и моей матери. Знала я теперь и кому мстить за смерть отца и брата. Забившись в глухую нишу среди переплетений тайных коридоров, я разрыдалась. От страха, от боли, от осознания, что сильного папы и доброго брата больше нет. И заступиться за нас с мамой некому. Никто в этом замке не подаст свой голос в нашу защиту. Никто. Даже понимая, что происходит, все будут только наблюдать со стороны, как дядя нас убивает, чтобы наверняка никто не стоял между ним и троном.
Вокруг резко похолодало или мне так показалось из-за резко сжавшегося в груди сердца. Воздух зазвенел сотнями льдинок, заискрился. Грудь наполнилась запахом мороза. Кожу закололо, словно я вышла на мороз. Стало так больно, как будто я мгновенно промерзла. Боль выгнула мой позвоночник и заставила закричать.
Но вместо крика изо рта и из раскрытых ладоней вырвался настоящий снежный буран, мгновенно засыпавший коридоры на сколько хватало глаз снегом и украсив стены пушистой бахромой инея. Стоя на коленях между стен замка, упираясь руками в пол, чтобы не упасть, я понимала две вещи. У меня пробудился наследный дар Сарнийских и моё детство закончилось.
Как позже выяснилось, промерзло тогда пол замка. Но все списали это на гибель короля. Мол, так сработала защитная магия замка. Но в тот момент, я этого не знала.
Я встала и пошла в кабинет отца. Точнее, в его потайную часть. Сначала опираясь на стену и шатаясь, потом всё увереннее, словно покинувшие меня силы постепенно возвращались.
Шла я за печатью. Именно она открывала комнату короля в сокровищнице. Минуя стопки слитков золота и просто огромные сундуки чеканных монет, я торопилась в самый тёмный угол. Туда, где после россыпей драгоценных камней и рядов парадных доспехов королей прошлого, лежали сваленные в кучу поломанные магические посохи, мечи Сарнийских и древние знамёна.
Открыть эту комнату можно было только кровью, даром и печатью, той самой, чей оттиск стоял на договоре с правителем элдаров.
Простой камень стен, никаких украшений, только каменный постамент с простым железным обручем с тринадцатью зубцами. Вот она — настоящая корона Сарнийских. Я опустилась на колени, положила руку на центральный зубчик короны, позволяя острому выступу проткнуть кожу. Кровь из раны заливала древнюю корону, тонкие морозные нити дара сами оплетали изначальный артефакт нашей семьи, единственный уцелевший знак отличия магистров магии крови.
Я четко произносила слова клятвы, звучавшей когда-то над полем последней битвы. На языке, который звучал сейчас только в магических клятвах да в ритуалах, в большинстве своём запрещённых. Когда-то я так переживала, что брат запнётся или забудет хоть слово, что выучила эту клятву, наверное, лучше своего имени.
Я клялась, что моя кровь и мой дар будут служить этой суровой земле и людям на ней живущим, что моя жизнь станет щитом для живых, что мой дар станет разящим мечом. Что даже при угрозе смерти я останусь стоять между порождениями ночи и живыми.
С последним словом воздух зазвенел, задрожал от тысяч льдинок несущихся ко мне. Каждая из них находила свое место, пока я не оказалась полностью закованной в
