Садится к камину, подставляя руки поближе к огню.
— Холодно сегодня.
Киваю. Надо же, даже его величество, что из мальчишки с лазурными глазами превратился в мужчину с ледяным прищуром, мёрзнет в собственном дворце.
— Мне пришлось жениться: у короля должен быть наследник. Я выбрал девушку старой крови, отец которой погиб, но остался верен короне. Норфолк…
Альфред отчаянно пытался согреться, но, видимо, после череды казней получалось плохо. Вздохнув, отправилась в спальню за зимним, подбитым волчьим мехом плащом. Подошла, накинула на плечи. Король благодарно кивает, зябко заворачиваясь в мягкую ткань.
Молодой король жесток, беспощаден, но справедлив. К моему предложению о возможности бесплатного обучения талантливым будущим магам отнёсся с должным вниманием — казначеи изыскивают средства на стипендии, банки обязали давать ссуды на обучение.
Капля в море, конечно, но…
— Что ты думаешь делать? — спрашивает король.
Пожимаю плечами, усаживаясь рядом.
— Не знаю… Посоветуй? — спрашиваю просто, без титулов, словно война и не закончилась, словно мы по-прежнему боевые друзья…
Он поднимает голову и долго смотрит мне в глаза. Я пытаюсь вспомнить ту самую весеннюю лазурь, пытаюсь найти её там, в этом отточенном временем и войной прищуре повзрослевших глаз, и не могу.
Холодно… Почему в королевском дворце так холодно?
— Джоан, — он бережно берет мою руку. — Я думаю, тебе надо уехать.
Год спустя
— Да-да-да шшш-то ж та-та-та-ко-еее!
Я проснулась от холода, трясло, как в лихорадке. Вскочить не получилось: ноги не держали. Ориентируясь на ставший за это время родным клёкот, с трудом добрела до спасительных объятий.
— Колокольчик, — прижалась к мягкому тёплому боку.
— Кр-р-р-р-р? — заботливо раздалось над головой.
— Сама не пойму. Знобит.
Через какое-то время смогла открыть глаза. Поляна, где мы с грифоном из королевских конюшен остановились на ночёвку, была та же. На редком золоте листьев, что осторожно, словно художник кистью, тронули изумрудную зелень травы, на серых угольках вчерашнего костра и еловом лапнике, из которого я соорудила постель, причудливой паутиной стелилась изморозь, намекая, что лето закончилось.
За ночь, как всегда, выросли и распустились нежные синие цветы, и теперь мёрзли, тронутые инеем, словно облитые сахарной глазурью. Бедные. Им, наверное, холодно…
— Ничего себе, — я с трудом повертела головой. — Последний месяц лета…
Грифон скосил глаза, пытаясь сказать, что мои умственные способности оставляют желать лучшего.
— Да знаю я, что мы забрались в Приграничье, — я положила ладони на гладкий клюв — холодный.
Самый север королевства. Дальше — только горы, океан и льды. Крошечные клубы пара срывались с губ, кисти рук замерзали до боли.
За этот год я отвыкла от людей и научилась разговаривать с грифоном.
— Мой красавец, — я провела рукой по гладким, переливающимся в свете утренних лучей перьям.
Вот он — мужчина моей мечты, никогда не спорит, со всем соглашается, а главное, предан. Ему я могу доверять.
— Если мы собираемся зимовать здесь, надо поискать жильё, — постановила я на нашем совете.
— Кр-р-р?
Что я там говорила про отсутствие споров? Это не совсем так. Грифоны очень умны. Настолько, что иногда становится не по себе.
— Грхкр…
— Колокольчик…
Перья гладят щёку, я прижалась сильнее, чувствуя, как сердце друга бьётся внутри. Однажды мне довелось увидеть выводок грифона. Такие «птенчики» хоть и раздавят человека насмерть с лёгкостью, но звуки издают удивительно трогательные, будто колокольчики звенят. Так родилось имя для спасенного мною любимца. С тех пор… С тех пор начались чудеса. Колдовство не иначе! К утру на поляне, где бы мы ни остановились, вырастали и распускались колокольчики. Объяснить это нельзя. Никак. Единственное, что приходит в голову, — грифон. Грифоны — существа мистические, это, конечно, все знают и признают. Но даже я не думала, что настолько.
Утренние «приветы» стали привычным делом — без голубых ковров по утрам я, наверное, жить уже не смогу, но есть у нас с Колокольчиком ещё один секрет. Станет грустно — прижмешься лбом к жёстким перьям, вдохнешь родной, слегка кисловатый запах, закроешь глаза. И так хорошо станет. Тихо. Спокойно. Темно.
Темно. Темно и тихо. Душу лечит тьма непроглядная… Но что это? Свет! Такого за всё время не было ни разу. Свет слабый, чуть голубоватый. Открываю глаза. Что со мной? Где я? Куда ни кинь взгляд, покрытые инеем колокольчики до самого горизонта.
— Колокольчик?
— Наконец-то! — раздалось в голове.
— Что?
— Наконец-то в твоей душе появился свет, Джоан. Еле-еле брезжит, но он уже есть Представь, как будет красиво, когда ты и вовсе оправишься? Сможем встречаться здесь иногда и болтать обо всём…
— Колокольчик?!
Я очнулась. Погладила гладкие перья. Грифон напрягся и встал так, чтобы оказаться между мной и потенциальной опасностью.
— Что?
Прямо перед нами на ветку дуба опустилась пара королевских соколов — магических птиц-посыльных.
Я протянула руку — на ладонь упал кристалл с письмом от Альфреда.
— Мои хорошие, — поприветствовала я птиц, что, летая по всей необъятной территории королевства, исправно находили нас весь этот трудный год.
Птицы переглянулись, явно осуждая такое моё поведение — мотаться из одной крайней точки более чем обширной территории в другую. Потом перевели взгляд на грифона, и пошла потеха! Магические птицы — первые сплетники королевства, это известно всем, и даже Колокольчик и тот каждый раз не мог устоять… Обиднее всего то, что птичий язык не знает ни один маг — понять болтунов, к сожалению, невозможно. Хотя, может, наоборот, к счастью. Даже подумать страшно, о чём верещит сейчас Колокольчик…
— Я честно пыталась первую зиму провести в своём поместье, но ничего хорошего из этого не вышло, — отмахнулась я от крылатых и пошла разводить костёр.
Вот позавтракаю и буду думать, где зимовать.
— Ик-ик-ик, — услышала в ответ.
— А вы… охотиться летите!
Хворост был собран ещё вчера, так что и получаса не прошло, как в котелке сердито забурлила вода.
В моем коробе всегда было много места и полно всякой всячины. Никогда не знаешь, с кем жизнь сведёт, кого лечить придётся и что в хозяйстве пригодится. Как говорил его величество, «я их спасла, потому что всегда была милой запасливой белкой». С тех пор мало что изменилось, разве что новый заплечный короб да побольше монет в кошельке…
Я нарезала твёрдый ноздреватый сыр, ароматный и чуть сладковатый, к которому пристрастилась последнее время. Он попался мне в одном из городков, с тех пор, если путь пролегал мимо, пополняла запасы.
Позавтракав, кинула о землю кристалл и прошептала слова заклинания.
— Здравствуй, Джоан.
Я улыбнулась и кивнула в ответ, хотя прекрасно понимала: мой образ иллюзия обратно не передаст.
