– Почему ты завела этот разговор? – Муж вслед за мной встал с кровати, чтобы подойти ближе и обнять. – Если это из-за тех гадостей, которые о нас говорят, только скажи. Я уничтожу каждого сказавшего лишь одно плохое слово о тебе.
Я отмахнулась рукой:
– Нет, не в них. Я не могу рассказать причин. Лайонел, давай просто разведемся?
– Скажи честно, ты меня не любишь, поэтому просишь отпустить?
– Нет! – Я почти выла, пытаясь найти слова и оправдания, чтобы хоть как-то объяснить, в какую ловушка загнала себя с этим кредитом. – Люблю и именно поэтому прошу развода!
– Значит, все же дело в слухах, – сам решил он. – Убью! Всех убью!
Честно, плевать я хотела на все россказни, которые пошли в обществе. Ведь они были неудивительны и логичны.
Из-за моей жуткой внешности нашу пару прозвали «семейка монстров». Мое клеймо уродца перекочевало на идеального Лайонела, что очень сильно меня бесило. Особенно хорошо прозвища прижились в академии, куда я ежедневно продолжала ходить на занятия. Не единожды на переменах я слышала шушуканье и злобное:
– Болотнячка! А где своего кикимора потеряла?
Я тихо злилась, но один раз не выдержала и от души нажелала обидчику «всего хорошего». Не удивлюсь, если какое-нибудь особо вредное проклятие к нему после этого прицепится.
– Никакого развода, – в итоге отрезал мой лорд, сверкнув очами и показывая, что мне лучше даже не заикаться на эту тему.
И я притихла. Еще на месяц.
Потом еще на месяц.
Каждый раз поднимая больной вопрос, я получала в ответ твердое «нет». А через полгода после свадьбы поняла, что действовать надо иными методами.
– Я бесплодна, – заявила свекрови однажды утром. – Я не смогу родить вашему сыну детей!
Сделала это дерзко, словно хвалилась, чтобы нарочно взбесить мамашу любимого лорда. А у меня и выбора иного не было, время утекало словно вода.
Лайонел не собирался меня отпускать. Выслушивая все мои просьбы и выдумки о разводе, он кривил губы, хитро щурился и целовал.
Целовал так, что я тут же забывала о своих проблемах и таяла, словно воск, в его огненных руках. Позволяла ему любить меня и обладать мной.
В эти моменты совесть просыпалась, заявляя, что я дрянь такая, специально пью зелья, не позволяющие зачать от лорда, но она очень быстро замолкала. Ведь я не хотела детей, которые переймут мое проклятие.
– Повтори еще раз, что сказала? – опасно сощурившись, потребовала леди Фрейм.
И я повторила.
Ожидала взрыва, истерики. Была готова к тому, что свекровь вырвет мне волосы и побежит капать на мозг сыночку и заставлять со мной развестись, но и тут меня постиг величайший из обломов.
Свекровь поступила мудро. Она вздохнула, откинулась на спинку кресла и выдала глубокомысленное:
– Это, конечно, ужасно, но ничего не поделаешь. Мой мальчик выбрал тебя, и он с тобой счастлив. А дети… – она вздохнула еще более тяжко. – Если Бездна будет милосердна, она пошлет мне внуков!
В тот миг я осознала, что все мои попытки бесполезны. Если даже свекровь сдалась, то Лайонел развода точно не даст.
И мне было абсолютно не до смеха, как в тот день, когда подписала договор. Теперь на кону стояла моя жизнь.
Почти целый месяц ушел на полное осознание ситуации. Я умру окончательно и бесповоротно из-за того, что когда-то в сердцах выкрикнула, что сумею найти мужа за сутки.
Дура!
Какая же я была дура!
На своем выпускном в академии я была единственной, кто не радовался этому событию.
Этот день стал для меня словно напоминанием о бесконечно несущемся вперед времени. Я смотрела на веселящихся однокурсников, у которых впереди была целая жизнь, и понимала, что сама лишила себя ее части.
И как откровение пришло запоздалое знание: оставшееся время нужно прожить так, словно этот день последний.
* * *
– Дурацкая селедка! – Меня очередной раз вывернуло наизнанку. – Кто вообще придумал эту противную рыбу!
