— Отпусти себя, — попросила Дара. — Ты ведь можешь? Просто расслабься. Представь, что оно уходит из тебя.
Кажется, Тиам подчинился.
…Глаза его засветились колдовским огнем. Ладони, доселе спокойно лежавшие на коленях, сжались в кулаки. Он подался вперед, кажется, чтобы завершить свою карательную миссию, но не успел ничего сделать.
Магия уже увидела свою жертву. Глаза в глаза. Самонадеянная, уверенная в своих силах горная магия — ну как она могла отсиживаться за спиной какого-то мужчины, когда получила возможность сразиться сама? Это было в стиле Лисс!
Дара еще успела увидеть, как темнота вырвалась из Тиама, оставив его тело, будто нечто ненужное. Теперь проклятие не могло вернуться к Эсмонду, он считался отработанным материалом.
Но смотреть больше Дараэлла не имела права. Она спешно зажмурилась — и почувствовала, как магия с силой уцепилась в ее волосы, прилипла к коже тонкой пленкой, пытаясь проникнуть внутрь, а потом — зашипела… и впиталась в Дараэллу, стала ее частью.
Магия Лисандры была сильной. Она не знала, что такое подчинение, не собиралась склонять голову перед кем-нибудь простым. Но Дара знала, что у нее есть преимущество. Ведь она — не какая-нибудь случайная девчонка, даже не просто горная ведьма. Она вольная, и, если уж бросает вызов, то способна сразиться.
Темная, липкая сила этого не понимала. Она стремительно распространялась по телу, как болезнь, проникала в каждый орган, заползала в кости, скользила по мышцам и текла вместе с кровью.
Дара отшатнулась к стене и уцепилась пальцами в камни. Мерзкая магия Лисандры разрывала ее на мелкие кусочки, пыталась разгрызть изнутри, выполнить свою миссию — и звала хозяйку, чтобы та похвалила, поблагодарила ее за проделанную работу.
"Ты не сможешь вернуться к той, кто породил тебя", — мысленно произнесла Дара.
Она сползла по стене и закрыла лицо руками. Тиам, кажется, бросился к ней, попытался встряхнуть, но Дара не реагировала на прикосновения. Сейчас весь мир был только у нее в голове, и ничто не могло отвлечь девушку от главной битвы — битвы за собственное сознание и за свою магию.
То, что создала Лисандра, уже плотно переплелось с магией Дараэллы и пыталось вырвать ее с корнем. И Дара расслабилась, позволяя чарам искать госпожу.
Но никого рядом не было. Ни Геора, способного принять в себя дар горной ведьмы, ни Лисандры, опустошенной после того, как она совершила глупость с кулоном… Только Эсмонд, но ведь он уже использован, он плохой носитель, в нем нет ни капли ведьминой крови!
Магия засомневалась. Как загнанный зверь, она заметалась в теле Дары, не понимая, как может разрушить свое последнее пристанище. Ей ведь больше некуда возвращаться. Она попыталась найти хотя бы одну щель, с помощью которой просочилась бы на улицу и убежала бы прочь, к новому носителю, но…
Всюду были камни.
Камни хотели отобрать эту силу, впитать ее в себя. Вот они — выходцы из гор, эти крохотные скалы, из которых кто-то построил тюрьму. И никакой возможности пробраться мимо них, прокрасться, старательно обходя все преграды.
Ни одной свободной ведьмы.
Только горы, горы…
Магия не собиралась становиться жертвой.
Она замешкалась. Ведь была еще Дараэлла. Эта девчонка, которая впустила в себя чужеродную силу — и ведь не испугалась! Может быть, желала добра? А вдруг понимала, что ждет магию, если та пройдет сквозь камни, и решила не позволять ей стать жертвой гор? Каждая горная ведьма, которая клянется, что верна горам и будет любить их до самого конца своей жизни, втайне проклинает уже то, что должна произносить такие слова! Почему Дара должна быть исключением и…
Дараэлла чувствовала, как ее собственная сила медленно разъедала чужую магию. Все, что принадлежало Лисандре, было ее частью, ее злобой и ненавистью, растворялось и пропадало. Оставалась только сила, лишенная любых желаний, за исключением того, что хотела принадлежать живому человеку, а не камням, всегда холодным и равнодушным. Ведь сила горной ведьмы осознает себя как нечто отдельное только до того момента, пока не сольется с общим потоком, пока не станет частью гор. Говорят, рано или поздно все приходят к одному исходу, но как же приятно отделиться не на несколько часов, а хотя бы на человеческую жизнь, может быть, немного более длинную для горной ведьмы, чем для обычной женщины или простого мужчины…
И хотя сила все еще пенилась, рвалась на свободу и не приняла окончательное решение, Дара чувствовала, что кризис миновал. Она сидела на холодном каменном полу, всматривалась в лицо Тиама, бледное и перекошенное от страха, и четко знала, что Лисандра и ее проклятия проиграли если не все сражение, то по меньшей мере эту жестокую и такую важную битву.
