папы — страх быть застигнутой врасплох охотниками на ведьм и быть убитой. Как вся моя семья однажды.
Не знаю зачем сон привел меня в этот город, но одно могу сказать точно — мне здесь нравится!
Поймала себя на том, что вглядывалась в лица проходящих парней, выискивая его. А ведь я даже не запомнила лица своего спасителя. Вернее, запомнила лишь, что он был высокий и с темно-ореховыми глазами, но вот точные черты лица расплывались… Узнаю ли я его, если этот парень вдруг окажется перед моим носом?
Несомненно.
Но каков шанс, что он будет здесь? Прогуливаться по этим же улочкам, рыбачить с пристани или пить пиво в баре напротив? Верно — нулевые.
На сердце потеплело, когда я прохаживалась мимо магазинчиков с туристическими безделушками, ресторанами, кафе и лотками с мороженным. У меня никогда не было дома, это было не безопасно, но что, если я ошибалась?
Что в Озроук Хиллс такого, что меня просто раздирает от неконтролируемого счастья?
Когда поток зевак начал иссякать, я поняла, что пристань заканчивается. Вымощенный брусчаткой тротуар вывел меня к простенькому двухэтажному бару с потрескавшейся от времени вывеской.
“Красный окунь”
Мы открыты до рассвета.
Живая рок-музыка по пятницам и субботам.
Номера для отдыхающих.
С вывески на меня глядела пучеглазая рыбина алого цвета, замершая в полете над голубой водой.
Неужели это…
Я не могла отделаться от чувства дежавю. Именно такую рыбу я видела во сне!
— Паршивое местечко, однако, — пробурчала я, поднимаясь по скрипучим деревянным ступеням.
Звякнул дверной колокольчик, и я оказалось в темном прокуренном помещении, заставленном дешевыми столиками. Некоторые из них были заняты, и пара человек терлась у бара, вот, собственно, и всё. И это ранний вечер. Еще час — и во всех барах на побережье начнется час пик. Во всех, кроме этого.
За стойкой лениво протирал стаканы худой седовласый старик, тихо беседуя с одним из посетителей. К нему то я и направилась, ловко лавируя меж хаотично стоящих деревянных стульев.
Дедулька перевел на меня свои белесые глаза и недовольно крякнул:
— Чё надо?
Я опешила. Это он так с клиентами разговаривает? Не удивляюсь, отчего тут так пусто.
— Работу ищу, — я не стала обращать внимание на его суровую мину. — И остановиться у вас хочу. Есть комнаты на одного?
— Комнаты есть, работы нет. Пить будешь?
— Нет, спасибо. Вообще я не плохой бармен, мне много не нужно. Сотня за смену, ночная сто пятьдесят, плюс мои чаевые.
— Девочка, ты уши мыла утром? Нет у меня работы. Вернее, работы сколько хошь, а вот платить нечем, — я приуныла. Что же это за сны такие, если в итоге всё так сложно? — Ты хоть школу закончила?
— Да, — бодро соврала я, даже не поморщившись.
Старик пошарил под стойкой и с кряхтением вытащил оттуда связку ключей.
— На вот. Комнату я тебе сдам со скидкой, второй этаж, лестница слева. Вижу, девочка ты необычная, но подсобить ничем не могу. У меня больное сердце, — он постучал себя по груди, будто предъявляя доказательства своим словам. — “Окунь” — всё, что у меня осталось. И дела идут не так гладко, сама видишь. Вот что только нужно этой молодежи? Выпивка первоклассная, цена ниже плинтуса…
В бар ввалился тучный бородатый мужик с двумя ящиками, в которых недвусмысленно позвякивали бутылки. С трудом он пробрался меж столами и водрузил ящики на стойку, которая жалобно скрипнула под их весом.
— Принимай, Джон, — пророкотал он, вытирая пот со лба и протягивая какие-то бумаги. — Чистый лэйбл, шестилетняя выдержка. Всё как всегда.
Джон, а именно так звали дедулю, поморщился, вглядываясь в строчки букв и цифр, а я украдкой заглянула в приоткрытую коробку.
— Еще на сотню дороже? — возмутился Джон, дочитывая бумаги до конца. — А ты не ошалел, Морис? Эдак меня до трусов разденешь, чертовый ты пёс!
Мужик нисколько не смутился.
— Не я такой, жизнь такая. Не кисни, старик! У меня самая низкая цена в городе!
— Это паленый виски, — резко вмешалась я. Уж в чем в чем, а в выпивке я толк знала.
Морис побледнел, но нужно отдать ему должное, в лице этот мужлан не изменился.
— Чего? — Джон непонимающе уставился на меня.
— Не понятно? Он поставляет тебе фуфло! Реальная цена бутылки этой сивухи в два раза дешевле. А если сторговаться, то и в два с половиной. Смотри, — для наглядности я выудила из ящика первую попавшуюся бутыль и легким движением руки стянула с нее этикетку. Черная бумажка отошла в два счета, оставив прозрачное стекло девственно чистым. — Стоит говорить, что с оригиналом ты такое не провернешь? И дно, — я перевернула голую бутылку, указывая на чистое, незамутнённое стекло. — Здесь должен быть номер партии, и код завода-изготовителя. Ох Морис, Морис… В местном департаменте шерифа с удовольствием используют информацию о том, как ты нагибаешь честных граждан этого города. Хотя, можно пересмотреть цену…
Ловким движением руки я забрала у Джона накладные и пробежалась по ним взглядом.
Старик уже оправился от шока и гневно взирал на своего поставщика.
— Пересмотреть, — сообразив, что к чему, он стукнул кулаком по стойке.
— Скажем… — я для вида призадумалась, — на пятьдесят пять процентов дешевле. При этом в транспортировке и доставке ты не теряешь, цена на эти услуги останется прежняя. Ну что, по рукам?
Протягивая руку Морису, я внутренне нервничала, но видя мой невозмутимый вид, мужчина тихо выругался и пожал ее.
— Ты кто такая, девчонка? — буркнул он.
Ясно, обиделся. Ну ничего, переживет. Нечего тут честных бизнесменов обманывать!
— Анаис, можно просто Ана.
— Я пришлю новые бумаги по факсу, Джон.
Не дожидаясь ответа, Морис развернулся и вышел, не забыв прихватить накладные.
— Кажется, — протянула я, запрыгивая на барный стул, — теперь тебе есть чем мне платить, верно, Джон?
Старик задумчиво вздохнул, потупился, но приняв решение, неожиданно выдал:
— У меня септик.
— Чего? — не поняла я.
— Септик. Не канализация. Не смей бросать в унитаз свою гигиеническую дрянь, или услуги парашников буду вычитать из твоей зарплаты! Форму тоже покупаешь за свой счет. Завтра в двенадцать начало твоей смены, девочка.
— Я Ана.
— А пофиг, — махнул он рукой, — не опаздывай. И не кури в комнате, пожарка не работает. И не води парней, у меня слух чуткий!
Прихватив ключи от своего нового дома, я посвистывая, отправилась обустраиваться. Признаюсь еще раз, мне чертовски нравится этот городишко!
На следующее утро я проснулась от дикой головной боли. Будто раскаленный прут засунули и прокрутили где-то в районе макушки. Еле-еле сползла с
