Земля вздрагивает, скрежет заглушает визг вестников. В паре сотен метров от нас под землю проваливаются палатки чьей-то стоянки, взметается из трещины в земле осколки камней.
Рядом кричат.
«Лера, вверх!» — приказывает оружие и Арен.
Взмываю над землей. Подо мной клацает зубами мелкий вестник, еще один, еще — десяток тварей размером с собаку таращат на меня алые глаза. Арен обращается драконом и сжигает их одним выдохом.
Целая волна мелких вестников проносится мимо, они подпрыгивают. Их лапы источают черную жижу, она приклеивает их к щиту Пат Турина, и вестники бегут по нему все выше, выше — к нащупанным катапультами дырам в щите.
Элоранарр золотым драконом бросается за ними, выдыхая огонь. Вдруг закашливается, падает на землю, трясет головой... баллон: неподалеку лежит еще один баллон.
«Арен!»
«Теперь ты управляй ветром!»
Закручивая воронку непослушной магией, оглядываюсь: еще восемь таких воронок кружатся над нашими войсками, сжигая подчиняющий газ, а в самих войсках... драка. Кто-то надышался, и теперь бросается на своих. Стихийники больше не поднимают каменно-земляной вал на пути армии Культа, и вестники переваливают через его хребет, скатываются в толпу, бегут к Пат Турину.
Фосфорной волной выкатываются из-за вала зомби, сталкиваются с другой фосфорной волной — наши личи, оказавшиеся в стороне от газовых атак, не теряют время даром и управляют своими зомби.
Сверкающий перламутровой чешуей Эрршам вместе с золотым императором, белым королем Озарана, поднимается над валом, поливает вестников пламенем, а король Элемарр — льдом. За ними в небо поднимаются алые, зеленые, синие драконы.
Из темного облака вражеской армии выскакивают похожие на драконов твари с шипами на хребтах, с выпирающими раздутыми мышцами. Махнув крыльями, они сметают императора и короля. Шипы одного разрывают крыло Эрршама в клочья. Двое красных исчезают под черной тушей напавшего. К вереску вестников добавляется рев драконов.
Взвиваются золотые стрелы, растут налету, в вестникодраконов врезаясь уже огромными копьями, взрываясь. Это Ланабет, поднявшись на золотых крыльях, хладнокровно, метко обстреливает поваливших императора тварей.
«Лера, газ!»
Подхватываю управление почти вырвавшейся магией, утаскиваю отравленный воздух выше. Краем глаза слежу за остальными: мои гвардейцы схлестнулись с отрядами зомби, Ингар вертится юлой, лезвия двух секир сливаются в круг, рассекающий напирающих на него мертвяков. Ника прячется за Иссеной, втрое увеличившей призванный щит.
Риэль хлопает отравившегося феромонами Элоранарра по золотой морде, он вяло пытается увернуться.
Наконец встает на лапы и, взревев, поднимается в небо. Вокруг него скапливается магия, насыщает чешую.
Мой вихрь вздрагивает от напора бушующего внутри пламени Арена, и я опять сосредотачиваюсь на магии.
Рядом Ланабет с изумительной скоростью выпускает стрелу за стрелой.
Пламя под управлением Арена с ревом возносится до небес, выплескивается и по дуге магии обрушивается в гущу вражеских войск. Вспыхивают разноцветные щиты, поднятые обычными магами в стане культистов.
Элоранарр золотисто-огненным ядром ныряет в гущу схватки между драконами и трехглазыми вестникодраконами, они всем скопом катаются по развороченной земле, брызгает черная и алая кровь. Ланабет стреляет выше, в вестников, перебирающихся через вал, и копья ее стрел обращаются всепожирающим пламенем.
Взвизгивает выпущенный из базуки снаряд и разрывается в волне бегущих к нам зомби и вестников.
«Лера, стреляй по вестникам, сейчас вас с мамой прикроет отряд Саториуса, — Арен зависает над паттуринским щитом и волной выдохнутого огня сметает несущуюся к прорехам стаю вестников. — Пока оставайся человеком, так тебя легче прикрывать остальным и труднее попасть, но чуть что — становись драконом».
Он снова выдыхает, а я вынимаю Пронзающего.
«Ну наконец-то!» — Он мгновенно раскаляется, кристаллы на нем наливаются ослепительным золотым светом.
