— Ты-ы-ы стоишь сли-и-и-ишком бли-и-и-изко к обры-ы-ы-ыву.
Я отшатнулась, и чуть не улетела туда, куда убегала вода.
— Ну во-о-о-от, ик… чуть не упала.
Солнце уже село, окрасив землю в темно-синие тона. Мужчина, что передвигался, шатаясь из стороны в сторону, вызвал у меня куда больший страх, чем неизбежность полета в объятия ледяной воды. Высокий, с аспидно-черными волосами до плеч, и такого же цвета усами и бородой. Он был в темных брюках, и темном камзоле, из-под которого виднелась белая рубашка. Точнее, она должна была быть белой, но почему-то была окрашена, чьей-то кровью. Точно не его, так как на мужчине не было ни царапины. Он в целом выглядел бы очень презентабельно, если бы не грязь на всей одежде. Такое ощущение, будто он перекатывался по земле.
— Я… ик… дрался. — сообщил он низким голосом, проследив за моим взглядом. — Но, не переживай, ик… Я выиграл.
Впрочем, я так и предполагала. Такого детину мало кто одолеет. Таков обычный порядок вещей. Сильный побеждает слабого, пока не найдется тот, кто посильнее. В моем мире, так вообще, сильные угнетает слабого.
В любом случае после сегодняшнего вечера, и это перестанет меня беспокоить.
— Так ты это… ик… Отойдешь?
Мужчина, похожий на медведя, поднял бутылку, что держал в руках, и влил в себя остатки того, что в ней было. А затем он сделал то, что делают заядлые пьянчуги. Начал усердно трясти, желая, видимо, отыскать дополнительное дно, в котором будет новая порция горячительного напитка.
Я отвернулась, не желая видеть то, как сильный, здоровый мужик, губит себя этой отравой.
— Вот же ж черт его дери… ик…
Мои мысли вернулись к плану, и к осознанию того, что пока этот индивид стоит в десяти шагах, я не способна выполнить задуманное. Неужели придется вернуться к каравану, и сделать это позже?! Или следует подождать, пока незваный гость уйдёт восвояси? А если я смалодушничаю. Нет, назад мне путь заказан.
И тут раздалось “Черт!” позади, за которым последовал всплеск воды. Я обернулась в тот самый момент, когда пьяница, пытаясь вцепиться в камень, у самого обрыва, не удержавшись, полетел вниз. Не знаю, по какой причине, я разогнавшись, ни секунды не думая, бросилась следом. Не было: сомнений, сожалений, страха. Почему-то, в этот миг, спасти, губящего себя алкоголика, стало единственным, что имело значение.
Полет был недолгим. Когда вода сомкнулась над головой, я ощутила ледяное дыхание зимы. В воде все и всегда ощущается острее, ярче, чище. Плавала я превосходно, с самого детства. Поэтому доплыть до бултыхающегося в воде мужчины, чудом оставшегося в живых, не составило особого труда.
— Черт! Черт! — орал он.
— Вы в порядке?
— Я упал с чертового обрыва. — причитал, когда мы направились в сторону берега.
— Но Вы целы?
Он плавал похуже меня, но тоже превосходно справлялся с задачей. К счастью для него, ледяная вода оказывает отрезвляющее действие. Правда, на мои вопросы он не отвечал.
— Ты чего прыгнула? Больная что ли?
Мы выползли на сушу. Зуб на зуб не попадался. Холодно, слишком холодно. И больно от того, что весь план полетел в тот же обрыв, в который, буквально пару минут назад, улетело два тела.
— Вот же ж черт! — в очередной раз выругался мужчина, подлетая ко мне, и нажал на живот.
Боль пробежалась по всему телу, оттесняя, и холод, от короткого заплыва, и страх, перед незнакомцем. Я посмотрела туда, где расположилась огромная мужская ладонь. Из-под его пальцев струилась алая кровь. Моя алая кровь. Так вот почему боль ощущалась так ярко. Ноги стали ватным, а глаза закрылись сами собой. Наступила спасительная темнота.
***
Пробуждение было болезненным. Меня положили на что-то жесткое и принялись раздевать. Попытки оттолкнуть преступника привели к очередной волне боли и темноте.
