Поправив растрепавшуюся укладку, чуть не плача она вошла в офис.
— С днём рождения! Ура! — раздался радостный хор голосов, хлопки открываемых бутылок с шампанским.
Её обнимали, целовали, поздравляли, желали всего самого-самого… А она стояла оглушённая праздничным ликованием в совершенной растерянности, не понимая, что происходит. Наконец её мозг очнулся от шока, она вспомнила, что отчёт и доклад по развитию отдела она блестяще защитила вчера, и что её наконец-то повысили в должности, и теперь она сама начальник отдела развития, и что нужно было заказать торт для коллег, а вечером они планировали вылазку на лоно природы, на уик-энд с друзьями…
— Та-ань! — протяжно позвала её Ксения, боевая подруга и коллега по работе. — Танюш, ну ты чего, а? Мой розыгрыш не удался, я как всегда перестаралась и тебя напугала, да?
Резко хлопнула входная дверь и во внезапно воцарившейся тишине раздался зловещий голос Лаврентия Палыча:
— Ларина! Немедленно зайдите ко мне в кабинет. Все остальные по местам, или у вас работы нет? — одарив всех стоящих грозным взором, она резко развернулась и вышла из офиса.
— Началось! Ну всё, я пошла сдаваться в логово монстра. — сообщила Татьяна притихшим коллегам, вручив подруге свою сумку, направилась к выходу.
Замешкавшись около двери, она тихо шепнула Ксении:
— Закажи торт, я забыла, только не говори никому.
— Не волнуйся, — ободряюще улыбнулась та, — я уже всё заказала, памятуя о твоей забывчивости, удачи тебе.
— Да, именно она мне сейчас и понадобится.
Пройдя по коридору несколько шагов, которые показались ей «зелёной милей», Татьяна постучала в дверь кабинета начальницы и вошла.
— Итак, Ларина… — рыкнула начальница. — Что вы себе позволяете? Так бурно отметили ваше повышение и грядущий день рождения, что решили приходить на работу тогда, когда вздумается, да ещё в таком виде! — она презрительно махнула рукой в сторону Татьяны и брезгливо скривилась. Её глаза метали молнии, а голос был похож на рёв разъярённого льва. — Объяснитесь! — рявкнула она и грозно уставилась на вошедшую.
… — Надо было сразу застрелиться. — подумала Татьяна и вздохнув начала своё неубедительное повествование:
— Лавр… — она осеклась. — Лариса Петровна, я…
— Ларина! Вы пьяны⁈ Моё отчество Павловна, вы что совсем не в себе, или забыли как меня зовут?
— Лариса Павловна, простите. Мои объяснения покажутся вам сплошной нелепицей, поэтому я скажу честно и коротко: простите, я проспала и совершенно забыла, что сегодня уже не вчера и…
— И вы считаете, что данное объяснение вполне разумное и адекватное? Я не допущу вас до работы в таком состоянии и в таком виде! Идите домой, приведите себя в порядок, а за сегодняшний день я поставлю прогул и объявлю выговор, ясно?
— Ясно! — Татьяна едва стояла на ногах, колени предательски дрожали. — Но прошу учесть, что я не пьяна и я в себе. Я просто проспала, и упала по дороге потому что очень торопилась, я действительно забыла, что доклад был сделан вчера. Да, со мной такое случается, особенно в день рождения.
— Вы в зеркало себя видели? Макияж поплыл, волосы взлохмачены, чулки порваны, синяк во всю руку — вы считаете это допустимым дресс-кодом для новой должности, и будете доказывать, что вы в полном порядке? Прошу заметить, — ехидно ухмыльнулась она, — ваш день рождения здесь ни при чём, это всего лишь дата, и насколько я помню, вам далеко не восемнадцать, так что не вижу повода для столь бурной радости.
— Благодарю, что напомнили о моём возрасте. — огрызнулась Татьяна, её колотило от ярости. — С вашего позволения, я пойду, приведу себя в порядок и приступлю к выполнению своих новых обязанностей. Да, благодарю за поздравления — это так мило с вашей стороны.
Татьяна резко развернулась к двери, чтобы выйти из кабинета, но случайно задела бедром тумбу на которой стояла огромная фарфоровая ваза какой-то там шестьсот лохматой китайской династии Цинь. Далее всё происходило, как в замедленной съёмке плохого фильма.
Ваза накренилась и поворачиваясь искусно расписанными пузатыми боками полетела на пол.
Обе женщины с ужасом смотрели на первый и последний полёт драгоценного произведения искусства. Звук разбившегося фарфора вывел обеих из ступора.
