Вставать — так вставать. Умываться, расчёсывать волосы, которые давно уже слиплись в сосульки. Но если их обстричь, то совсем печально будет, толще-то они от этого не станут, проверено.
Разминка и растяжка немного помогли — ходить стало проще. Уже не как колода, а почти как человек. И то хлеб.
У костра Сокол что-то с улыбкой доказывал брату Джанфранко — оказывается, что еду лучше есть, чем на себе тащить, и что зёрен арро это тоже касается. И что он сам может заморскую отраву не пить, его никто не неволит, а вот господину Астальдо, ему, Фалько… и госпоже Элизабетте — пусть сварит. Или даст, и Фалько сварит сам.
Вот так, на все руки, значит. Ещё и кофе варить. Лизавета поздоровалась со всеми и подошла взять чашку.
— Подождёте немного? — подмигнул ей Сокол. — Сейчас добудем из этого бережливца глоток наслаждения.
— Знаете, подожду. Я очень люблю кофе, тьфу, арро, утром. Можно даже ничего не есть.
— Это у вас дома, наверное, можно ничего не есть. В пути лучше всё же позавтракать. Руджеро, принеси госпоже Элизабетте стул! — Сокол только глянул на мальчишку, а тот уже со всех ног тащил тот самый стул.
Поставил и спросил тихонечко:
— Госпожа Элизабетта, а вы сегодня будете дальше рассказывать про ту обитель и библиотеку?
— Буду, но, наверное, вечером, за ужином, — улыбнулась Лизавета.
Этого мальчика зовут Руджеро. Вон там Антонио, он крепок и кудряв, а ещё есть Альдо и Джованни — высокие и стройные, один брюнет, второй блондин. И пятый мальчик, рыжеватый, пока безымянный.
Тем временем Сокол принёс два небольших камня, утвердил их на земле, и как будто даже немного закопал направленными движениями рук. Затем пристроил на этих камнях сверкающий на солнце медный кувшинчик с узким горлом — очень похожий на турку, что висит сейчас без дела в Лизаветиной квартире. Или нет, не висит, уж наверное мама с братом упаковали все вещи и вывезли их куда-нибудь. К Васе в гараж или на дачу.
Точный жест — и под кувшинчиком занимается огонь. Ровное рыжее пламя, маленькие язычки. И не понять, есть ли там дрова, или же магу дрова не нужны?
Его руки так и кружат вокруг кувшинчика. Изящные длинные пальцы, металл колец задорно поблескивает на солнце, синий камешек тускло светится — он не огранённый, а отполированный. Лизавета некстати вспомнила, как этими самыми пальцами он подхватил её вчера и поднял. Сейчас и не скажешь, что в них скрыта такая сила, сейчас это прямо поэзия выверенных строк и точных жестов волшебника… Жидкость поднялась к самому горлышку, он уменьшил огонь. Потом снова прибавил, и снова уменьшил. И ещё раз.
Явно завершающий жест — и пламя убралось в ладонь. Словно сама появилась в руке деревянная палочка, которой он размешал гущу. Глянул на стоявшего рядом с разинутым ртом Руджеро, парня с короткими пепельными кудрями и серыми глазами, и тот притащил чашку.
— Три, дурень, — усмехнулся наставник.
Разлил жидкость в три чашки, отставил кувшинчик, одну протянул Лизавете.
— А меня не угостишь своим чародейским варевом? — Лис подкрался незаметно.
— Успел — бери, — кивнул Сокол на последнюю чашку, а сам растянулся на земле.
— Варвар ты, и привычки у тебя варварские, — усмехнулся, глядя на него, Лис.
Тот лежал на боку, опираясь на левую руку, аки древний римлянин с рельефа, а в правой держал чашку и откровенно наслаждался вкусом.
— Почему варвар? По-моему, это искусство, — влезла Лизавета. — И процесс приготовление зелья, и результат. И ещё господин Фалько мастер устраивать представления.
— Это-то вне всякого сомнения, — пробурчал Лис, поблагодарил за кофе и удалился к своему коню.
Но когда лагерь свернули и все тронулись с места, то именно Лис возник сбоку от Огонька. Его серый в яблоках конь Диамант не был таким своенравным, как Ураган, но тоже недобро косился на рыжего. Лис же держал его железной рукой и не позволял ничего лишнего.
