стоявший в углу веник и несколько раз прошлась по ногам и спинам сорванцов.
– Что за шум опять? О, Тонька, живая! – В дом вошел высокий бородатый мужчина. – Мать, опять на Иргу ворчишь?
Ирга сразу приосанилась и с важным видом принялась расставлять посуду на столе. Неровные глиняные плошки, деревянные ложки… Следом легли ломти хлеба, зеленый лук, кувшин с чем-то кислым. В довершение старушка, которая, видимо, приходилась мне бабушкой, поставила в середину стола котелок со спасенной кашей. Все домочадцы быстро расселись вокруг, а я замерла, не зная, что делать. Желудок меж тем урчал и требовал пищи.
– Тонька, тебе приглашение нужно особое? Так я это скоро могу, – снова возмутилась Ирга.
Я быстро заняла единственное свободное место на лавке, усевшись между Мартой и бабушкой. С опаской поглядывая по сторонам и стараясь не привлекать внимания, повторяла то, что делали остальные.
Схватив кусок ароматного хлеба и кривую ложку, я принялась есть из общего котелка вместе со всеми. К моему удивлению, хоть пища и была простой и довольно пресной, но оказалась не хуже, чем приготовленная на полевой кухне в лагере.
Ирга налила всем в кружки напиток из кувшина, который оказался чем-то вроде очень кислого кваса. Ужин еще не закончился, а у меня уже глаза слипались и перед глазами снова все поплыло.
– Тонька, иди ляг, а то прям за столом уснешь! Марта, помой посуду, – скомандовала бабушка. – Парк и Тир, помогите сестре!
Я с трудом поднялась и, пошатываясь, направилась в свою комнату. По дороге повторяя про себя имена мальчишек, чтобы не забыть до утра.
В комнате пахло лежалыми тряпками. Несмотря на приличного размера щели в стенах, притока свежего воздуха не было. Только сейчас я поняла, что здесь не было окна, как и в общей комнате.
Найдя в полумраке свою постель, я поспешила сесть, потому что дрожащие ноги уже не держали вдруг потяжелевшее тело. Надо бы переодеться, неизвестно, сколько эта девочка, в чьем теле я оказалась, пролежала в беспамятстве.
Никакого шкафа или сундука, в котором могла быть сменная одежда, я не заметила. Но приметила еще одну постель у противоположной стены. Кажется, я жила в этой комнате не одна. Скорее всего, в соседках у меня была Марта, девочка, которая чуть не спалила кашу.
В подтверждение моих слов дверь скрипнула, и в комнату проскользнула немного угловатая и слегка сутулая фигурка худенькой девочки.
– Спишь? – Буркнула Марта, укладываясь на постель прямо в одежде, не заботясь о чистоте белья.
– Нет, голова болит, – честно ответила я, стараясь устроиться поудобнее.
– Мы думали, что ты уж не очухаешься, – продолжала делиться такой ценной для меня информацией девочка, – мать даже доктора не стала звать, мол, нечего денег тратить. А бабка твоя уперлась рогом, говорила про силу крови. Притащила ведуна, вот он тут сутки почти курения свои жег. Мне пришлось у мальчишек на полу спать. А поди ж ты! Очнулась. Может и калекой не станешь, и Кайл не откажется замуж брать.
Я лежала на твердой колкой подушке и ловило каждое слово. На рассуждения о предстоящей свадьбе язык Марты начал заплетаться, и она уснула. А я пыталась осмыслить все, что узнала.
Нет сомнений, что я попала в чужое тело в каком-то другом времени. Несомненным плюсом было само это тело – молодое, здоровое. К лицу тоже никаких претензий, девочка была вполне миловидной.
А дальше начинались сплошные минусы: никаких понятий о гигиене, из лекарств, наверняка, только подорожник, хотя Марта упомянула платного доктора и странного ведуна, шамана скорее всего. Хорошо бы у него потом узнать, что за ритуал забросил меня в это тело.
Возможно, в своем мире я умерла, когда меня засыпало землей, а в этот момент шаман как раз проводил обряд по “оживлению” бесчувственного тела девочки. Скорее всего, несчастная тоже умерла, и моя душа заняла ее место.
Определенным минусом было финансовое состояние семьи. Даже в древних обществах было разделение на богатых и бедных. И я, определенно, попала ко вторым.
Еще и жених маячил на горизонте. Скорее всего, меня постараются поскорее сбыть с рук некому Кайлу. Если общество патриархальное, то прав у меня после замужества не будет никаких, а потому это мероприятие нужно постараться отложить. В идеале и вовсе придумать способ, как избежать замужества, чтобы не остаться до конца своих дней в этих условиях. Иначе есть риск умереть в ближайший год после свадьбы во время родов. Иллюзий по поводу уровня развития медицины в этом месте у меня не было.
С этими мыслями я забылась тяжелым сном, во время которого почему-то собиралась рожать от Петра Ивашенко прямо в палатке.
Проснулась я от тычка в бок. Ощутимого такого. Не успев осознать, где я и кто так нагло вторгся в мое личное пространство, как услышала окрик. Тычок повторился.
– Поднимайся, лежебока! Солнце уже поднялось, а ты и так столько дней пролежала, бездельница! Если не будешь работать, то и кормить тебя не буду!
Я с трудом разлепила глаза. Осознание пришло не сразу. Надо мной стояла неопрятная женщина, уперев руки в бока. Ирга, моя мачеха. Точнее мачеха девочки, в чье тело я попала. Очень хотелось объяснить дамочке, что такое поведение недопустимо. Но я была не в том положении. Для начала придется немного освоиться и узнать побольше о моих правах, в том числе имущественных. А то выдадут замуж насильно.
Пришлось подниматься. Марты в комнатушке уже не было. Я немного растерялась, не зная, как себя вести, чтобы не вызывать подозрений. Должна ли я переодеться, где я могу умыться и как тут почистить зубы, принято ли в этой семье завтракать – голова разрывалась от сотни вопросов.
– Быстро умывайся. Будешь возиться – пойдешь работать без завтрака, – произнесла Ирга, оборачиваясь на пороге.
Я резко встала, голову повело. Похоже, что тело было еще не совсем в порядке. Возможно, у девочки и вовсе было сотрясение мозга. Придерживаясь за стенку, я подождала, пока головокружение пройдет. В комнате все так же не было и намека на сменную одежду, и я сделала вывод, что переодевание не планировалось.
В большой комнате, кроме Ирги, я увидела старушку, которая, видимо, приходилось мне бабушкой. Та протянула мне в руки не очень чистую тряпку и вытолкала во двор, приговаривая:
– Поди, умойся на задах. Да