— Так пока ты отдыхаешь, мы тут ремонт сделаем. Негоже новой герцогине в пыли да древности сидеть. Ты ешь давай, а потом погуляем пойдём.
Смирившись с активной деятельностью Крагхаула, Иона перебралась за столик около камина и принялась за еду. Сегодня аппетит какой-никакой, но был, поэтому лёгкий суп и омлет девушка проглотила быстро и взялась за чашку с кофе. Наблюдая, как Киран с Витой неспешно, но очень обстоятельно просматривают каждый ящик и найденную нишу, складывая бумаги и вещи в ящики, Иона почувствовала себя как-то странно. Не облегчение, но будто с плеч соскользнул маленький камушек и дышать стало чуть проще.
Усмехнувшись собственным мыслям, девушка отставила чашку в сторону и встала с кресла, показывая герцогу, что готова к прогулке.
Бэрр, предложив племяннице опереться на его локоть, повёл Иону из замка. По пути к ним присоединился Малыш, которого девушка подняла на руки. Кот, недолго думая, перебрался с локтя хозяйки на плечо Бэрра и, устроившись там, взирал на всё и всех с гордым видом. Хохотнув, Крагхаул почесал наглеца под подбородком и повёл Иону дальше.
— Ну, рассказывай, чего там у тебя было, как жилось.
— Нечего рассказывать, дядя… Жилось и жилось, какая теперь разница, плохо ли, хорошо ли?
— Есть разница. Послушать хочу, что пропустил.
О том, что больше он хочет послушать о том, за что мог бы уже давно разукрасить лицо покойного Эсселта, Крагхаул благоразумно умолчал.
Пожав плечами, не понимая, что такого хочет узнать дядя, Иона всё-таки начала рассказ. Что-то уже стёрлось из её памяти, но часть она успела рассказать, когда они подошли к леваде, в которой гуляли лошади.
— Гланлот, малыш! — Смеясь, девушка протянула руку к белоснежному жеребцу, гарцующему около ограды. — Как я соскучилась.
— Может, проедемся?
— Ни одна наша лошадь тебя не выдержит, дядя, уж прости. К тому же я ещё не очень хорошо себя чувствую. Давай лучше по саду пройдёмся.
Понаблюдав, как Малыш знакомится с конём и посмеявшись над обслюнявленным котом, которого Гланлот решил попробовать на зуб, родственники отправились дальше. Крагхаул внимательно слушал, всё больше закипая.
Когда Иона дошла до истории о первом дне рождении, который она праздновала в одиночестве и о наказании, которое последовало за саботированием занятий, герцог не выдержал.
— Богиня мне свидетель, этому идиоту давно нужно было сдохнуть! Почему ты ничего не рассказывала?
Девушка пожала плечами. Она сейчас не могла понять саму себя, что уж говорить о прошлом? Тогда казалось, что она предаст семью, если расскажет что-то другим. Да, обида и злость порой мешали дышать, но ведь Иона всегда знала, что есть те, кому в разы хуже. Криво усмехнувшись, Иона продолжила рассказывать, не замечая, как злость в глазах дяди уступает место грусти.
— Ну, наверное это всё. Дальше ты всё знаешь сам.
— Давай присядем, а?
Они как раз дошли до скамейки, на которую падала тень от раскидистой яблони. Усадив Иону и сняв с плеча кота, Бэрр опустился перед девушкой на одно колено, чтобы их лица были на одном уровне.
— Малышка, ты ведь понимаешь, что всё, что происходило — это не нормально?
— Наверное. Но ведь герцог не был властен над своими чувствами. Видимо, я настолько напоминала ему о маме, что он так себя вёл. Не могу его осуждать.
— Иона, ты слышишь, что ты говоришь? — Бэрр остановил Иону, открывшую было рот, чтобы ответить. — Он был твоим отцом и взрослым человеком. Ну не хотел он тебя видеть, отправил бы куда подальше. Но он продолжал издеваться над тобой, позволил это Кассандре. И я слышал, что он говорил на ристалище, милая моя. Я бы сам с удовольствием всадил меч в брюхо этой падали. Не смей себя корить за то, что сделала.
