им расскажу.
– И когда бы ты это сделала? После рождения ребёнка? – выгнул брови Амин, ни разу не проникнувшись моим гневом. – И я не из тех, кто будет прятаться за женской юбкой, пора бы тебе это было уже усвоить, хаяти, – закончил совсем строго. – Я не стану убегать от ответственности. И тебе не позволю. Тем более, как ты любишь мне постоянно напоминать, твой отец – Верховный. Мне только не хватало до кучи стычки с кланом чёрных, – повёл плечом.
– Ой, ну мы пошли, – тут же засобирался Александр.
– А чего это мы? – возмутился Доминик, которого первый уже почти тащил в коридор. – Я вот очень даже хочу посмотреть, как она ему сейчас вдарит.
– Попроси Селену потом, она тебе покажет, – парировал старший из аль-'Азизов. – На тебе же.
– Это твоя может показать, а моя меня любит, – с нежностью произнёс Доминик.
Его слова донеслись аккурат в тот момент, когда дверь за оборотнями закрылась. И лично я быстро позабыла об этом факте. Сосредоточилась на куда более важном на данный момент.
– То есть, ты тут из нас двоих самый ответственный и не станешь убегать, да? А я, по-твоему, тогда кто? Какая? – сжала кулаки, в самом деле едва сдерживаясь от того, чтобы банально не врезать по кое-чьей самодовольной физиономии. – Если сказала, что сама расскажу, значит, и рассказала бы. Не поверишь, в самое ближайшее время, не после того, как родится ребёнок. И, в отличие от тебя, сделала бы это максимально аккуратно, чтоб у отца крыша не поехала от таких новостей! – бросила уже в обвинении.
– Не передёргивай, хаяти! – осадили меня суровым тоном. – Я не имел ничего такого ввиду. Но за свои поступки привык отвечать. Сразу. А не дожидаясь, когда кто-то кого-то там уговорит. И твоего отца нельзя к такому подготовить. Его крыша всё равно уехала бы. И не важно, я сказал или ты бы потом сообщила.
– Когда забеременела та же Алексия, крыша у него не поехала, он даже рад, представь себе! – разозлилась больше прежнего.
– Да, рад. Потому что они истинная пара и уже давно не только вместе, но и женаты. А мы с тобой… – начал и замолчал, шумно выдохнув.
– А мы с тобой тут просто временно развлекались и как бы совсем не ждали такого сюрприза, да? Ты это хотел сказать? Так не стесняйся, говори, тут все в курсе, что я для тебя всего лишь временное развлечение. Чёртова вспышка на горизонте твоей жизни! Такая же кратковременная, как долбанный восход и все эти девицы в твоём гареме, которых ты сперва трахаешь, а потом забываешь, потому что надоедает и хочется новых ощущений!
Золото глаз оборотня затопила зелень. Ещё через миг он оказался рядом со мной, схватив за плечи. Чуть встряхнул. А после:
– Можно подумать, ты ждала! Или желала большего! Сама же сказала, что через неделю свалишь! – прорычал по-настоящему зло, предупреждающе скалясь.
– Да я бы и раньше свалила, и вообще бы никогда сюда, к тебе, не пришла, но ты же не отпускаешь! – обвинила встречно.
– Ещё скажи, что сама не хочешь того же!
– Не хочу! Представь себе, совсем не хочу!
Хочу, но не этого…
Куда как больше.
Того, что ты банально не способен мне дать…
– Врёшь, – вдруг прошептал он, притянув меня вплотную к себе, а его горячее дыхание обожгло мои губы. – Снова врёшь мне, хаяти. Не хотела бы, не была бы сейчас здесь. Со мной.
Ох, уж этот его голос.
Обжигающий настолько, что всё горит. Во мне. Сгорает. Дотла. И эта моя слабость только больше злила и раздражала сознание.
Ну, нельзя же быть такой падкой?!
Ничтожной…
– Да? – протянула с не менее злобным рычанием, чем он сам совсем недавно. – То есть, я могу прямо сейчас уйти отсюда, верно, господин аль-Хайят?
– Можешь, – легко согласился он, улыбаясь. – Ты всё можешь, – повторил, шагнув вместе со мной в сторону. – Но это не значит, что получишь, – прижал меня спиной к стеклу.
А я только рот открыла, чтоб отпустить очередную ядовитую колкость на его слова. Но так и не сказала ничего. Не сумела. Ни единого звука не сорвалось с моих губ. Ведь их банально пленили. Смяли жадным требовательным поцелуем, не терпящим возражений. Не оставляющим ни шанса. Поражение. С моей стороны. Полное безоговорочное фиаско. Наряду с выпитым им моим тихим стоном. Ведь совсем молчать не получалось. Не тогда, когда его ладони ласкают, объятия – опаляют, дурманят, подчиняют, сводят с ума так умело, что я уже и не я – марионетка в умелых руках коварного соблазнителя. Поддаюсь ему. Выгибаюсь навстречу. Каждому новому прикосновению. Уже сама обнимаю его, целую в ответ столь же яростно и страстно. Сама обхватываю его торс обеими ногами. И жажду… Всего. Что он может дать. Только он один. Один единственный. Мой.
– Скажи, что моя. Только моя, – как издалека доносится его тихий шёпот, похожий на шум ветра посреди необъятной пустыни.
– Твоя…
Здесь и сейчас, я на что угодно согласна. Всё равно же давно не принадлежу себе. Лишь ему. Даже если погибну. Не откажусь. Обманусь. Им. Всем. Его чувствами, что ощущаются на ином, каком-то интуитивно понятном лишь мне одной уровне. Его жалящими поцелуями-укусами, один из которых мог бы стать меткой принадлежности. Но не станет. Как и множество всех тех, что он мне уже дарил. Жаркие признания, что перемежаются с чувственными поцелуями, окончательно сводят с ума, толкают в пропасть. Я падаю. Растворяюсь в её темноте. Вместе с накрывающим разум наслаждением, что захлёстывает с головой, подобно ударной волне, вышвыривает в другую реальность… Едва ли я прихожу в себя достаточно быстро. Хотя, не уверена, что в самом деле мой разум действительно становится адекватным.
– Но это не значит, что получу, так да? – выдохнула тяжело, вспомнив его недавние слова.
– Смотря что, – подтвердил мужчина, также тяжело дыша, как и я. – Свободу точно не получишь, – отстранился, глядя на меня серьёзно и равнодушно.
От его недавних эмоций не осталось и следа.
А я вдруг вспомнила…
Ахсану.
– И до каких пор? Пока окончательно не надоем?
– О, Лунная! – выдохнул Амин, отстраняясь и поправляя на себе одежду. – Ты уж определись, то ли ты хочешь со мной навсегда остаться, то ли сбежать от меня поскорее, – отвернулся. – Сама не знаешь, чего хочешь, а я виноват? – бросил уже через плечо.
Мои глаза округлились сами собой.
– Это я-то должна определиться? – откровенно прифигела. – И как же я определюсь, если ты, – ткнула в него пальцем, – не позволяешь? Кто же ещё виноват, если
