Я потопталась на месте, чувствуя, как гудят ноги от шпилек. Возвращаться зверски неохота. Ладно, поднимусь здесь, чего уж…
[1] О причинах переселения террасорок на Цварг рассказано в книге «Принцесса Восточного Созвездия».
[2] Наручи — широкие металлические браслеты, которые традиционно надеваются на девочек-террасорок и, к сожалению, причиняют им боль из-за некоторых биологических особенностей организма. Подробнее в книге «Принцесса Восточного Созвездия».
[3] Зульфикар — изогнутый меч с Террасоры.
Глава 2. Сладкое наказание
Яранель
Я весь вечер прятался от неё. А может быть, от себя, кто знает. Я чувствовал себя отвратительно, но иначе было нельзя. Айлин… Не сестра, а наказание! Самое сладкое и желанное из всех наказаний, которые только можно вообразить. В какой жизни я так нагрешил, что теперь ежедневно, ежечасно, ежеминутно чувствую себя извращенцем?!
Образ Айлин преследовал меня даже во снах яркой вспышкой, которую невозможно игнорировать. Каждый жест, каждый взгляд, каждый взмах ресниц напоминали, что я зашёл слишком далеко в своих чувствах. Её нельзя любить. Нельзя хотеть. И тем более нельзя желать спрятать от всех молодых цваргов, которые, как бы тщательно ни скрывали свой эмоциональный бета-фон, вызывали у меня лишь глухую бессильную ярость.
Я прикрыл глаза, и передо мной всплыло воспоминание. Мне было семнадцать, ей — всего двенадцать. Я помнил этот день так, будто это было вчера. День, когда Айлин впервые переступила порог дома Рошфоров. Это было ясное солнечное утро, я как раз договорился с приятелями покататься на сноубордах в горах. Я встал пораньше, оделся в горнолыжный костюм, схватил доску и… буквально столкнулся с миниатюрной девчачьей фигуркой в узкой прихожей. На незнакомке было необычное, явно принадлежащее к другой эпохе тёмное платье до пят с широкими рукавами, в тонких светлых косичках блестела гора странных медных колечек, а на меня смотрели самые прекрасные и в то же время испуганные голубые глаза сквозь прорези кожаной маски.
— Ты кто, чудо, и какой музей грабанула? — не удержался.
— Ла-ля-тра-ни-руа, — певуче отозвалось создание и метнулось к стене, чуть не опрокинув на себя напольную вешалку с одеждой.
Я успел вовремя поймать последнюю, но тут послышался характерный звук рвущейся ткани. Я вообще не понял, что произошло, но почему-то на полу уже валялся порванный на лоскутки мой любимый шарф, который я собирался намотать на горло.
Мы с незнакомкой ошеломлённо уставились друг на друга. В этот момент послышались громкие шаги и голоса родителей, которые как раз зашли в дом.
— Яр, дорогой. — Мама первой заметила нашу игру в гляделки. — Знакомься, это Айлин. Мы её удочерили. Теперь она твоя сестра.
— Как удочерили?!
Я ещё раз оглядел «чудо». Мелкая, щуплая, хрупкая… но не это меня поразило, а то, что через прорези маски явно угадывалась бежевая кожа.
— Человек?
— Не человек, а террасорка, — заходя в дом, поправил отец. — Сын, ты совсем новости не смотришь? Цварг и Террасора заключили пакт, по которому мы раз в четыре года освобождаем несколько сотен местных девушек, чтобы подарить им новую жизнь. Это отсталая планета на границе с Федерацией. Там очень плохо относятся к женскому полу, долгая история, так что в любом случае им здесь будет лучше. Мы с твоей мамой всегда мечтали о нежной маленькой цваргине, но появился лишь ты. — Отец шутливо потрепал меня по голове. — Любящий драки, паркур и сноуборд. В общем, когда АУЦ предложил удочерить эту малышку, мы даже не сомневались ни секунды.
— Эм-м-м… то есть у меня теперь будет сестра, которая даже разговаривать на нашем языке не умеет?
