Бранд уже сделал первый ход. Для того чтобы обучить его, нежели играть против, Алейда привлекла к участию отца Теобальда, в то время как сама села рядом с Брандом и давала советы по поводу ходов и стратегии. Иво проигнорировал пустой стул рядом с ней и встал по другую сторону стола, откуда он мог делать вид, что наблюдает за игрой, припавши к рогу с элем, который ему кто — то навязал. В действительности же, он не видел ничего, кроме Алейды.
Поскольку игра продолжалась, все больше людей собиралось вокруг стола, чтобы наблюдать за ней. И вскоре воздух вокруг них стал спертым. Алейда подняла руку, чтобы подавит зевок.
— Мои извинения.
Она продолжала игру, обучая Бранда с терпением и добрым юмором, которых ей, тем не менее, так не доставало в отношениях с Иво. Но немного позже она снова зевнула, на этот раз шире, и опять извинилась, при этом ее пристальный взгляд был прикован к Иво, что заставило его понять, что это был ее способ покинуть зал без смущения. Ее скромность напомнила ему, какой нескромной он сделал ее прошлой ночью, и желание всколыхнулось внутри него. Каждое движение, которое она делала, начинало говорить ему о сексе: от колыхания ее груди, когда она наклонялась над доской, чтобы показать ход, до способа, каким ее пальцы обвивались вокруг захваченной ладьи. Даже наблюдая за тем, как она потягивала вино, он воспламенялся, глядя на ее руку, державшую кубок, на ее язык, слизывающий с губ случайную капельку. Я научу ее использовать свои руки и рот, сказал он Бранду. Этот рот. Этот быстрый язычок. Он сжал так крепко свой рог с элем, что тот затрещал. Он осушил его и попросил другой.
Наконец, она зевнула в третий раз.
— Простите меня. Кажется, я не в состоянии держать мои глаза открытыми.
Она поднялась и оглядела тех, кто стоял вокруг, наблюдая за игрой. Ее взгляд натолкнулся на главного конюшего.
— Освальд, ты хорошо играешь. Побудь наставником сэра Бранда вместо меня.
— С удовольствием, миледи, — сказал Освальд, выступая вперед, чтобы занять ее место.
— Будь осторожен, — предупредила она, когда направлялась к лестнице. — Отец Теобальд любит своих слонов. Хадвиза, Беата, пойдёмте со мною.
Ее уход стал сигналом для других женщин оставить зал. Через некоторое время остались лишь мужчины, но гвалт увеличивался и становился все непристойнее, поскольку они расслабились. В попытке убедить себя не идти к ней, Иво пытался обратить свое внимание на игру.
Через некоторое время женщины из свиты Алейды, оставив ее одну наверху, ожидающую его, возвратились и ушли, чтобы присоединиться к другим женщинам. Осознание этого встряхнуло его, и игра не могла уже более его удерживать.
— Сейчас я иду отдыхать, — сказал он, смотря поверх головы Бранда, чтобы не видеть его предупреждающего взгляда. — Остальные делайте, что пожелаете.
Отец Теобальд поднялся.
— Милорд, я увижу вас утром на мессе?
— У меня есть дела, из — за которых я рано уеду.
— Но вас не было и сегодня утром, милорд, и …
— Это не поможет, святой отец.
Иво ожидал этого, но сегодня он не хотел этим заниматься. Вначале он осознал власть, которую церковь одобряла вместе с норманнами. Он научился имитировать христианскую речь и движения, чтобы находиться среди них, и в конечном итоге он даже оценил религию, а образ их Бога и Его мертвого Сына ясно соответствовал обществу Одина и Балдура. Но их священники были другое дело. Они были женоподобными и суровыми, и говорили они очень много, особенно этот. Особенно сейчас.
— Сэр Бранд и я выезжаем каждый день перед рассветом. Поэтому у нас нет возможности посещать мессу вместе с другими.
— Но Вы должны осознавать важность присутствия ради ваших душ, милорд.
Иво выругался про себя. Священник не собирался оставлять его в покое, а Алейда была наверху, ожидающая его. Готовая.
— Конечно, святой отец. Вы приходите в Олнвик каждое воскресение, чтобы провести службу, правильно?
— Да, милорд. После, я служу мессу в Лесбери.
— В таком случае, каждый воскресный вечер Вы будете оставаться и служить мессу специально для Бранда и меня.
Глаза Бранда резко блеснули при этом, но Иво свирепым взглядом заставил его промолчать.
— Вы также каждый вечер посещаете Олнвик по другим служебным обязанностям.
— Месса по ночам? Это неправильно, милорд.
— Вам заплатят жалование за дополнительные службы, а также предоставят постель и питание в те вечера, когда вы должны будете здесь находиться.
Обещание серебра и еды произвело чудеса даже по отношению к нарушениям правил.
— Ну… Я полагаю, что лучше ночами, чем вообще никогда. Если вы дадите мне некоторое время, милорд, то я приготовлюсь …
— Не сегодня, — ответил Иво, уже сожалея об этом. — Сегодня у вас есть хлеб и тюфяк на ночь. Воскресенье наступит достаточно скоро.
Священник выглядел несчастным, но он склонил свою голову:
— Как пожелаете, милорд.
— Садись, священник, — пробормотал угрюмо Бранд, явно чувствующий отвращение к Иво за все итоги этого вечера.
— Твой ход.
— Хм? О, — отец Теобальд пристально посмотрел вниз на доску и передвинул своего слона, чтобы забрать коня.
— Вам шах, мессир.
— Хм? — лицо Бранда омрачилось, когда он стал изучать положение фигур. — Как ты это сделал? Овальд, объясни.
Когда главный конюший засмеялся и наклонился вперед, Иво развернулся на пятках и направился наверх к своей жене.
Она ждала его, как ей следовало ждать прошлой ночью, сидя посереди кровати с распущенными волосами, окружавшими ее подобно медной мантии. То, как она прижала к себе меховое покрывало, пытаясь удержать его, чтобы прикрыть наготу, показывало, что она все еще немного нервничает. Но когда ее глаза встретились в его глазами, он увидел в них также желание и готовность, которой не было в начале прошлой ночи. Внезапно он вспыхнул.
Ари должен ошибаться.
Он сбросил одежду, словно она обжигала его. Свою тунику и рубашку он сдернул прямо возле двери, обувь сбросил, пересекая комнату, чулки скинул около кровати. Не делай этого. Отзвук слов Бранда остановил его. Он стоял там, умирающий от желания, с рукой, замершей на завязках брэ, неспособный пошевелиться.
— Милорд?
Ее брови нахмурились от беспокойства.
— Ты нездоров?
Он медленно покачал головой.
— Я только думал о том, какая ты красивая Алейда из Олнвика.
Даже в тени кровати он мог увидеть ее румянец.
— Ты льстишь мне, милорд.
— Правда — не лесть.
Он протянул руку к ее щеке, намериваясь привлечь ее к себе для долгого, опьяняющего поцелуя, который бы оставил ее влажной и желающей …
