На столе в ажурной рамочке стояла фотография, с которой улыбались мы и Елена с Леонидом. Сестра дотронулась до стекла и прошептала:
— Спасибо.
Я молчала. Зачем повторяться? Светка одним словом высказала все, что мы обе думали. Больше у нас не было семьи, как не было больше этого огромного дома с колоннами.
Держась за руки и не оглядываясь мы ступили в новую жизнь. Машина с тонированными стеклами покинула элитный поселок, доехала до города и остановилась лишь в одном из спальных районов.
Мы вышли и поднялись на последний этаж. Квартира оказалась просторной и состояла из двух спален и кухни-гостинной. Но больше всего мне понравилась длинная терраса шириной не менее пяти метров, с нее открывался волшебный вид на город, и дышалось здесь как-то свободно, что ли. Мебель хоть и была, но обстановка поражала своим минимализмом.
Пока мы со Светкой осматривались, водитель перенес из машины наши вещи и вопросительно посмотрел на адвоката.
— Подожди меня внизу, Сережа, — попросил его Израиль Адамович, а потом обратился к нам: — Присядем.
Мы заняли кожаные кресла, а он расположился на диване и достал документы из черного портфеля.
— Итак, голубушки мои, у меня таки имеется, что вам сообщить. Исполняя распоряжение Леонида Петровича, передаю вам свидетельство о собственности на данный объект недвижимости. Квартира принадлежит вам в равных долях. Кроме того, два договора на обучение в… — адвокат слегка замялся. — В общем, не суть важно. Главное, что они оплачены сроком на пять лет, факультет и специальность выберете сами. Осталось… Что же таки осталось, голубушки мои?! А, сущие пустяки! Оставить вот здесь ваши автографы. Прошу, леди!
Израиль Адамович достал из внутреннего кармана пиджака ручку и протянул нам. Мы по очереди подписали бумагу и передали ему.
— Ну, желаю здравствовать и откланиваюсь, голубушки мои. На случай экстренной юридической помощи я таки оставил вам мою карточку.
Он развернулся, а мы совершенно ошарашенные остались сидеть в креслах, в квартире, которая теперь принадлежала нам по закону. Леонид поступил… щедро и великодушно, но подобным жестом давал понять, что больше не желает делить с нами жизнь. У каждого своя дорога.
Что-то было во всем этом неправильное.
— Подождите! — Света окликнула адвоката.
— Чем могу быть полезен? — оглянулся он.
— Скажите, а больше отец… — сестра осеклась и тут же поправилась. — Леонид Петрович больше ничего нам не передавал? Может, на словах?
Пожилой мужчина задумался, а потом вдруг стукнул себя по лбу.
— Вы правы, голубушки вы мои! Таки передавал. Конверт. — Он достал его из того же кармана, что и ручку, а потом подошел и положил на стол перед нами, поверх всех документов. — Прошу простить старого Израиля. Всех вам благ.
Адвокат ушел, а мы сидели и все никак не решались открыть конверт.
— Жень, давай ты, а то у меня руки трясутся, — попросила Светка.
И я открыла письмо.
«Я так и не стал хорошим отцом, девочки. Не держите на меня зла, его и так слишком много в мире. Живите в радости и по совести. Будьте счастливы.
Л.
0803»
Вот и все, что написал нам Леонид. К письму прилагалась карта с наклеенным куском бумажного скотча и надписью «на черный день», а цифры, очевидно, являлись пин-кодом. Но мы-то знали, что еще это дата рождения Елены. Она настолько была женственной, что даже родилась в праздник всех девочек, девушек и женщин — восьмого марта.
— Он не выбросил нас, не выбросил из жизни, а попрощался! — тут же заявила Светка.
А я кивнула, потому что откуда-то знала, что сестра права, и мы больше никогда не увидим Леонида. Вечером в новостях передали, что криминальный авторитет Бурмистров Леонид Петрович погиб в какой-то перестрелке, но за день до этого все свое состояние и имущество отписал фонду помощи больным с онкологическими заболеваниями.
— Все же он ее любил больше жизни, — вздохнула Светка.
— Знаешь, а он ведь и нас любил, но боялся показать, — ответила я.
