знать, что я на самом деле жив, что ей не нужно скорбеть, не нужно быть несчастной, что я обязательно помогу ей обрести новую жизнь, далекую от королевского двора, свободную, такую, как она сама захочет. Она ведь еще молодая, а с деньгами можно позволить себе лучших целителей, лучшие зелья, омоложение. Может, она снова захочет замуж? Но теперь уже сама выберет, взаимно, а не будет выбрана...
— Но?
— Я стал другим. Она тоже, уверен, изменилась. Не могла не измениться. Она все равно моя мать, но… — Он покачал головой.
— Она все равно твоя мать, — повторила Теали.
— Я не понимаю, зачем она едет. Мы же следили за светской хроникой. Вдовствующую королеву давно забыли. Спроси придворных — и не каждый аристократ скажет, жива она или нет. Регент ее пригласил? Смешно. Уверен, что это дело рук Райдена. Во что он ее втягивает? Когда она будет в столице?
— Через три дня.
— Мы успеем перехватить ее по дороге и…
— Похитить? — подсказала Теали.
Кай кивнул.
— Раз уж мы не стали грабить банк, а пошли по пути закона, давай хоть королеву похитим?
— И что мы будем с ней делать? — Саму идею похищения Теали не стала с ходу отвергать. — Она взрослая женщина со своим характером и видением ситуации.
— Ты думаешь, она не примет меня?! — резко спросил Кай. — Не поверит? Предаст? С чего ты взяла?!
— Я ни с чего не взяла. Я спрашиваю тебя. — Теа вздохнула, забралась в кресло с ногами и села по-халифатски, скрестив лодыжки. — Я спрашиваю: какая она, твоя мама? Точнее, какой ты ее помнишь? И что думаешь делать после того, как похитишь? Надо четко представлять план действий, иметь запасной план на все случаи жизни и представлять себе, как примерно отреагируют все действующие лица. Включая регента и твоего брата.
Кай сжал кулаки, посопел, но усилием воли прояснил разум и принялся думать. Он старательно отодвигал все эмоции в сторону и старался разглядеть ситуацию со стороны. А заодно и вспомнить многое из прошлого.
Теали не торопила, ждала.
Ей было любопытно, к чему он придет, а еще Теа привычно развлекалась, сама с собой заключая пари. Выбрав очередную фруктовую тарталетку — в тюрьме она безумно скучала по фруктам, — откусила кусочек и с удовольствием понаблюдала, как Кай поднял с пола отброшенную вилку, поиграл с ней и тоже вернулся к закускам.
Мужчина молчал, пока в его чашке не закончился чай. Сделав последний глоток, он наконец пожал плечами.
— Не знаю… Я сейчас понял, что мои детские воспоминания… Они не соответствуют действительности. Мама, с одной стороны, умела держать лицо, а с другой стороны, она старалась уберечь меня от взрослых проблем. От ее проблем. Я, например, только лет в четырнадцать узнал, что брака с королем мама не желала, что личные отношения у них не сложились. Передо мной она всегда отзывалась об отце только хорошо. Я ее запомнил нежной, ласковой, доброй. А сейчас понимаю, что в ней был стержень. Только что это за стержень, я уже не представляю.
— Мы не можем рисковать, Кай.
— Прежде всего я хочу маму обезопасить, и похищение по-прежнему видится мне самым эффективным решением. А теперь можешь выдать свою коронную фразу, что я не имею права решать за нее.
— Ага, не имеешь.
— Спорно, кстати. Как сын — нет, не имею. А как законный наследник я очень даже имею право определять, где следует находиться вдовствующей королеве. Если смотреть с точки зрения наших планов, то мама нам может помешать, потому что я буду думать не о том, как двигаться к цели, а о том, как ее уберечь. Если же она… не на нашей стороне, то ей тем более лучше посидеть в стороне.
— В чем-то ты прав. — Теали взяла чашку с травяным чаем и втянула тонкий запах. Хм, кто-то хитроумный опять подсыпал своих сборов в купаж. Она его хитрости насквозь видит, но ничего не имеет против — ей самой не нравится, когда голова болит и отказывается думать. — Как минимум тебе стоит с ней встретиться и поговорить. Узнать, зачем она возвращается. Расспросить кое о чем. Рассказать о себе. И после этого уже решать, надо ли похищать вдовствующую королеву, опасно ли ей оставаться на виду, или же нам очень пригодится свой человек во дворце.
— Я не допущу, чтобы мою мать использовали в интригах и подвергали опасности! — тут же вскинулся Кай.
— Ты сначала ее саму спроси, чего она хочет и что может, — строго осадила его Теа. — Будь ты хоть трижды наследник, но она не только твоя мать, но и королева. И варится в этом супе подольше тебя. Уж наверняка сможет сориентироваться и понять, угрожает ли ей опасность. Ты думай о другом. Как именно состоится ваша встреча? Где ее перехватить? Как устроить, чтобы она поверила тебе, а когда поверит — не заболела от потрясения. Ведь для нее ты мертв уже много лет. Ты хоть представляешь, что она будет чувствовать, если ты выскочишь из кустов без подготовки — встречайте, мама, я вернулся?
— Ты ошибаешься, Теа. Доверие — это роскошь, которую мы не можем себе позволить. Как ты себе представляешь нашу встречу? Я дам маме знать, что я жив, и отпущу в столицу? То, что я готов ей доверять, не означает, что она не выдаст меня. И не обязательно по злому умыслу. Возможно, посчитает самозванцем.
— Поэтому я и говорю — думай. Точнее, давай думать вместе. Во всех подробностях. В мелочах.
— Думать о чем? Важно, чтобы я был спокоен, а значит, ее нужно убирать из-под удара. И как только мы раскроем ей правду, не сможем отпустить.
— Думать о том, где мы перехватим кортеж. Что именно можно и нужно сказать ее величеству. Как дать ей понять, что встречи ждет важный для нее человек и это не ловушка. Как убедить ее, что ты не самозванец. И что делать потом, когда она поверит. Я же тебе с самого начала об этом твержу: все надо предусмотреть.
— Да понял я, понял… Не бухти, это моя прерогатива.
— Ваше величество. — Горничная вошла в комнату и положила на кресло дорожную накидку, шляпу с густой черной вуалью и
