вновь содрогнулась, и послышался нечленораздельный рык.
– Белокрылых драконов, госпожа, – всё также кланяясь, прошептала служанка.
И тут же над кристаллом возникло злющее лицо мужчины. На Маргариту, не мигая, смотрели красивые глаза небесно-голубого цвета, обрамлённые густыми ресницами (ну почему у красавчиков всегда густые ресницы?). Высокий лоб без единой морщины, чёрные смоляные волосы (укладку утром делает?) и широкий прямой нос, идеально подходящий к волевому подбородку. А пухлые губы так и манили поцеловать. В целом придуманный муж был очень даже симпатичен девушке (вот бы встретить такого в жизни).
– Не наигралась еще, Марго, в строптивую невесту? Чем я тебе не угодил, что ты меня так изводишь? До свадьбы я потакал всем твоим прихотям: кольца, серьги, драгоценный камни, да одна драконья цепь стоит половину моего состояния, а ты даже не перекинулась ни разу! Я стерпел, когда ты сбежала с брачного ложа сразу после ночи, полной страсти. Подожди… или может тебе не понравилась первая близость, и все твои вздохи были лишь притворством и обманом, а сама ты готовилась к побегу?
Марго всматривалась в красивые черты лица своего «мужа», а память услужливо открывала шкатулки памяти с давно забытыми и затёртыми воспоминаниями о первой любви, тёплых летних ночах, страстных поцелуях на своих губах, о скошенной траве и бабушкином сеновале.
Маргарита затуманенным взглядом вновь видела сильные мужские руки, жарко прижимающие девушку к груди. Шёлковый платок цвета голубого неба медленно падал с головы; рыжие локоны, освобождаясь, словно водопад, накрыли голые плечи мужчины. «Ты мой огненный цветок, – выдохнул мужчина в розовые губы, нежно касаясь их пальцем, обводя по контуру, заставляя приоткрыться. – Этой ночью ты будешь моей», – он медленно провёл языком по припухшим губам. Застонав, девушка сама притянула мужчину к себе.
Страстные требовательные поцелуи сменялись нежными и невесомыми, словно прикосновения ветерка к губам. Марго таяла, словно воск, от жаркого огня, и желание отдаться ласкам этого мужчины казалось правильным, всё сильнее закручиваясь спиралью в животе. Блузка уплыла в туман, табун мурашек бежал вслед за руками мужчины, по спине. Нежные объятья пьянили сильнее любого вина, зажигая огоньки страсти в зелёных глазах; пальцы девушки рисовали узоры на загорелой, до тёмного шоколада, спине любимого…
– Марго! – дверь снова громко вздрогнула, вырывая учительницу из нежных грёз.
– Нет, первая ночь была просто великолепна, я ни о чём и ни о ком не жалею, – девушка улыбнулась своим мыслям.
Глава 4. Приду, только уж и ты приходи
«Ревность всегда смотрит в подзорную трубу, делающую маленькие предметы большими, карликов – гигантами, подозрения – истинами»
Мигель де Сервантес
Маргарита Семёновна прикрыла рот и посмотрела по сторонам.
– Вы зачем при посторонних такие речи ведёте, это неприлично. Нас же слышат! – девушка покраснела и опустила голову, заметив, как захихикала служанка.
– Я тебе скажу, что неприлично! А неприлично замужней женщине по болотам бегать от мужа и на слуг кидаться! – шипел и краснел Теодор. – А за этих не беспокойся: отрублю головы всем свидетелям – получится, что никто нас и не слышал.
Марго увидела, как у служанки поменялся цвет лица, с розового на зелёный.
– Бедняжка, – прошептала Марго и, уронив кристалл, осела под дверь.
– Марго, душа моя, что с тобой? – с той стороны в дверь заколотили, словно кувалдой.
Учительница подобрала кристалл с пола и произнесла:
– Не нужно никого убивать, пожалуйста! И перестаньте колотить в дверь, спине больно от вашей заботы.
– Я не могу оставить их в живых, да они и сами понимают, что стали свидетелями постыдной сцены. Ты и охранник, наш разговор.
– Да что ты прицепился к этому охраннику? Сказал же тебе лекарь, что я не в себе. Значит, не отвечаю за свои поступки. Может, в бреду приняла его за тебя, – резко в разговор ворвалось «ты». – Уважаемый Теодор, вы не против, если я задам несколько вопросов, что накопились у меня за время моего забытья? – на мужчину через кристалл смотрели любимые улыбающиеся глаза его, и только его врединки.
– Жена моя, ты уж определись: на «ты» или на «вы» ко мне? Хорошо, выслушаю тебя.
– Мы в волшебном мире… ну то есть, тут есть волшебство, вы волшебники? – Маргарита закусила нижнюю губу, ожидая ответа.
– Можно и так сказать, – удивлённо ответил Теодор. – Ирвин, это правда, что она почти ничего не помнит? Что за бред она несёт?
– Получается, и зелья волшебные варить умеете? – продолжила задавать нелепые вопросы девушка.
– Умеем, – вклинился в разговор Ирвин. – Я понял, что она хочет предложить, Теодор, у меня и правда есть зелье забвения. Можно заставить выпить всех слуг, включая меня – твоего верного и преданного друга детства хочу заметить…
Теодор ухмыльнулся, его не проняла обвинительная речь. В душе он сам понимал, что не сможет убить друга, да и никого не сможет: добрый очень (это на поле брани он наводил ужас, а в своём замке даже мышей не трогал), и был уверен, что друг это знает.
– Так вот, продолжу, если мы все выпьем это зелье, то забудем всё, что произошло за последние сутки. Конечно, есть сильные побочные эффекты, но ради спокойствия своего господина – переживём.
– А какие побочные эффекты? – влезла с вопросом любопытная Маргарита Семёновна.
– Шерсть облезет, листья опадут, а у кого-то и чешуя полиняет, – врач недовольно глянул на Теодора. А может даже нюх пропадёт, на сутки-другие.
– Ну и шутки у вас, – Марго обиженно надула губы.
– Хорошо, я согласен, пусть все пьют зелье. Кроме медведя: его всё равно придётся убить, он оскорбил меня, своего господина.
– Да чем, чем он тебя оскорбил-то? Стоял, словно статуя, монолит!
– Вот этим и оскорбил! Он должен был сразу бросить тебя на пол, как только ты открыла рот, словно заразу, нет, словно грязь, прилипшую к одежде. Так бы и избежал казни.
– Это я зараза, я грязь? В какой стороне наша общая спальня? Не буду я мыться, вот так, как есть, чёрная, с земляными комьями и заявлюсь на брачное ложе. И только посмей от меня отвернуться, муж мой любезный. На развод подам! – кричала Марго, тыча пальцем в кристалл. Щёки девушки раскраснелись от гнева, прядки грязных рыжих волос, потревоженные нежной рукой, рассыпались по плечам.
Мужчину изнутри сжигала безграничная любовь, перемешанная со сладкой ревностью. Он любил её любой, пусть даже без памяти, грязную и кричащую на него. Он сделал бы всё, чтобы его половинка жила и была счастлива.
«Моя и только моя!» – шипел дракон и рвался сломать дверь.
«Да, ты прав, никому не отдадим! Тем более грязному