— Чем я могу помочь? — с трудом сдерживая дрожь в голосе, взволнованно спросил Тиам.
— Что? — Дара вскинула голову. — А… Спасибо за поддержку, — она ухватилась за поданную Эсмондом руку и с трудом поднялась на ноги. — Все в порядке. Я думала, будет хуже. Лисандра влила в тебя не так уж и много магии, как я могла бы подумать.
— Возможно, надо к лекарю…
— И чем он мне поможет? — хохотнула Дара. — Обычно у лекарей по отношению к горным ведьмам только одно на уме: приказать раздеться для осмотра, чтобы посмотреть на хорошенькую женскую фигурку. Наша магия и на них действует не совсем так, как следовало бы… Я просто хочу домой. Отдохнуть, возможно… Устала.
Дара покривила душой: она совершенно не чувствовала себя уставшей. Напротив! Казалось, сила так и бурлила в девичьем теле, и она могла сейчас танцевать всю ночь на пролет, если на улице, конечно, была ночь. Дараэлла, к тому же, отдохнула, пока ждала, что Тиам придет в себя, и отлично выспалась — ей выделили комнату бывшего тюремщика, а там хоть были и не райские условия, но зато довольно мягкая и большая кровать и возможность помыться, привести себя в порядок, куда лучшая, чем на корабле, даже таком огромном, как "Джугарт".
Тем не менее, Тиам не до конца поверил заверениям девушки, что с нею все отлично. Он так и поддерживал ее, когда пришлось подниматься по крутым ступенькам, выбираясь из тюремного подвала — и очень удивился, когда ему в глаза ударил яркий солнечный свет.
— Однако, я думал, мы прибыли, когда уже вечерело? — растерянно произнес он, прикрывая глаза, обожженные от непривычки светом.
— Да, но ведь ты спал всю ночь, — кивнула Дараэлла. — Приходил в себя. А потом, пока я колдовала, перевалило за обед.
— Тогда почему ты со мной? — поразился Тиам. — У вас ведь должен быть бал.
— Какой бал? Геор мне ничего не говорил.
— Лисандра собиралась устроить торжественный бал на второй день после приезда, сюрприз для Геора. Он совершенно забыл, как ей казалось, о том, что уже пятнадцать лет во флоте, вот и запланировала бал. Конечно, времени до него должно было остаться больше, но мы припозднились из-за шторма, планировали приехать несколькими днями ранее…
Дараэлла усмехнулась. Разумеется, она не удивилась! Ждать от Лисандры чего-нибудь хорошего — глупость, тем более, после того, как Дара почувствовала реальный вкус ее магии.
— Однако, — протянула она, — бал сегодня.
— Да, — произнес Тиам. — И, должно быть, мы на него уже не успеем.
— Почему? — усмехнувшись, протянула Дара. — Где он? Туда так далеко ехать?
— Нет, но… — Эсмонд с некоторым сомнением взглянул на Дару. — Разумеется, статуса графини будет достаточно, чтобы тебя пропустили на празднество. Но это бал! И… Лисандра надеялась на то, что сможет подобрать Геору невесту.
— Дамы в роскошных платьях, все красотки города, — протянула Дараэлла. — Я понимаю. Когда-то я плясала на королевских балах, но это очень быстро мне наскучило… Что ж, пора восстановить навык.
Она поймала на себе взгляд Тиама, кажется, с трудом понимающего, как она собирается явиться на бал в мужской одежде, но только улыбнулась в ответ.
— Лисандра хитра, как и все горные ведьмы, — протянула Дараэлла. — И, несомненно, знает цену красоте. Но вот умеет ли она правильно оценивать соперниц? Это вряд ли. Полагаю, она думает, что я очень устала после ритуала, если вообще жива.