— Но он мой отец… Был моим отцом. Ты сам это сказал.
Вздохнув, Крагхаул покачал головой и, подняв голову, посмотрел в небеса. Мужчина понял, что сейчас что-то доказывать девушке просто не имеет смысла — она слишком винит себя за содеянное. И исправить это под силу только времени.
— Идём в поместье. Надо поговорить с Кассандрой и Алееной, а потом собрать тебя на отдых.
— К ним я пойду одна.
Обратно возвращались так же, как и шли в сад — Малыш уселся на плечо герцога, Иона опиралась на локоть могучего, не растерявшего с возрастом силы и стати мужчины.
В коридоре, где располагались покои Алеены, Бэрр оставил Иону и направился обратно в кабинет — проследить, всё ли собрали. Вдохнув поглубже, Иона кивнула стоящим у дверей рыцарям и шагнула вперёд, едва распахнули створки. Алеена нашлась в гостиной, сидящей в глубоком кресле около камина. Девушка была бледна, растрёпана и печальна. Заметив, что несмотря на белый день на дворе, Алеена до сих пор в неглиже, Иона нахмурилась и огляделась повнимательнее.
На каминной полке слой пыли, как и на чайном сервизе, стоящем на столике около окна. Печенье в вазочке подёрнуто слоем плесени.
— Алеена, ты никого не пускаешь в свои покои?
— Пускаю. Но они ничего не делают. — Девушка пустым взглядом сверлила холодный камин. — Говорят, зачем прибирать у мёртвой…
— Что за глупости? Никто тебя не собирается убивать!
— Ещё скажи, что я императрицей стану после всего, что натворила с тобой.
— Я не стала разрывать твою помолвку.
Алеена медленно повернула голову в сторону Ионы. Во взгляде девушки было столько удивления, что Иона помимо воли усмехнулась и, подойдя ближе, села в свободное кресло.
— Почему ты не стала этого делать?
— Потому что ты… — Иона вздохнула, подбирая слова. — Я не верю, что ты всё решала сама, Алеена. Да, я считаю тебя глупой, избалованной девчонкой, которой не хватает хорошей розги. Но ты не должна отвечать за поведение своей матери.
— Ты казнишь её?
— Это будет решать суд.
Покивав, Алеена снова перевела взгляд в камин. По щекам девушки побежали слёзы, но плакала младшая дочь Блэкклоу тихо.
Иона чувствовала себя неловко. По хорошему, Алеену надо было утешить, сказать что-то ободряющее… Но что может сказать она, убийца их общего отца?
— Знаешь, когда мы только пришли сюда, мне казалось, что с тобой я смогу подружиться. У меня ведь никогда не было друзей. Тогда, в первый вечер, когда я услышала слова мамы, я хотела сказать, что ты очень красивая и совсем не похожа на мальчишку. Но мама так на меня посмотрела… Она умеет смотреть так, что все слуги замолкают. А после ужина, когда мы остались вдвоём, она рассказала мне, что ты хочешь меня убить. Потому что папа может захотеть сделать наследницей меня, и тебе это не нравится. Я ей поверила, потому что всегда от папы слышала «Иона это, Иона то». Мне казалось, что ты специально стараешься, чтобы герцог обращал всё внимание на тебя. — Алеена горько рассмеялась. — А потом я словно с ума сошла. Мне стало так страшно, что ты убьёшь меня… Но даже после того, как мы опоили папу, ты ничего не сделала. И когда мама заплатила тем наёмникам, чтобы тебя убили. Как будто мы и правда семья, как в книгах пишут — друг за друга горой. И вот теперь, после того как ты убила папу, ты приходишь и говоришь, что я всё ещё невеста принца и я ни в чём не виновата. Мне интересно, ты глупая или просто наивная?
— Возможно и то, и другое. Алеена, я никогда не хотела убить тебя. Кассандру — да, очень, и до сих пор хочется. Но не тебя. Хочешь верь, хочешь нет. Завтра будут похороны, после которых ты уедешь во дворец. Лаэрт хочет заняться твоим обучением.