Новость, мягко говоря, огорошила. Нет, я, конечно, знал, что родители мечтают о дочери… Но на Цварге в принципе усыновление не было поставлено на поток, так как детей рождалось очень мало и ни одна семья в своем уме не откажется от ребёнка. А если вдруг с родителями что-то случается, то детей обязательно возьмут на попечение ближайшие родственники: так меня бы, например, точно усыновили дядя Кейвин или троюродная тётка по матери.
В общем, я чувствовал, что мир вращается вокруг на пару световых скоростей быстрее, чем я способен воспринимать, а потому вопрос прозвучал, вероятно, слишком грубо. Честное слово, я не имел в виду ничего такого! Скорее, констатировал факт, но отец нахмурился.
— Так, Яр, мне не нравятся вот эти твои интонации. Да, она не знает нашего языка и всему будет учиться, и я очень надеюсь, что ты как старший брат во всём будешь помогать Айлин и мне не придётся за тебя краснеть. Она маленькая, на пять лет младше тебя, так что будь добр, относись к ней так, как относился бы к родной сестре. Будь для неё хорошим примером. Я надеюсь, мы друг друга хорошо поняли?
— Да, пап, — обескураженно произнёс. — Я ж не дурак какой.
Нагнулся, поднял две длинные полоски разрезанного шарфа и под пристальным взглядом отца недолго думая половину шарфа намотал на шею Айлин, а вторую — на себя. В ответ получил внезапно робкую улыбку и очень тонкие, едва уловимые цветочные бета-колебания. Девчонка не умела говорить на цваргском, но она поблагодарила меня в эмоциональном плане, и это оказалось неожиданно вкусно.
С того дня я невольно втянулся в роль старшего брата. И если вначале я это делал больше для того, чтобы доказать, что «я ж не дурак какой», и чтобы родители мною гордились, то постепенно мне начало действительно нравиться заботиться об Айлин. Я показывал и объяснял, как пользоваться техникой, потом водил по паркам и музеям, а когда она наконец начала говорить более уверенно, с восторгом взялся учить её всему, что умел сам.
Так у нас появился с ней один мир на двоих, и с каждым новым умением он ширился и светлел. Мне нравилось чувствовать себя рядом с этим ребёнком взрослым и ответственным мужчиной, я обожал те вкусные цветочные бета-колебания, которые исходили от Айлин. А когда она сама брала меня за руку, это балдёжное состояние было сравнимо лишь с тем, как будто ты годами приручаешь маленького испуганного дикого зверька, и он привыкает к твоим рукам и сам начинает из них есть. Но больше всего подкупало то, как она смотрела на меня. Не просто смотрела, а так, словно я — центр её Вселенной.
А что может вскружить голову молодому парню сильнее, чем девушка, которая смотрит на тебя как на божество? Это возносит так сильно, что стараешься быть лучшей версией себя и ужасно боишься не оправдать ожиданий. Когда тобой восхищаются, на тебя полагаются, тебе безгранично доверяют, тебя искренне благодарят — это такой крышесносный коктейль эмоций, от которого возникает зависимость похлеще, чем от любого наркотика. Нелегальный допинг, вашу швархову[1] мать, и мощнейший афродизиак в одном флаконе!
Первое прозрение меня настигло, когда Айлин исполнилось семнадцать, а мне, соответственно, двадцать три. Один из папиных друзей был у нас дома. Айлин сама приготовила еду — несмотря на штат прислуги, она очень любила это делать — и папин бизнес-партнёр отметил, что из моей сестры выйдет замечательная жена.
Жена .
Слово будто астероид обрушилось на мои резонаторы. Я замер. Воздух в комнате стал тяжёлым. Внутри что-то перевернулось. Айлин… жена. Это прозвучало так… неправильно. Ну какая из Айлин будущая женщина?
И в то же время я вдруг увидел её иначе. Она уже не была той маленькой девочкой, которая училась произносить моё имя без смешного акцента. Она была юной, красивой, умной, невероятной… девушкой . И эта мысль… Эта мысль ударила так сильно, что я почти задохнулся.
Я невольно посмотрел на неё. Она вежливо улыбалась, благодарила за комплимент, её щёки слегка порозовели. Но что-то во мне отозвалось болезненной ревностью.
Айлин — будущая жена. Но не моя.
Собственные мысли напугали. «Яр, мужик, ты чего? Совсем тю-тю?» — сказала собственная совесть. И, вторя ей, спросил друг отца:
