забирает сумку и отдает ее слуге, — но в моем поместье лучше так не делать. Все же вы «невеста», а не успешный предприниматель.
— Никогда не понимала, почему нельзя совмещать одно с другим, — произношу с милой улыбкой, — но вы правы, ваш заказ, вы клиент, и я буду такой, как вы скажете.
— Достаточно меньшей самостоятельности и большей нежности во взгляде, — он смотрит на меня неодобрительно.
— Хорошо, милый, конечно, — добавляю в голос всю теплоту, на которую только способна, — могу я перейти на ты и называть тебя по имени?
— Конечно, Грейс, это было бы логично, — царственно кивает Клемондский.
— Это прекрасно, Артур, — хлопаю ресницами чуть дольше положенного.
— Хватит, это перебор! — герцог снова возмущается. — Переигрываете, Грейс! Я не глупую дурочку нанял, мне умная спутница нужна!
— Ох, — закатываю глаза, — я поняла, ваша светлость. Оставляю циничную себя, делающую вид, что вы мне не безразличны.
— Да, — он кивает, — а я буду заниматься тем же самым.
В целом, поездка проходит неплохо. Герцог без проблем заезжает к моему банкиру, ведет себя вежливо и обходительно. Только отказывается давать объяснения по поводу моей задачи.
— Послушайте, ваша светлость.
— Грейс! — одергивает он меня.
— Прости, Артур, — делаю глубокий вдох, чтобы не начать некультурно ругаться, — но как я могу работать, если ты не сообщаешь мою цель? Кого я должна поразить, убедить или еще что–то?
— Меня, Грейс, поражай меня. Этого будет достаточно. Для остальных хватит того, что я теперь не свободен.
— Так, значит, я — прикрытие для общественности, прекрасно, — киваю, — уже что–то. Скандалы нам ни к чему?
— Нет! Уже говорил, — раздражается Клемондский.
— Прости, слишком привыкла к скандалам в своей работе. А почему мы едем в поместье? И с чего именно сегодня? Там какое–то мероприятие?
Но ответить герцог не успевает. Карета пересекает мост на большой скорости, по всей видимости, наезжает на камень колесом, от чего нас резко ведет в сторону, раздается треск, и мы уже летим в бурлящие воды реки.
«А вот и первое несчастье, о котором предупреждала дева с драконом», — успеваю подумать я до столкновения. — «Главное, чтобы не последнее».
Первые ощущения — вода, повсюду, стремительно заливается в окна, щели, а потом и в уши с носом и ртом. Я уже под пластом стихии, и нет сил с ней бороться.
Эх, только получила заказ, после которого можно было бы никогда не работать, и тут такое дело. Говорила мне матушка, что честолюбие до добра не доведет, не то нужно девушке и соседу–дурачку, за которого следовало выйти замуж.
Но тут чьи–то сильные руки тащат меня на свет и буквально выталкивают из воды, позволяя глотнуть животворящий воздух.
— Ох ты ж, — хрипло произношу и сразу начинаю кашлять, — я не потонула.
— Держись за плечи, неудобно грести одной рукой, — командует герцог.
Послушно делаю то, что он сказал, хотя пальцы от слабости и холода практически не слушаются. А Клемондский тем временем довольно успешно борется с течением и буквально вытягивает нас на берег.
Земля. Как я рада снова ее почувствовать. Ложусь на спину и закрываю глаза, тут же в голове мелькают воспоминания счастливого беззаботного детства, вернее, те редкие моменты, когда оно было таким, без заучиваний этикета, истории, географии и прочих наук, когда я могла просто полежать в траве.
— Грейс, — надо мной нависает герцог, закрывая собой солнце и неприятно капая сверху, — ты без сознания?
Он прикладывает ухо к моей груди, а я так и молчу от чего–то. А затем и вовсе тянется к моим губам, как для поцелуя.
— Что вы делаете? — сразу открываю глаза, прекращая прикидываться.
— Искусственное дыхание хотел тебе сделать, думал, воды наглоталась, — отвечает он и ложится рядом.
— Спасибо, благодаря вам, — у меня происходит заминка, — тебе, я даже испугаться не успела толком.
— Не за что, — говорит он, все еще тяжело дыша.
— А карета затонула, да? И не поднять? — приподнимаюсь на локтях, чтобы увидеть реку. — А лошади и возница где?
— Полагаю, мой слуга ускакал, — произносит Артур и, заметив непонимание на моем лице, добавляет, — среагировал быстро, перепрыгнул на одну из лошадей и рубанул по поводьям кинжалом.
— Какой хороший работник, — бормочу в шоке, — хотя бы попытался дождаться, вдруг мы выплывем.
— Да и Свет с ним, — машет рукой герцог, — он давно хотел от меня уйти, еще когда лишился языка и слуха. Одно зрение и реакция оставались.
Теперь мой шок переходит на Клемондского, это что должен был сделать работник, чтобы его так наказали?
— Ладно, — присаживаюсь, прогоняя остатки удивления, не мое это дело, — как поступим дальше? Вещи, я полагаю, потеряны, по крайней мере, для нас. Возможно, кому–то повезет их выловить, будут наслаждаться моим безупречным гардеробом, если не окажутся слишком примитивными, чтобы пустить все на тряпки.
— Я тебе новые платья куплю, нашла по чему сокрушаться, — раздражается герцог.
— Я, мой милый жених, не сокрушаюсь, а резюмирую. Вот у меня в корсаже, например, — роюсь в нем, заставляя глаза Клемондского округлиться, — есть кошелек с золотом, оберег и две пластинки для обогрева, — вытаскиваю перечисленное и кладу на землю. У тебя есть что–нибудь?
— Твой оберег не слишком–то помог, — произносит Артур, подцепляя двумя пальцами фигурку с той же девой и драконом, какая стоит у меня в кабинете, только уменьшенную несколько раз.
— Не советую брать ее в руки, ты ей сразу не понравился. Три раза оригинал падал со стеллажа, и вот, на тебе — первое несчастье! — указываю рукой на реку.
— Чего ж тогда согласилась со мной ехать? — Клемондский усмехается.
— Меркантильная, каюсь. Держи, — разламываю одну пластинку и даю ему половинку, — съешь и согреешься, и одежда подсохнет. А оберег помог, ты не прав, я ведь жива.
Отправляю вторую часть себе в рот и тут же наслаждаюсь эффектом, переставая дрожать. Несмотря на солнце, дует ветер, и быть насквозь мокрой очень некомфортно.
— Ты ведьма? Вроде не было такого в твоем личном деле, — произносит герцог, съедая свою часть пластинки только сейчас. — А спас тебя я, а не оберег.
Не доверяет, думает, могу отравить. Как будто одной в неизвестной глуши будет веселее, чем с ним.
— Нет, но некоторыми услугами пользуюсь. Мерзну часто, с детства привыкла к тому, что на улице всегда тепло, а оно не везде в нашем королевстве так, — поясняю, видя,