***
На этот раз было тепло. Я лежала под какими-то шкурами. Где-то рядом потрескивали сухие дрова. Разглядеть пламя не получилось. Его загораживала огромная широкая голая спина. Попытки подняться привели к боли и темноте.
***
Чья-то рука прикоснулась ко лбу.
— Мама?
У меня хриплый голос. В горле пересохло.
— Так, меня еще никто не называл. — ответили мне низким тихим голосом, — Но, если тебе так проще, не имею ничего против. Попей.
После двух глотков теплой воды, которой меня любезно напоили, я открыла глаза и снова закрыла. Ничего, кроме расплывающейся фигуры, увидеть не смогла. Слишком ярко. Вторая попытка, тоже не увенчалась успехом. А вот на третий раз я увидела его. Тот самый пьяница, который случайно улетел с обрыва, вместе с горной речкой, сидел у края самодельной кровати и смотрел на меня. На этот раз я зажмурилась осознанно.
— Вы голый.
Я и раньше видела голые торсы циркачей. Правда, не такие большие и накаченные.
— Да где ж я голый?
Его голос оставался серьезным, что привело меня в полное замешательство. Может, у него, что с головой? Или же вода, не смогла до конца его отрезвить. Следует проявить осторожность и терпение.
— Здесь.
Решила я указать куда-то, где должна была быть его грудь, но слегка не рассчитала и ткнула пальцем в горячее тело.
В этот момент с грохотом открылась входная дверь.
София.
«Моя маленькая хрупкая девочка!»
Лана, была белая как снег. Она лежала на какой-то доске, брошенной поверх старых балок, под несколькими, поеденными молью шкурами.
Луи стоял в проходе, мешая подойти к ней. Огромная фигура, похожая на медведя, сидела возле девушки, которая силилась встать, пока не осознала, что под шкурами она нагая. Округлившиеся глаза свидетельствовали о том, что это стало открытием даже для нее, но укротителя львов это уже не интересовало.
— Падшая женщина! — закричал он. — Как ты посмела опозорить свою семью.
— Дядя…
Моя маленькая девочка, попыталась объяснить все. Но разве этот ирод позволит ей вставить хоть слово.
— Сбежать с мужчиной, чтобы провести с ним ночь! Была бы жива твоя мать…
— Так, минутку. Позвольте вмешаться, пока это не зашло слишком далеко. Вы все неправильно поняли…
Мужчина встал перед Ланой, что уже не могла остановить слёзы. Но и он был перебит нашим грозным Людвигом.
— А ты молчи, сопляк! Считаешь, я на тебя управу не найду? Кину к своим тиграм, от тебя, кроме, костей ничего не останется. Думаешь, раз она сиротка, то и вступиться за нее будет некому? Я сотру тебя в порошок, ничтожество.
Незнакомец медленно сложил огромные руки на могучей груди, поднял голову и произнес стальным голосом, растягивая каждое слово.
— Ну… Давай… Посмотрим.
Меня, как громом поразило, когда Луи непроизвольно сделал шаг назад. До талантов моей прабабки, что была целительницей и ясновидящей мне далеко. А те крупицы магии, которые достались мне, редко дают хоть какое-нибудь ясное прорицание. Но, в тех единичных случаях, когда слова отчетливо вырисовываются в голове, пробивая ознобом все тело, я знаю, что видение и предсказания верны. На этот раз, картины были ярче, а слова отчетливее, чем когда-либо.
С вершины двуглавой горы стекали быстрые воды, унося следы крови, в сторону полыхающего огня, высотой с два человеческих роста. Лана, сидящая на коленях, перед дядей, у которого в руках хлыст. Он замахивается, слышен удар, девушка зажмуривает глаза, но удар не долетает. И замогильным голосом, моим же голосом, в моей же голове звучат слова.
Тигр медведя не одолеет.
Заячье сердце сожмётся в груди.
Река на багровых холмах голубеет.
Зайчиха сгорает внутри.
— Луи, дай я пройду к девочке, она ранена.
Мой тихий голос прозвучал как крик, в наступившем, молчаливом противостоянии двух мужчин. И когда они обратили на меня внимание, я сжалась под грозным взглядом первого. Незнакомец же коротко кивнул, сначала мне, затем в сторону всхлипывающей девушки.
— Я перевязал ее как мог, тем, что было под рукой. Кровь остановил, но рана довольно глубокая, нужны сон и покой.