Так в семнадцать лет мы остались с сестрой одни, а наша семья сузилась до двух человек.
Картой мы так и не воспользовались. На первое время было немного средств на личных счетах, а потом и вовсе каждая устроилась на работу. С осени начались занятия, новая обстановка, новые друзья. Светка выбрала специальность инженера-механика, хотя ее любовь к железкам и деталькам никак не вязалась с платьицами, сумочками и оборочками, я же выбрала юриспруденцию и спорт.
В целом, пять лет прошли беззаботно и счастливо, пока я все не испортила.
Глава 2
А может, испортила вовсе не я, а сама жизнь поставила такой капкан, из которого выбраться можно, только если отгрызть себе лапу. Звезды так сложились, что ли.
Дело в том, что в конце каждой тренировки устраивались небольшие поединки между участниками секции, и не участвующие в спаррингах члены команды заключали небольшие пари на победителя. Приз всегда был один — желание. Не заветное, конечно, а совсем простое. Часто это было простое поручение. К примеру: принесли сухие полотенца на всех, раздать бутылочки с питьевой водой или, закрыв после всех зал, отнести ключ дежурному. Ничего сложного, но я предпочитала не участвовать.
Мне вообще азартные игры не нравятся, но в тот день как-то все пошло не так, потому что зачинщиком стал Влад Нахимов. А Влад Нахимов, я вам скажу, это почти как Стас Глинский, только еще круче, потому что выше, массивнее, мужественнее и его не жалко. В общем, девчонки ему на шею вешались точно так же, и на нем обожглась моя сестра. Правда, ее роман продлился около месяца — несколько дольше, чем мой.
Так вот…
— А слабо тебе, Жека, угадать, кто сейчас выйдет победителем! — прищурившись произнес Влад и плюхнулся рядом на скамью.
Возможно, я бы устояла от такого соблазна, но интуиция вопила, что стоит рискнуть. Пожалуй, такое ощущение необходимости поступка мне довелось испытать лишь однажды, когда, проходя мимо продавца лотерейных билетов, я повелась на его призывы и все же купила билет. Тогда мы со Светкой шиковали месяц, потому что выигрыш был крупным, а сумма осталась внушительной даже после уплаты всех налогов и сборов.
— С чего ты так решил, Нахимов? — осторожно поинтересовалась я.
— С того, Бурмистрова, с того! — ухмыльнулся бывший ухажер сестры. — Не работает у баб чуйка. Даже у таких крутых, как ты! Без обид.
В спарринге участвовали два борца примерно одной весовой категории и равного мастерства. Выбор действительно непростой, но, опять же, интуиция кричала, что победит Сережа. Тем более, я знала, что Пашка совсем недавно лечил колено и сейчас, участвуя в поединках, неосознанно всегда берег правую ногу. Нужно быть идиотом, чтобы не воспользоваться слабостью противника.
— Серега выиграет, — ответила я.
Несмотря на то, что пари все члены команды считали шуточным, но к проигрышу относились ответственно. Не исполнить — означало потерять уважение.
— Хорошо, — подозрительно легко согласился Влад. — Тогда я ставлю на Пашку.
В тот день звезды от меня отвернулись, а я впервые усомнилась в своей интуиции. Впоследствии, конечно, немного смягчила свое мнение, решив, что чуйка отключается рядом с мерзавцами.
Проиграла я.
— Ну, чего хочешь? — хмуро буркнула я. — Полотенце, воды, пинка?
— Вот, в этом вы все, Бурмистровы! Ни тебе тепла, ни женской ласки! Черствые, холодные особы!
Пинок Нахимов все же схлопотал, но не обиделся, а улыбнулся.
— Ладно, должна будешь, — заявил он.
Я пожала плечами. Должна, так должна. В конце концов, не на мазерати играли.
— Не затягивай, — на всякий случай предупредила я, и на этом казалось бы инцидент завершился.
Влад нашел меня в библиотеке через пару дней.
— Жека, поговорить бы, — подмигнул он и кивнул на выход.
Я попросила еще одного дежурного библиотекаря подменить меня на несколько минут и вышла за Нахимовым в коридор.
