и поняла, что ее жизнь изменилась навсегда.
Через несколько дней лекарь уехал, но Айлира домой не вернулась. И домашним спокойнее, и ей тише – так решили все. Правда, отец с братьями пришли к сторожке по теплу и поправили дом, как смогли. Укрепили двери и окна, перебрали печь, дровишек запасли и навес сделали – сушить травы и торф для печки.
Последней приковыляла старая Малгожата. Принесла потрепанную книгу с кожаными листами, несколько свитков и рулон холста:
– Наследство твое, внуча. Я-то бездарная уродилась, а сестра моя сильной ведьмой была. Сгубили ее злые люди, но Беркана успела мне свои книги отдать и про холст сказала. Не простой он – из такого повязки делают. Живи тут да делай, что сможешь. Будем мальчишек присылать, на тропе корзину ставить, чтобы никто про твой домик не знал.
Так и осталась Айлира в пятнадцать лет одна-одинешенька, на краю болота. Поговорить не с кем, поделиться не с кем и поплакаться тоже некому.
Корзинку ей и правда приносили, но если за окнами мело, или шел противный дождь – высовываться из теплой избы никому не хотелось. Сидеть голодом – дело грустное. Так что постепенно Лира приноровилась делать припасы. Изучив книгу двоюродной бабки, начала собирать и сушить травы, варить мази, делать настойки…
Так пролетела пара лет.
Пока обращались с пустяками – девушка справлялась, но однажды в ее избушку притащили подранного медведем односельчанина.
Она рыдала вместе с его женой, пытаясь остановить кровь. Ничего не помогало. Ни собранный летом сухой мох, ни жгучая настойка водного перца. Млашек умер. Его унесли, а через час прибежал один из младших братьев и передал наказ бабули – уходить дальше, в болото, прихватив только то, что может унести в руках.
– Бабаня сказала – пожгут тебя! – захлебывался Тинька, отдыхиваясь от быстрого бега.
Айлира старой Малгожате поверила. Покидала в корзину самое ценное – книги, холстину, запас готовых настоек – и потопала в болотину. За весну, лето и осень она успела облазить окрестности, проложить свои тропки. Раза четыре чуть не утонула в бочагах. Один раз нарвалась на бешеную лису, но благодаря этим прогулкам знала, где можно укрыться. Зима, правда, но…
Ушла. Уже через несколько верст увидела зарево на том месте, где была ее избушка, потом и запах гари долетел. Но Лира укрылась в шалаше из осоки, пройдя по зыбкому сплетению льда и трав на островок едва ли не в центре болота, и ее не нашли. А может, и не слишком искали. Поняли, что этой зимой придется жить без настоев и мазей пропавшей в болоте ведьмы.
Айлира не замерзла и не утонула. Добрела до другой сторожки и осталась зимовать в ней. Трав было мало, но мхи, кора, почки – это можно было собрать в лесу и зимой. С едой было сложнее. Она собирала на болоте клюкву, ставила силки на зайцев, пыталась ловить рыбу в сонной реке неподалеку.
Вскоре в сторожку явились охотники. Сперва изумились, обнаружив в доме молодую девку, но заметив пучки трав, горшочки с мазями и запасы мха, попросили подлечить раненого. Айлира справилась, и, уходя, добытчики оставили ей глухаря. А через несколько дней на порожке переминался парнишка с просьбой дать еще заживляющей мази. Взамен он принес полковриги печеного хлеба.
Так и повелось. Ведьму кормили, иногда приносили кусок полотна или шерсти. Взамен брали мази, настойки, травы… Тут Айлира продержалась почти два года, и снова пришлось уйти.
До третьей сторожки она еле добралась. Долго лежала на пороге, не в силах подняться и отыскать на полке горшок и запас крупы. Но все же встала, развела огонь, а после еды жизнь показалась не такой уж страшной. К этой сторожке девушка уже научилась применять свою силу. По чуть-чуть добавляла ее в мази, иногда в зелья, но упор делала все же на правильное приготовление. Это отнимало меньше сил. А потом у дочки старосты перед свадьбой все лицо обсыпало прыщами. Нечего было медовые лепешки по ночам трескать! Сказала же ей, что зелье нужно выпить на ночь и ничего не есть до утра! Вой расстроенной девки поднял всю деревню. Прыщи приняли за болезнь и, приперев дверь поленцем, подожгли избушку ведьмы…
Конверт, упавший на голову, Айлира сочла галлюцинацией. Но он был таким тяжелым!
«Если ты читаешь письмо – ты наш. Ты – маг. Пройди испытание и поступи в Межмировую академию Изумруд! Помни: ты можешь взять с собой только то, что способен унести.
Если готов – порви конверт!
И да помогут тебе священные звезды Ильсарры…»
Открыла, прочитала, щурясь от дыма, и рванула уголок письма, ни на что не надеясь.
Тяжелый кашель эхом разнесся в просторном зале.
– Кто тут у нас? – усталый голос над головой показался громом небесным.
– Айлира Болотная! – кое-как выговорила девушка.
– Ведьма?
– Ведьма!
– Оранжевая линия. Вставай. Иди!
Девушка откашлялась, отряхнула пропахшее дымом платье и осмотрелась. Зал с четырнадцатью разноцветными арками. Оранжевая ближе других. Ладно, наверное, на том свете тоже есть свой порядок. Оранжевая дорожка вывела к столу с зельями. Айлира задохнулась от восторга – половину приспособлений она не видела, но медный перегонный куб едва не расцеловала.
– Спасибо тебе, великая мать, что и на том свете позволяешь мне варить зелья! – сказала она, глядя в странный белесый потолок, затянутый туманом.
– Какой тот свет? – поперхнулся мужской голос. – Эй, ведьма, ты в Академию магии попала, а не на тот свет!
– Да? А откуда тогда здесь этот куб? Я такой только в книге бабушки Малгожаты видела!
– Обычный куб, – фыркнул голос, – ты вообще зелья варить умеешь?
– Спрашиваешь! – непочтительно фыркнула в ответ Айлира. – Тебе слабительное или закрепляющее?
Голос снова фыркнул:
– А приворотное?
– Не занимаюсь! – строго ответила Лира. – Ни отворотами, ни приворотами! Грех это!
– Ну, грех так грех, – голос, кажется, повеселел, – иди дальше, ведьма!
И Айлира пошла. Лечила она слабенько, скорее силой делилась, так что голос только вздохнул. Нежити и нечисти не боялась – сотворила знак великой матери и плюнула, но зомби почему-то не пропал.
– Мимо, – печально сказал голос, – иди дальше!
Обереги не получались, амулеты и артефакты – тоже, а вот с травами Айлира была на «ты». И,