Я прополоскала рот свежей водой и устало осела прямо на пол. Лайонел находился рядом, он заботливо помог мне встать, подвел к креслу, куда усадил, и укрыл теплым пледом.
Позавчера я отравилась. Причем настолько сильно, что тошнило и выворачивало меня уже третьи сутки подряд.
Дернула тьма меня купить на столичном рынке заморскую селедку, которую привезли ушлые гномы. Теперь из-за нее меня трясло в ознобе, я не могла ничего есть и лишь хлебала воду.
– Я настаиваю на вызове целителя, – сурово произнес лорд, садясь рядом у моих ног.
Он устало положил голову мне на колени, а я рассеянно начала теребить его волосы. Все три дня отравления он ни на шаг не отходил от меня, гоняя служанок по дому, срываясь на них, заставляя носить мне свежую воду и варить отвары целебных трав. Настои должны были облегчить мои страдания, только бестолку.
Отравилась я знатно. Еще бы. Только я, с моей тягой к экспериментам и новым ощущениям, могла съесть целые две никому не знакомые рыбины.
Мне, видите ли, как всегда новенького захотелось.
Минуло пять лет нашего брака с Лайонелом, из которых четыре я жила так, словно боялась умереть прямо завтра. Ловила каждое дуновение ветра, наслаждалась каждым вздохом, боялась не успеть испытать все эмоции этого мира. Пыталась прожить годы, которые отбирает у меня плата за кредит. Вот и ухватилась на рынке за подозрительно дешевую, но очень соблазнительную рыбешку. Даже подралась с какой-то гномихой, которая хотела урвать ее на корм своим котам.
– Никакого целителя, – устало буркнула я. – Само пройдет.
– Я так и знал, что ты это скажешь. Поэтому, не спрашивая, вызвал сам.
Я закатила глаза к потолку.
За последние пять лет свекровь утомила меня постоянными обследованиями и походами к десяткам различных докторов. Леди Фрейм не желала верить, что я не способна к зачатию, отчего всеми способами пыталась эту проблему решить.
На меня вешали родовые артефакты, заставляли пить оздоровительные отвары, твердили замечательную сказку о том, что если темный лорд захочет, то ребенка он заделает хоть пальцем. Мне оставалось кивать, грустно вздыхать и тайком выпивать очередную порцию противозачаточного, лишающую мой организм возможности забеременеть.
Я даже рассказала Лайонелу, почему такая уродина. Не особенно подействовало, он упорно продолжал называть меня красавицей и утверждал, что я наговариваю на себя и однажды у нас обязательно появятся дети.
Лорд хотел сына. Вот только моя внешность и проклятие не располагали рожать, а утекающее время жизни намекало – оставлять малыша без матери тоже не лучшая идея.
В общем, по докторам меня таскали постоянно, и при мысли об очередном представителе этой профессии, который придет меня лечить, стало совсем дурно. Опять затошнило.
Лайонел терпеливо держал мне волосы, пока я в очередной раз общалась с тазиком. Лорд помог мне умыться, пока я безвольно свисала унылой тряпочкой на его руках, а затем отнес к постели. Там я пролежала до прихода целителя, почтенного гнома мэтра Люциуса. С ним мне уже не единожды приходилось общаться, он осматривал меня особо придирчиво, всегда заявляя, что не видит причин моего бесплодия.
Пришедший гном разложил чемоданчик с инструментами на прикроватном столике, долго там рылся, извлекал какие-то амулеты, рассматривал меня через необычные стекла, внутри которых клубился дым, тряс неизвестными шаманскими погремушками и в конце выдал:
– У меня есть только одно предположение. Но его необходимо проверить, прежде чем утверждать стопроцентно.
– Делайте что хотите, но жену мою на ноги поставьте, – рявкнул на него Лайонел, давая разрешение на едва ли не полный врачебный беспредел.
Гном довольно кивнул и шепнул на ухо лорду сумму за постановку диагноза и лечение. Я гневно посмотрела на этого жадюгу, который явно собирался нажиться на моем недомогании, и меня в очередной раз беспричинно замутило. Тошнить уже было нечем, из-за чего я могла только жалобно стонать.