— Вот такое у меня сегодня утро… — констатировала Татьяна, выходя из кабинета.
Из-за закрытой двери начальницы раздался рёв раненого бегемота:
— Ларина!
На негнущихся ногах, с невидящим взором Татьяна добралась до дамской комнаты. Закрыв за собой двери, она взвыла в голос.
— Нет, это просто кошмар какой-то, так не бывает, так не должно быть! — говорила она своему отражению в зеркале. — Как теперь объясняться с Лаврентием Палычем, что я ей скажу, да и не станет она слушать. Что теперь делать, стыд-то какой⁈ Ну и ладно. Ладно! Ну и всё, теперь меня точно уволят, ну и фиг с ними со всеми!
Неожиданно для самой себя она совершенно успокоилась. Ей вдруг стало абсолютно безразлично что теперь будет, что про неё скажут, что подумают. Видимо психика отказалась реагировать на все злоключения сегодняшнего утра и отключившись перестала воспринимать действительность.
Умыв лицо ледяной водой, горячей, конечно же, в кране не оказалось, Татьяна обнаружила, что в дозаторе нет мыла, а в лотке кончились бумажные полотенца. Заглянув в кабинку, она обнаружила, что и туалетная бумага куда-то испарилась, а свою сумку она отдала Ксюше.
— Приплыли! — нервно хихикнула она.
Сняв порванные чулки, Татьяна швырнула их в урну, но они зацепились за край печально повиснув.
— Даже чулки повесились! Да пошли вы все! — в сердцах ругнулась она и двинулась к выходу.
Резко открыв дверь, сделав шаг — она тут-же врезалась в чьё-то плечо и чуть не упала.… — Генеральный! — пронеслась паническая мысль и рухнула в обморок прямо в полёте. — Всё, занавес.
Сильные руки подхватили её.
— Осторожнее, вы не ушиблись? Ларина, если не ошибаюсь? — он сверлил её взглядом.
Татьяна была готова хоть сквозь землю провалиться, чтобы только не видеть этих глаз.
Без чулок, без макияжа, с мокрым лицом и растрёпанными волосами — вот это зрелище, да ещё выпала на него из двери. Теперь точно — «финита ла комедиа».
— Да, Вадим Андреевич, вы не ошиблись — я Ларина. — собрав всю волю в кулак, как можно спокойнее сказала она.
Он улыбнулся. Скорее это было больше похоже на ухмылку льва перед завтраком.
— Ну, что же, весьма эффектное появление. Зайдите ко мне в кабинет.
— Может быть не сегодня? — вырвалось у Татьяны.
Он удивлённо поднял бровь:
— Жду вас через десять минут. — он сделал несколько шагов, потом лениво повернулся к ней вполоборота и негромко произнёс: — Вы сегодня похожи на бабу Ягу, не думал, что повышение в должности так на вас подействует.
С этими словами он удалился.
Татьяна стояла одна посреди коридора, от стен гулким эхом отзывался звук его шагов. В полной растерянности смотрела она в его удаляющуюся спину.
… — Всё. Вот теперь мне точно конец, если я похожа на бабу Ягу — здесь мне точно не работать. Узнать бы ещё, как выглядит эта Яга.
В огромном пространстве офиса было на удивление тихо. Все работали, забыв об утренней шумихе.
Татьяна неслышно проскользнула в свой крошечный кабинет и плюхнулась на стул. Перед глазами чередой проносились события суматошного утра.
… — Нет, так не бывает. — думала Татьяна, разглядывая огромный синяк, красующийся на руке. — Ну не бывает так и всё, это смахивает на дурной сон, может я сплю? Но увы, это не сон, а суровая реальность. Что же, меня ждёт генеральный, и если уходить, то с гордо поднятой головой, а не как побитая собака. В конце концов, я ни в чём не виновата, это просто череда нелепых событий.
С этими мыслями она достала из ящика стола запасные чулки и косметичку.
— Я должна излучать радость и уверенность, значит так и будет. — прошептала она.
Настоящей женщине, чтобы привести себя в порядок требуется минимум полчаса, а в «военном положении» это занимает всего пять минут. Уложившись ровно в этот срок, соорудив на голове строгую причёску, нанеся лёгкий макияж и накинув на плечи палантин, чтобы скрыть предательский синяк, Татьяна отправилась на свою последнюю аудиенцию к генеральному. Ни страха, ни ужаса, ни стеснения она уже не испытывала, все эмоции были собраны в кулак и спрятаны в тугой пучок уложенных волос.
