Лора возвращается с блюдом дымящихся гренок и в сопровождении кухонной прислуги, несущей за ней моё любимое варенье и кувшин с горячим маори. Вопрос жжет меня изнутри, но я дожидаюсь, когда девушка расставит всё на столе и оставит нас вдвоём.
Все личные разговоры без чужих ушей. К этому приучила меня Лора. Только ей, моей Тени, я могу привычно доверить все свои секретики.
Многие воспринимают слуг как предметы мебели и говорят при них обо всём, а потом удивляются, как их тайны доходят до чужих ушей. Как? Да вот через таких неприметных девушек. Сейчас замок полон гостей из-за осенней охоты, и все камердинеры и камеристки вертятся на одной и той же кухне, сплетничая о своих господах. А сейчас в центре внимания я и моё обручение.
— Лора, а ты любила когда-нибудь? — спрашиваю я, едва мы остаёмся одни.
Она как раз подливает в мою чашку горячий маори и я вижу, как начинают подрагивать её пальцы.
— Прости, что снова спрашиваю об этом. Ты всегда уходила от ответа. И я не буду настаивать на подробностях. Но сейчас мне важно знать, что такое любовь. Должна ли девушка ощущать что-нибудь особенное в присутствии мужчины? Я читала любовные романы, но там как-то не очень понятно, какие-то ящерки по спине, бабочки в животе.
Брови Лоры взлетают на лоб:
— Когда это вы успели начитаться подобных книг? Я вроде всегда с вами. Ваш отец считает, что юным девушкам не к лицу читать такие книжки. Он даже из библиотеки их убрал.
— Неважно, — уклончиво отвечаю я. — Но сейчас, когда я вот-вот выйду замуж, ты же должна понять, что мне нужно знать.
Но Лора о своём:
— Надеюсь, там не было ничего более неприличного, чем бабочки и ящерки?
— Нет, а что ещё там могло быть? — я распахиваю глаза, пытаясь придать моему взгляду самое честное выражение. Ага-ага, так я тебе всё и рассказала. И куда вынесли книжки из библиотеки, и как я прячу ту, которую читаю, и когда я нахожу время для этого. У каждого свои тайны.
Лора с недоверием смотрит на меня, укоризненно качает головой.
— Лора, я уже не маленькая. Завтра у меня обручение. Через полгода свадьба. Да, это не скоро. Но мне хочется понять, что такое любовь. Агрис мне нравится, он красивый, сильный. И про зависть всех остальных девушек Предгорья я знаю. Это даже приятно, когда твой жених самый-самый. Но ничего особенного я не чувствую рядом с ним. Это нормально? Или я какая-то неправильная?
Лора опять качает головой, но на этот раз на её лице печаль.
— Хотела бы я сказать, что вы ещё не проснулись здесь, внутри, — она прикладывает руку к сердцу. Но это будет неправдой. Когда приходит любовь, ошибиться невозможно.
Хочется спросить, на что это похоже, но боюсь спугнуть. И Лора продолжает, глядя куда-то мимо меня, сквозь стены и время:
— Ящерки это в книжках. А в жизни мурашки, только не холодные, как при замерзании, а горячие. И они потоками разбегаются по всему телу при простом прикосновении. Да какое там прикосновение, при взгляде. И дышать становится трудно. А если он, — Лора подушечкой указательного пальца проводит по нижней губе, медленно, невесомо, и я невольно повторяю её жест, — если он целует, ты, — её голос садится, — ты умираешь.
Глаза Лоры становятся влажными. Ей больно, и я это чувствую. Как это жестоко с моей стороны.
Меня подбрасывает в кресле, и я обнимаю её:
— Прости, что заставила тебя вспомнить.
Обнимашки это привычное занятие у меня с подругами, но Лора относится к слугам, и, хотя я об этом частенько забываю, но она всегда держит грань, и мой естественный порыв застаёт её врасплох.
Лора осторожно высвобождается из моих объятий и усаживает меня обратно в кресло. А потом неожиданно светло улыбается, смахнув одинокую слезинку:
— Ну что вы, госпожа, если бы этого не было, я была бы гораздо беднее. Сначала, когда расстаёшься, очень больно. Но когда проходит время, то понимаешь, что это лучшее, и это счастье, что оно было в жизни.
— Счастье, — задумчиво повторяю я вслед за ней. — Вот теперь я ещё больше боюсь.
— Я понимаю, вы боитесь, что это чувство не придёт? Но ведь вы ещё не целовались с вашим женихом?
