Лизавета же отметила, что раньше, дома, после такого дня, такого вечера и такой ночи она бы себя долго по кусочкам собирала. А сейчас хотя бы голова не болит, и то хорошо.
Лагерь собран, вещи упакованы. Конь Огонёк готов идти дальше и тащить её на своей мощной спине.
Попытка поднять ногу не удалась — было слишком больно. Вторая — тоже.
— Госпожа моя, позвольте мне.
Сокол. Свеж и бодр, будто не болтал с ней полночи, не пил и не дежурил потом.
— Вы заберётесь туда вместо меня? — усмехнулась она.
— Ураган мне этого не простит, — вернул он усмешку.
Ураганом звался его конь — изящный вороной красавец, и разом с тем злобный зверь, который позволял приближаться к себе только хозяину. Он сам его кормил, поил и чистил, во всяком случае — вчера было так.
— Ураган — это ваш конь?
— Да, мы вместе уже пять лет. Представления не имею, где Астальдо нашёл его перед этим походом. Но нашёл, и за это ему большое спасибо. А сейчас я вас подниму, а вы попробуете забраться в седло.
— Вы? Меня? Поднимете? — ага, три раза.
Поднимет он такую тушу, как же!
— А что не так? — не понял он.
И в самом деле, обхватил её за бёдра и поднял. Легко. Непринуждённо. Сказать, что она удивилась — сильно преуменьшить. И даже забыла, для чего это вообще было сделано. Потом опомнилась, схватилась за седло, оперлась на одно стремя и перекинула ногу во второе. Выдохнула.
— Спасибо, — почему-то было неловко смотреть в его улыбающееся лицо.
Может, не так и плохо, что здешние женщины на мужчин не смотрят?
— Пожалуйста, госпожа моя, — он кивнул и отошёл.
Что-то у кого-то проверил, на кого-то прикрикнул, что-то ещё… Лис, уже красовавшийся верхом, поинтересовался:
— Мы сегодня отправимся, или будем теперь жить здесь?
Если в городе он носил белоснежную мантию с золотыми лучами, то в пути — одежду из чёрного бархата, с вышивкой и цепями. На взгляд Лизаветы, лезть на коня в бархатном костюме было верхом непрактичности, но кого интересовало её ценное мнение? Вот она и оставила его при себе.
— Можем отправиться хоть сейчас, — подмигнул Сокол. — Но если ты потом спохватишься, где твоё вино, ответить тебе будет нечего. Потому что чуть не забыли.
И вправду, служки тащили небольшой бочонок, который стали фиксировать на спину вьючной лошади.
Лис смотрел, нахмурившись… а потом вдруг рассмеялся своим бархатным смехом.
— Само Великое Солнце надоумило меня взять тебя с собой. Ты помнишь обо всём на свете, даже о том, о чём забыл я сам!
— Пользуйся, пока можно, — усмехнулся Сокол.
Взлетел в седло, потрепал по шее своего Урагана. А Лис скомандовал выступать.
Разумнейший на свете конь Огонёк сам отправился следом за остальными. Конь Аттилии по имени Красавчик, тёмно-коричневый в белых чулочках, тоже был не дурак, и двинулся вперёд. Лизавета мысленно пнула себя, что даже не обратила внимания, как девочка попала в седло — настолько увлеклась своей болью в мышцах. И крепкие объятия Сокола до сих пор ощущались в соответствующем месте — ещё бы, её никто и никогда за все её годы так не поднимал, а последние лет десять о таком и помыслить-то было нельзя! Кто ж управится с такой тушей! А вот ведь, управился, и помощи не запросил.
— Скажите, госпожа Элизабетта, а как вы перемещаетесь с места на место у себя дома? Неужели у вас там не ездят верхом? — а она и не заметила, как рядом оказался Лис.
Бархат поблёскивал на солнце, цепь серебрилась, рыжие волосы растрепались. Тёмные глаза смотрели внимательно и заинтересованно.
— Нет, господин Астальдо, не ездят.
— Как же тогда?
Лизавета задумалась. Как бы это объяснить? Чтобы не нарваться опять на «Не верю»?
— В повозках. Знаете, такие повозки, которые ходят по определённым маршрутам. Иногда даже по расписанию.
— И кому они принадлежат? — удивился Лис.
— Некоторые — государству. А некоторые — частным владельцам.
— Выходит, это доходное дело? — продолжал расспрашивать Лис.
