— Ну, что скажешь, Ангэлина? — Пропела принцесса. — Ты готова к сотрудничеству со мной, м?
— Д-да… я готова… Ваше Высочество.
— Вот и прекрасно, — хлопнув в ладоши, воскликнула Ангерборда. — Эй, Бронхилай, иди к хозяину постоялого двора и скажи ему, что я хочу ещё раз принять ванну, да побыстрее. А ты, — встав вплотную к Ангелине, она брезгливо приобняла ту за плечи, — сейчас накинешь мой плащ и пойдёшь за мной. Только ни слова, ясно?
Мужчина быстро поднялся с мягкого, обитого какой-то незнакомой Ангелине синей тканью кресло и, поклонившись принцессе, семенящей походкой вышел за дверь. В следующую секунду на руках Генриетты сформировались коричневые светящиеся нити. За долю мгновения они, растянувшись, окутали брошенные несколькими минутами ранее накидку и перчатки и опустили их на руки принцессы.
Подойдя к удивлённой только что увиденным Ангелине, она одним быстрым, уверенным движением накинула на неё тяжёлую, пахнущую сладким парфюмом ткань, тщательно прикрыв голову и тело той, а после, положив руку на её талию, поспешно толкнула вперёд, давая знак идти следом.
Вот так тихими, но стремительными шагами они вышли из небольшой комнаты и, как можно более незаметно, преодолевая длинные, скупо меблированные, отделанные камнем полутёмные коридоры, добрались, наконец, до комнаты нужной двери.
Как только они оказались в покоях принцессы, она отрывисто произнесла:
— Снимай накидку и спрячься пока в спальне, вон там, — махнув рукой, Генриетта указала на небольшую деревянную дверь слева от входа. — Когда слуги принесут воду, я тебя позову — примешь ванну. А потом мы с тобой обо всём поговорим.
Послушно кивнув, Ангелина быстро стянула с себя накидку и на ватных от страха ногах подошла к указанной двери и, открыв её, прошмыгнула внутрь комнаты.
Спальня принцессы встретила её непроглядной темнотой. Вязкая, как смола, она, казалось, стремилась поглотить и дезориентированную ею девушку. Медленно присев на корточки, она начала шарить руками по холодному каменному полу, стараясь не создавать лишнего шума.
Едва оказавшись наедине с собой Ангелина, вопреки ожиданиям, не поддалась захлёстывающему всё её нутро желанию устроить основательную истерику, а принялась искать способ вырваться из лап своего безумного двойника. Первой же мыслью, пришедшей ей в голову, оказалось окно. Не зная, сколько времени у неё в запасе, она, осторожно, но нетерпеливо перебирая руками, настойчиво ползла в сторону большого, прикрытого плотной шторой окна, сквозь которое пробирался тусклый белёсый цвет Луны.
Пару раз ударившись о какую-то обитую железом мебель, Ангелина, тем не менее, довольно быстро добралась до заветной цели. Едва не рыдая от радости, она подняла трясущимися руками тяжёлую ткань, прошмыгнув за штору. В ту же секунду улыбка, только-только успевшая наметиться на её лице, сменилась гримасой ужаса.
Там, за стеклом, вместо ожидаемых ею освещённых многочисленными фонарями и неоновыми вывесками магазинов улиц, она увидела лишь затопленные темнотой, невысокие старомодные здания, длинными рядами раскинувшиеся по бокам широких, вымощенных камнем дорог. Никаких веселящихся галдящих компаний, обнимающихся парочек, медленно прогуливающихся с колясками молодых родителей — каждая улочка дышала пустынностью и заброшенностью. Не веря своим глазам, девушка мотнула головой — будто в наивной попытке сбросить застлавшую её взгляд невидимую пелену. Но всё тщетно. Необычный пейзаж, раскинувшийся за окном, не растворился. Он остался всё там же, прямо у неё перед глазами, будто издевательски бросая ей в лицо факт своего существования.
Прикрыв рот ладонью, Ангелина рефлекторно подняла взгляд вверх в знак охватившего её отчаянья и увидела в небе, почти чёрном из-за малого количества звёзд, два небольших, следующих друг за другом круга. Оба — чуть меньше земной Луны, неестественно светлые и гладкие, подобно двум жемчужинам.
— Господи… — тихо выдохнув, она облокотилась на подоконник, боясь упасть. — Где… где я? Неужели…
Стараясь глубоко дышать, девушка принялась усиленно перебирать в голове все возможные варианты объяснений произошедшему. Похоже, что все имеющиеся у неё ранее теории о похищении наркоманами, коме и прочие попытки рационализировать происходящее с ней оказались бесполезны, поскольку окружающая её обстановка хоть и была слишком неестественной для Земли, но являлась, тем не менее, слишком материальной и реалистичной для того, чтобы быть всего лишь плодом её фантазии.