— Нет, конечно, — возмущённо отвечаю я.
Лора смотрит на меня лукаво:
— А вот во время первого поцелуя это часто и приходит.
— Всегда?
— Нет. Но от вашего жениха идут такие мужественные флюиды, что я нисколько не сомневаюсь, что он заставит вас потерять голову. Вот только вам не стоит столько времени проводить с его младшим братом.
— Почему? Мы с Вебом с детства дружим. А Агрис, он всегда был такой взрослый.
— Я понимаю, но сейчас это становится неприличным.
— Ты поэтому сказала мне вчера, чтобы я позвала на охоту Агриса? Я бы в жизни об этом не подумала.
— Прошло то время, когда вы с господином Вебрандом носились по лесам за куропатками. Пора взрослеть, моя любимая госпожа. Вы выросли, и он для вас взрослый посторонний мужчина. Даже если он относится к вам по-прежнему, как к подруге, вы должны помнить о возможных пересудах.
Я поморщилась. Терпеть не могу слово «должна». Но тут не поспоришь. Лора права. Хотела было перевести разговор, но неожиданно в моей голове сложились кусочки мозаики:
— Агрис был не очень доволен, что придётся вставать рано. Основная охота завтра, и он сказал, что хочет отоспаться. Но когда Веб предложил пойти без него, Агрис неожиданно передумал. Ты думаешь из-за этого? Из-за того, что тоже считает нашу дружбу с Вебом неприличной?
Ответ я прочла на лице Лоры и не удержалась:
— Какая право же глупость все эти условности.
— Мы все под прицелом чужих глаз, но те, кому завидуют, особенно. А сейчас, моя королева, если вы не хотите, чтобы ваш поднятый ни свет ни заря жених бесцельно топтался у ворот, злясь на брата, вам лучше начать одеваться.
Лора помогает мне завязать верёвку мальчишеских штанов и старательно зашнуровывает лиф. Ещё два года назад в нём не было необходимости. Но сейчас моя грудь под мужской рубашкой без этого сковывающего движения куска ткани выглядит вызывающе. Приходится терпеть. Но в одном я не уступаю.
— Чуточку ослабь в самом верху. Ты мне всю спину словно в броню заковала. А лук, чтоб ты знала, не руками натягивают.
Лора послушно начинает ослаблять верхние верёвочки, а я, пользуюсь моментом и вдыхаю поглубже, стараясь расширить грудную клетку ради крохотного кусочка свободы.
— Не женское это дело, — не удержалась Лора. — Стрелять из лука.
Я с изумлением смотрю на неё.
— Ты же всегда восхищалась, как я попадаю по мишеням.
— Ну, то я. Я и сейчас восхищаюсь. Но вы стреляете лучше своего будущего мужа. А мужчины такого не любят.
— Да нет, Агрис никогда не был против, я бы заметила.
— Это пока вы с его братом соревновались.
— Ты серьёзно?
— Не знаю, госпожа. Может господин Агрис и не такой как другие. Но, — она помолчала, подбирая слова, — если будете, как вы это любите делать, поддевать его и провоцировать на состязания, я бы не советовала попадать в центр мишени.
Что за глупости? Спускаясь вниз по лестнице, я немного сержусь на Лору. Она, конечно, старше меня и лучше знает мужчин, но Агрис не такой. Он всегда вежливый и сдержанный. С чего вдруг ему может не понравиться, если у меня что-то получится лучше, чем у других?
А вот Веб откровенно расстраивается, когда я у него выигрываю. Я невольно улыбаюсь. Он так забавно морщит лоб и делает вид, что ему всё равно. Ну сегодня я им обоим устрою.
К загону с ящерами я подхожу уже в замечательном настроении.
— Доброе утро, Стефания, — Агрис касается губами моей руки, а потом выпрямляется, окидывая изучающим взглядом.
В первый момент я ощущаю себя неловко. Почему-то кажется, что ему не нравится моя мальчишеская одежда. Но не в платье же по лесу бегать. А затем приходит лёгкая злость на саму себя. Что ж я теперь всё должна делать так, как ему нравится? Есть вещи, от которых я отказаться не готова, так что пусть привыкает.
Веб впервые не орёт на весь двор что-то вроде «Привет, Тэффи, готова повыдергать этим гусям перья?», а тоже вежливо наклоняется к моей руке. Прямо церемониальный поклон и такое же сдержанно холодное выражение на лице, как у брата.