Выстрелы сливают разряды в почти непрерывные лучи, я отстреливаю вестников, чтобы не набросились на наших драконов, сцепившихся с трехглазыми тварями. Там слишком много крови, и я чувствую страх Арена за отца и брата. Эрршам, волоча алое от крови, перемолотое крыло, отступает под прикрытие эльфийских деревьев и лучников на грифонах. Чуть дальше — непонятная сумятица в рядах обороняющихся, мелькают бегущие к Пат Турину вестники, наши сражаются друг с другом.
Пронзающий бьет без промаха, тянет из меня силу напрямую из огромного источника, концентрирует ее. Он целится сам, и это дает возможность поглядывать по сторонам.
Белым вихрем проносится спикировавший с неба Саран, коса сидящей на его загривке Витории стягивает черную магию бездны, голубые глаза оружия краснеют. Саран зависает над фосфоресцирующими волнами наших и чужих зомби. Витория встает на его спине, замахивается на армию Культа. Сотни заклинаний срываются в ее сторону, но в ответ им проносится черный, все расширяющийся, поглощающий их полумесяц.
Он вспарывает вражеские ряды, перемалывает вестников, зомби...
Пальцы обжигает раскаленным Пронзающим, он кричит... кричит от восторга на грани боли, он выкладывается полностью, прокачивая через себя золотые потоки моей магии, не позволяя им ускользнуть к печати между мирами. Он косит вестников, пронзает, разрезает, опаляет, сжигает. Пусть для самых больших его удары лишь царапины, но средних и мелких выводят из строя.
С адским грохотом сотрясается земля, огромный пласт уходит вниз, срывая с собой остатки прежних оборонительных сооружений Пат Турина, сдирая с купола часть покрытия, обнажая завязавшуюся внутри драку между големами и мелкими вестниками.
«Пронзающий, довольно! — выкрикивает Рассекающая. — Лера, останови его, остановитесь!»
Саран взмывает к небесам, унося распластавшуюся на холке Виторию.
Пронзающий в моей руке сияет весь, золотая магия выстреливает из него искрами, ударами коротких молний. Его безумная жажда поглощать магию и стрелять парализует мышцы, дуло опустить не дает. Но я чувствую, что для Пронзающего это порог разрушения. Неимоверным усилием воли разрываю связь между ним и моим источником.
«Еще! Еще!» — умоляет он.
С трудом впихиваю его, дрожащего, рвущегося в бой, в кобуру. Выхватываю Рассекающую, выискивая близкие цели. Ланабет уже закрепила лук в налучье на поясе и рубит огненным клинком вестников, подбирающихся к моим гвардейцам.
Арен огненной стеной и плевками не подпускает вестников к прорехам в щите. В Пат Турине продолжается битва с прорвавшимися тварями. Големы выкатывают, наконец, танки, но выстраивают их внутри щита.
Рингран, описав круг над полем боя, опускается в ставку, что-то кричит ожидающим его драконам, эльфам с грифонами, и те бросаются в разные стороны, разлетаются в разные части армии.
Исцарапанные император с Элоранарром бок о бок выползают из кучи кусающихся, царапающихся тел. Король Озарана остается там, весь покрытый ледяной коркой, точно айсберг. Одна из гигантских тварей лупит его глыбу шипастым хвостом.
Ингар с Бальтаром стоят на горе трупов, отбиваются от зомби, но к ним бегут вестники, а с вестниками может справиться лишь магия драконов правящего рода. Ланабет, уворачиваясь от сгустков магии, летит к императору. Рассекающая вспыхивает в моей руке, мы бросаемся вперед.
«Отсюда достану!» — обещает она, помогая мне рубануть по воздуху. Пламя срывается с нее, точно копия лезвия, и рассекает вестников. Они еще бегут, но разваливаются на части.
В облаке серой дымки прилетает Санаду и врезается в толпу наседающих на Иссену, Вильгетту и Нику зомби и наших воинов. Последних Санаду оглушает точными ментальными ударами из кристаллов-зубцов короны.
Измазанное кровью, искаженное яростью и голодом лицо напоминает о восьми тысячах жертв, понадобившихся вампирам для усиления.
Я приземляюсь рядом с Санаду, снося огненным рассекающим лезвием пару десятков зомби.
