Она явно чувствует себя более уверенно, чем я в этой роскошной обстановке. Я наконец осматриваюсь: два дивана, на которых можно спать, вытянувшись во весь рост. Резной столик, намертво прикреплённый к полу. А на нём, судя по запаху, еда, прикрытая чистейшим льняным полотном. Только теперь я вспоминаю, что почти ничего сегодня не ела.
— Ну что, вредная кошка, как насчет поесть?
— Мррряу, — Несси резво вскакивает, и передние лапки её уже на столе.
— Эх ты, высажу я тебя на первой же остановке, вернёшься домой.
Кошка возмущенно фыркает и цепляет когтем полотно, закрывающее еду.
Ох, что-то мне подсказывает, что ей нравится путешествовать. И мне не так — то просто будет отправить её домой.
Всю свою осознанную жизнь я мечтала о путешествии. Увидеть хоть кусочек мира вне стен обители. Мечта сбылась, но как — то корявенько.
Плотные шторки кареты защищали от палящего солнца, а когда я пыталась выглянуть наружу, то сквозь облака красной пыли, которая оставалась за ящерами, разглядеть что — то было сложно. К тому же меня укачало. И я потеряла всякий интерес к тому, что находится вокруг. Мягкое покачивание кареты на колдобинах привело к тому, что на остановках я первые несколько минут не могла стоять на ногах ровно.
Меня шатало, как гуся, переевшего винных ягод. Оно и к лучшему. Зато туман, в котором я пребывала, притупил боль от разлуки с мамой. Про кошку я вспоминала только тогда, когда карета трогалась с места, и Несси занимала облюбованный ей диванчик.
Днём, как правило, останавливались на один два часа в каком — нибудь тенистом месте у водоёма, и этого времени мне едва хватало, чтобы прийти в себя. Ночь проходила в одной из придорожных таверн. Только вечером я рисковала запихнуть в себя некоторое количество еды, не рискуя при этом сразу же с ней расстаться. А потом старалась уснуть полулёжа, полусидя, потому что едва я принимала горизонтальное положение, как таверна принималась раскачиваться.
Ничего удивительного, что к шестому дню сил у меня почти не осталось.
И в какой-то момент случилось, то, что должно было случиться.
На крутой лестнице очередной таверны моя нога встала на край ступеньки, и я полетела вниз.
Услышав мой вскрик, идущий впереди охранник развернулся всем телом, оказавшись ко мне боком. И вместо широкой спины, в которую у меня был шанс затормозить, на моём пути открылся свободный проход. Будь это маг, а не простой стражник, меня скорее всего поймали бы на щит. Маги привыкли быстро реагировать, закрывая свою тушку щитом в любой непонятной ситуации. Но и в этом мне не повезло, и я закрыла глаза, покорившись неизбежной встрече со ступеньками или с полом у изножья лестницы. «Та бу до», — как говорила моя восточная няня, и действительно, «разницы не много» обо что я сломаю шею.
Но ожидаемого удара не случилось. Меня приняли чьи — то мощные руки. Не открывая глаз, я вдохнула чудесный древесный аромат кедра, можжевельника и чего-то ещё терпко-пряного, волнующего воображение. Не сразу поняла, что нахожусь в объятиях незнакомого мужчины. Его горячее дыхание коснулось моих глаз, а короткая щетина уколола щёку. Удивительно, но никакого смущения в первый момент я не почувствовала. Мне стало спокойно и уютно.
— О! Какой шустрый огонёк попался, — выдохнул мне прямо в ухо низкий хрипловатый голос, от которого мурашки разбежались у меня по всей спине.
Но уже в следующее мгновение меня выдернули за руку из спасительных объятий. Охранник отодвинул меня к перилам, почти перегородив обзор, но я всё же успела заглянуть в синие глаза незнакомца. В них неподдельный интерес ко мне, и абсолютное безразличие к угрожающей позе моего сопровождающего.
— Что тут у вас случилось? — инспектор, как всегда неожиданно и вовремя. Хотя, не поймай меня незнакомец, и инспектор прибыл бы своевременно к моей переломанной тушке. А теперь возник во всей своей магической готовности применить силу, только ещё не понял к кому. Зато мой спаситель напрягся. Неужели тоже маг? Я почувствовала в нём силу, но очень странную, не похожую ни на один из оттенков огненной магии.
Эй, эти двое собрались выяснять отношения?
И я поспешила вмешаться:
— Господин инспектор, я оступилась и упала с лестницы. И этот благородный незнакомец не позволил мне разбиться, — от волнения мой голос садится и звучит низко и хрипло. Мой спаситель снова переводит на меня взгляд, и мне кажется, интереса в нём к моей персоне стало больше. Он с видимым удовольствием вслушивается в мои слова, а по моей спине снова галопируют мурашки от его обволакивающего взгляда.
— Я должен вас поблагодарить, — звучит холодный голос инспектора. Незнакомец кивает. Инцидент исчерпан.
И мы спускаемся в обеденный зал. Куда делось головокружение, не покидавшее меня все шесть дней пути. И откуда появилась слабость в ногах и тянущее ощущение в пояснице. Я чувствую взгляд неизвестного, провожающий меня, и понимаю, что он до неприличия пристально уставлен на выпуклую часть пониже спины. Кровь приливает к щекам, стучит в ушах. И я не сразу разбираю презрительно брошенные кем — то слова:
— О, явилась инспекторская подстилка.
Поворачиваю голову в ту сторону, откуда голос. За отдельным столом в самом углу сидят другие одарённые, присоединившиеся к нашей кавалькаде позже меня.
Они ехали с меньшими удобствами, чем я — в крытых повозках. Да какие там повозки, обычные крестьянские телеги с шестами по углам, на которых кое-как крепились большие полотнища ткани. От пыли они защищали плохо, и на дневных стоянках я подсознательно отмечала измученные запыленные лица моих невольных спутников.
Всадникам на ящерах было немногим лучше. Лица магов и их нукеров почти полностью были закрыты плотной тканью. И если в начале пути эти повязки отличались по цвету, то на третий день они покрылись ровным слоем красноватой пыли. Но они ехали в начале процессии. Там хоть как — то можно было дышать. Основная же пыль доставалась замыкающим.
Из-за собственных проблем я не задумывалась, что кому-то может быть гораздо хуже, чем мне, и о том, чем я заслужила такое особое отношение. А вот, оказывается, у кого-то было время и разглядеть, и придумать объяснение.
Краем глаза вижу, как инспектор привычным жестом указывает на стул рядом с собой. Ну вот оно и объяснение. Нет уж, господин инспектор, я такая же пленница как эти, и мне придётся на новом месте общаться с ними, а не с вами. И лучше уж начать сейчас.
