настаивать Фернандо. ─ Доктор Варгас говорил следить за этим. Кстати, если он будет на ритуале, можно попросить у него
рецепт на порошки и купить их в аптеке.
─ Спасибо, что беспокоишься обо мне, ─ улыбнулась Хоакина, легонько массируя пальцам виски.
─ О ком же мне еще беспокоиться, ─ вздохнул Фернандо. ─ Не о Соледад же. Кстати, взгляни, она уже нашла себе приятелей.
И действительно. Соле стояла у брички и разговаривала с двумя молодыми людьми, почти мальчишками. Оба были рослые, смуглые, со всклокоченными волосами и напоминали поденных работников. Они указывали куда-то размашистыми жестами широких ладоней, а Соле кивала. Наконец, она протянула им авокадо, и они бегом помчались по улице, обгоняя друг друга, пока не скрылись из виду.
─ Они работают в рыбной лавке неподалеку, два брата, ─ объяснила Соле, когда Хоакина и Фернандо покинули булочную и снова устроились в бричке. ─ Подсказали мне, как подъехать к церкви святой Терезы и не попасть в толпу. Тут весь город с ума сходит. Но полицейские уже выставили оцепление, и просто так не пробиться.
─ Из-за ритуала? ─ кисло спросил Фернандо.
─ Из-за него, сеньор. Да и понятно. Убитый называет своего убийцу. Виданное ли дело?
─ Действительно.
─ Вот будет потеха, если ничего не выйдет, ─ продолжала болтать Соле, ловко разворачивая бричку в неприметный издалека проулок. ─ Полиции придется заново начинать.
Настроение у нее явно было лучше, чем когда они ехали в город. А вот Хоакина наоборот загрустила. Сказывалась и головная боль, и попытка вспомнить, когда она видела вывеску юридической конторы, да и попасть в шумную толпу ни капельки не радовало.
Толпы, впрочем, они почти избежали, благодаря новым знакомым из рыбной лавки. Бричка выехала из боковой улочки с той стороны, где собралось меньше всего народу, и направилась прямиком к церкви, не встречая препятствий. Пока не уперлась в пару полицейских, усиленно размахивающих руками. Соле натянула поводья, и ящеры стали.
─ Добрый день, сеньоры, ─ поздоровался один из констеблей. ─ Вы по вызову?
Второй деловито зашелестел вытащенной из-за пазухи формы бумагой.
─ Нас пригласил отец Абель, ─ сказала Хоакина. ─ Сеньор Агилар и сеньора де Веласко.
─ Есть, ─ кивнул констебль, водя по строчкам заскорузлым пальцем. ─ Пропускаем. Но не вас, сеньорита, ─ обратился он к Соле.
─ Да очень надо было, ─ надулась та. ─ Я пристроюсь в тени и подожду.
Полицейские переглянулись.
─ Тогда езжайте на задний двор церкви, ― посоветовал один. ― Там у ограды станете. А то тут собрались все, у кого сегодня выходной, что белые, что синекожие. Обворуют еще.
И констебль махнул рукой в нужном направлении.
─ Инспектор Эспиноса может быть доволен, ─ сказал Фернандо, выпрыгивая из брички и подавая руку Хоакине. ─ Представление организовано не хуже премьеры оперы в Аройо де Оро. Только общество не такое блестящее.
─ Зато все может разрешиться очень быстро и без хлопот, ─ возразила Хоакина.
─ Теперь уже да, хлопот и так было предостаточно.
Они зашли в притвор, где их встретила Тереза де ла Серда в сопровождении адвоката Борхеса. Выяснилось, что ритуал будет проводиться в подвале церкви, а точнее в обеденном зале, специально подготовленном для этой цели.
─ Отец Абель пока занят, ─ пояснила донья Тереза, теребя жемчужное ожерелье. ─ Вы можете подождать внизу, там есть стулья.
Ошеломленная Хоакина оставила зонтик у стены, рядом с чьим-то еще, подождала, пока Фернандо пристроит на низком столике свою шляпу, и они отправились вниз по лестнице.
Обеденный зал оказался большим, размером чуть ли не с неф наверху. Отсюда уже убрали все лишнее, осталось только несколько стульев вдоль стены, идущей от двери, и длинный стол, на котором стоял гроб.
Хоакина двинулась за Фернандо к сидящим на стульях дону Пабло и Лауре, стараясь не думать о том, что лежит внутри.
─ Добрый день, сеньоры, ─ первым поздоровался владелец Пальмового сада тихим голосом.
─ Добрый день. Если это, конечно, уместно сейчас, ─ ответил Фернандо.
─ Как вы себя чувствуете, дон Пабло? Лаура? ─ спросила Хоакина после того, как они сели.
─ Надеемся, что жуткое действие даст результаты, ─ отозвался дон Пабло. ─ Есть все же в этом что-то кощунственное.
─ Это как эксгумация отец, ─ отозвалась Лаура. ─ Хоакина рассказывала, что на материке иногда их проводят, верно?
─ Да, ─ кивнула она. ─ Недавно… то есть уже пару лет назад удалось узнать, что один сеньор не умер от язвы желудка, а был отравлен. Своим наследником.
─ Думаю, не стоит здесь говорить об этом, ─ поморщился Фернандо. ─ Кто еще будет?
─ Кроме инспектора Эспиносы, больше никого, ─ ответил дон Пабло. ─ А вот и он, кстати.
В дверь действительно зашел Рафаэль Эспиноса, остановился, оглядел собравшихся и кивнул.
─ Добрый день, сеньоры. Скоро начнем. Отец Абель уже идет, ─ сообщил он бодрым голосом и присел на стул, стоящий ближе всех к двери.
В зал скоро спустились донья Тереза и сеньор Борхес, а за ними действительно появился отец Абель, собранный и серьезный. Он вышел на середину зала и повернулся лицом к собравшимся.
─ Сеньоры, ─ тихо, но внятно и отчетливо произнес он. ─ Вы будете свидетелями ритуала, который я провожу с позволения и по просьбе властей, церкви и полиции. От его результата зависит многое, в том числе судьбы людей. Поэтому прошу отнестись с пониманием и соблюдать тишину. Если кто захочет покинуть помещение, может это сделать в любое время. Однако тогда он уже не будет в числе свидетелей.
Хоакина увидела, как немного побледнели лица у всех присутствующих, как донья Тереза снова нервно задергала ожерелье, неотрывно смотря на священника, и как адвокат Борхес коснулся ее руки и сжал ее. Не похоже на обычный жест поддержки. Неужели с вдовством доньи Терезы скоро будет покончено? Но ведь юрист моложе ее лет на пять, а то и больше. Впрочем, вряд ли это ему помешает, особенно если дон Марсело оставил сестре внушительную горстку палмер.
Между тем отец Абель уже начал, и Хоакина постаралась сосредоточиться на его действиях.
Сначала не происходило ничего. Священник стоял лицом к гробу, положив руки на крышку. Спустя несколько минут он зашептал слова, похожие на молитву. И чем дольше он их говорил, тем больше напрягалось его тело, начиная с рук, которые теперь буквально вцеплялись в гроб. Звучание слов, напоминающее шепот листьев в лесу, становилось все отчетливее. Хоакину охватило чувство, что она знает их и вот-вот вспомнит, что они означают. Как будто это были слова песни, колыбельной, которую