— Знаете, я никак с этой сферой не соприкасалась. Только ездила. Зато каждый день. Те, кто ездит, всегда утверждают, что за проезд с них берут неоправданно дорого. А те, кто возит — наоборот, то и дело голосят, что работают себе в убыток.
— Любопытно, — кивнул Лис. — И что, такие повозки удобнее путешествия верхом?
— Знаете, по вашим дорогам — не обязательно. Большинство из них здесь просто на очередной кочке развалится.
Да-да, дорога — самая обычная, просто утоптанная копытами и укатанная колёсами земля. И это пока погода тёплая и сухая. А если пойдёт дождь?
— А личные… повозки бывают? — продолжал расспрашивать Лис.
— О, конечно! У вас можно выхваляться конём, а у нас точно так же поступают с… повозками. Повозки бывают дороже, дешевле, проще, сложнее, из дорогих материалов, для езды по городским мощёным улицам, или для загородных дорог, вроде вот этой, или ещё спортивные…
— Какие-какие? — перебил её Лис.
— У вас бывают скачки? Когда конь должен преодолеть определённое расстояние быстрее всех других коней?
— В Фаро — нет, но в других землях бывают, как я слышал. А наш друг Фалько возможно, что и видел, — Лис глянул на помянутого друга, но тот ехал впереди и о чём-то беседовал с одним из своих парней, Лизавета всё никак не могла установить, кого из них как зовут.
— Вот, а теперь представьте такие скачки, только на повозках, — хмыкнула Лизавета.
И даже рассмеялась — представила гонки на неких повозках, с большими деревянными колёсами, которые ехали со скрипом, а колёса угрожали отвалиться.
— Не представляю, — покачал он головой, улыбаясь. — Но вы, видимо, как раз что-то представили, раз смеётесь. А у вас есть повозка?
— Нет. Я не умею управлять такой повозкой. Этому нужно специально учиться, и ещё существуют правила движения по дорогам для таких повозок, их тоже нужно знать.
Рассказывать о том, что хоть Вадим и отправлял её в автошколу, она так и не решилась, потому что и представить себе не могла, что они расстанутся, Лизавета не собиралась. Хотя машина и была куплена на деньги Лизаветы — осчастливили как-то под новый год бюджетников немалой премией — и её родителей, но как только запахло разделом имущества, Вадим её быстро продал кому-то из друзей, а отдать ей хотя бы половину денег так и не собрался.
За разговором доехали до первой за день остановки, Лизавета была благодарна Лису, что отвлекал её от ноющих мышц.
Сокол же помог спуститься на землю Тилечке, а потом подошёл к Огоньку. Потрепал его по шее, затем скомандовал:
— Слезайте. Я поймаю.
Спрыгнуть прямо ему в руки Лизавета не решилась, хотя шальная мысль и проскочила. Подумала, что законов физики никто не отменял, и тяжёлое тело, которому придали ускорение, в полёте окажется ещё тяжелей. Поэтому, держась за седло, перекинула правую ногу к левой и немного сползла вниз, а там уже он её подхватил. За талию. И на земле она оказалась прижата к его необыкновенно твёрдой груди. По сравнению с Вадимом, и даже с партнёрами на танцах, он был какой-то необычайно крепкий. Это будило любопытство. Абсолютно излишнее в такой ситуации.
Лучше подумать о том, крепок ли Лис. Ну, не в том смысле, что обнять его и выяснить, а чтобы отвлечься от Сокола.
А объект её мыслей медленно отпустил руки. Она повернулась к нему — и увидела улыбку.
— Спасибо вам. Без вас было бы намного сложнее. Я бы уже свалилась и сломала бы себе что-нибудь.
— Вы научитесь, госпожа моя, — он улыбался тепло и совсем не дежурно.
Второй отрезок оказался легче. Мышцы разошлись после вчерашнего дня и ночи, и Лизавета даже начала осматриваться. Дорога шла между полей, а вдоль неё встречались редкие деревья, точь-в-точь как итальянские сосны-пинии. С толстыми стволами, длинными иголками, огромными шишками. Шишки встречались под копытами Огонька, упавшие на дорогу.
Иногда на какой-нибудь горке поодаль была видна деревушка, и при ней — вероятно, храм. А вообще пустой земли не было, везде — либо поле, либо сад, либо виноградник. Так и доехали до второй остановки.