"По крайней мере, — подумала она, — даже если всё это — всего лишь мой бред, физический вред он наносит вполне ощутимый. И мне бы не хотелось проверять, насколько фатальным он может для меня оказаться в реальности".
Приподнявшись, она снова выглянула, движимая наивной надеждой, но увы — на практически беззвёздном небе всё так же красовались две двойняшки "Луны", скупо освещая своим бледным светом раскинувшуюся под ними безлюдную, сонную улицу с коренастыми домиками и широкой каменной дорожкой. Ангелина разочарованно выдохнула. Она оказалась в каком-то странном мире абсолютно одна. И, хоть это мало отличалось от её прежней жизни, но там у неё хотя бы была тётя. Пусть она и скакала от одного запоя к другому, но всё-таки эта женщина честно воспитывала её последние семь лет после смерть родителей и девушка не могла не чувствовать некую привязанность к ней.
От этих мыслей неприятно защипало в носу. Приложив ладони глазам, Ангелина слегка надавила на них. Сейчас не время раскисать. Она должна выяснить, куда её занесло, и, самое главное, как ей вернуться обратно. А, как бы ни было это неприятно осознавать, сделать это, находясь под покровительством местной принцессы куда проще, чем будучи беглянкой без документов и пристанища.
Кивнув самой себе, она выпрямилась и, выбравшись из своего своеобразного укрытия, аккуратно поползла обратно — ближе к двери. Как только она выпрямилась, дверь тут же открылась, и из соседней комнаты раздался негромкий голос Генриетты:
— Ангэлина, пошли.
Выйдя из спальни, Ангелина часто заморгала, привыкая свету. Подскочившая к ней принцесса взяла её под руку и потащила несопротивляющуюся девушку по направлению к ванной комнате, нетерпеливо приговаривая:
— Быстрее, ну же, у нас не так много времени!
Оказавшись на месте, Генриетта одним резким движением сорвала с Ангелины испачканные в грязи и крови остатки её штанов и рубашки и, подтолкнув к огромной деревянной бадье, скомандовала:
— Залезай, сейчас же.
Глава 3
— Госпожа, госпожа, просыпайтесь.
Нахмурившись, Ангелина недовольно застонала.
— Госпожа, мы уже на месте, — голос Бронхилая был полон волнения и нетерпения.
Нехотя открыв глаза, девушка потёрла затёкшую от долгого нахождения в неудобном положении шею. За стенками "бегателя" — местного транспорта, представляющего собой самоходную карету, раздавался негромкий гул. Потянувшись в последний раз, Ангелина достала из — уже своей — маленькой ярко красной бархатной сумочки элегантный гребень для волос, вырезанный из кости редкого животного, название которого она не потрудилась запомнить, и прошлась им по своим длинным вьющимся волосам.
Сидящий на противоположном сидении Бронхилай, разодетый в жёлтый хлопковый брючный костюм, по фасону напоминавший классический американский костюм из восьмидесятых, аккуратно пригладил остатки своих волос, стараясь распределить их таким образом, что бы закрыть все залысины. Усердие, с которым он делал это, выдавало в нём человека, слывшего во времена своей далёкой молодости знатным франтом и активно отказывавшимся признавать новую, менее «волосистую» и более возрастную реальность.
Не обращая внимания на усердные старания лекаря, Ангелина спешно приводила себя в порядок, попутно лихорадочно вспоминая проведённый Генриеттой краткий экскурс.
Как оказалось Норфолк, королевой которого была мать принцессы — Боудика, находился в затяжном конфликте с Каттегатом — морским королевством, расположенном подле западной границы Норфолка, и бывшем его заклятым соседом вот уже добрую сотню лет. Отношения между соседями, как это бывает в подобных обстоятельствах, большую часть времени были натянутыми — возникавшие время от времени территориальные споры раз в два-три поколения стабильно приводили к вооружённым стычкам, благо, исключительно на пограничных областях. Но пару десятилетий назад отец королевы Боудики, король Карл Третий и мать молодого короля Каттегата — Харальда, конунг Гретта объединились для завоевания небольшого, лежащего к югу от них королевства Бургундии. Разгромив его, они поделили территорию некогда единого государства между собой поровну и мирно разошлись, отправившись праздновать победу. Но спустя некоторое время между ними завязался конфликт из-за Тира — древнего города, доставшегося после раздела Каттегату, но давно ставшим торговой факторией Норфолка. Торговцы Норфолка, теснимые торговцами Каттегатами, подняли мятеж против королевы Гретты, объявив город суверенной территорией. Решением завязавшегося конфликта стало новое мировое соглашение — Гретта согласилась признать Тир собственностью Карла Третьего, в обмен потребовав себе Крит, некогда крупнейший морской порт разорванной Бургундии.