— Скажите, госпожа Элизабетта, откуда вы знаете эту занимательную историю, которой вчера нас всех развлекали?
— Прочитала в книге, — пожала плечами Лизавета. — Конечно, мне пришлось её немного адаптировать под ваши здешние реалии, но сюжет остался тем самым, поверьте. Лучше вы расскажите мне, что представляет собой тот предмет, за которым мы едем. А то я чувствую себя несколько некомфортно — нужно найти что-то, о чём я ничего не знаю. Даже моё начальство на работе и то конкретнее, там обычно хотя бы есть описание предмета. Или его можно заменить подобным. А вы хотите что-то, как я понимаю, уникальное, и молчите.
— Знаете, я не думаю, что нам понадобится его вот прямо искать. Карта должна помочь с точным местоположением.
— Вы думаете, оно там нас ждёт? Так заждалось уже, наверное, каждый день бегает на дорогу, смотрит — не едут ли!
Лис сверкнул глазами — шуточка ему не понравилась.
— Не стоит так говорить о священном предмете, госпожа Элизабетта.
— Так вы расскажите о нём, и я проникнусь. Уважением и благоговением. Что именно с ним связано, какие легенды. Кто скрыл его и почему. Как выглядит предмет, в конце концов, и как выглядит каждая его отдельная часть.
Лис помолчал. Как будто собирался с мыслями. Или размышлял — а стоит ли вообще что-то говорить этой дуре-чужеземке, которая даже на коня сама сесть не может, а туда же.
Хотя сегодня закинуть ногу наверх получилось проще, чем в предыдущие дни. Совсем чуть-чуть, но проще. Аттилия так вообще уже сама справляется, а мальчишки Сокола не сводят с неё глаз и говорят комплименты…
— Знаете, я попробую рассказать. История Великого Скипетра не входит в обязательный кодекс священных текстов, её не изучают в школах и в храмах. Её, скорее, рассказывают как сказку долгими зимними вечерами. Знаете, у нас есть присловье такое — когда найдётся Великий Скипетр, то есть — никогда.
— И вы хотите заполучить это самое «никогда».
— Да что вы вообще можете о таком знать! — вскинулся Лис, даже волосы разметались и задрожали.
— Кое-что. Чисто теоретически, конечно. Если вы найдётё эту штуку, ну, то есть, если я для вас её найду, правда, я пока не понимаю, где и как, то вы окажетесь героем — даже если вам эта штука будет, как не пришей кобыле хвост. Люди, которые делают что-то такое, что никогда, всегда остаются в памяти других людей. Если они удачливы, конечно. Я так понимаю, наша экспедиция не первая, и даже не десятая. То есть люди уже хотели заполучить себе это «никогда», но что-то им мешало стать героями баллад и хроник. И раз так получилось, что я с вами, и что вы возлагаете на меня определённые надежды, я и хотела бы знать — какого кота в мешке мы ищем и какова моя роль в предстоящих поисках. Ну и почему не преуспели те, кто шёл этим путём до нас.
— Браво, — вдруг услышала Лизавета с другой стороны и вздрогнула от неожиданности, напугав Огонька.
Сокол приблизился незаметно и теперь неспешно ехал себе с другого бока от Лизаветы.
— Ты тоже хочешь услышать историю? Ты её не знаешь, или подзабыл за давностью лет? — ехидно спросил Лис.
— Я хочу услышать твою версию этой истории, — сверкнул глазами Сокол. — А также и о том, что там было в предыдущем паломничестве. Ты же в нём участвовал как подручный старого Магнуса Лео, верно?
— Верно, — кивнул Лис. — Хорошо, я расскажу. Слушайте.
2.5 Лизавета слушает историю
— Давным-давно, лет, наверное, тысячу назад, в здешних землях была провинция могущественной империи. Империя эта началась когда-то с маленького, никому не известного городка на юге, и постепенно подчинила себе не только наш полуостров, но и остальные земли по берегам Великого Срединного Моря, — начал Астальдо.
— Тогда было удобнее — одна империя везде. А сейчас что ни берег — то царство или государство, налоги, чиновники и портовые сборы, — хмыкнул Сокол.
— Увы, и великие становятся малыми, пришла пора падения и для империи. Варвары затопили приграничные области, а в центральных частях не прекращалась грызня — и древние фамилии, и новые старались добиться власти. В этом хаосе людям стало не до богов, и боги отвернулись от людей.
