чуть не умерла из-за твоей подлости и злобы, — он шагнул к Варваре и склонился над ней. Злой взгляд прошелся по лицу женщины и столько ненависти было в нем, что она отшатнулась назад, закрыв лицо руками.
— Говори, что вы сделали, твари. Я хочу знать и смотри не лги мне! — пригрозил он.
— Как я могу солгать? — проговорила женщина. — Зелье этого чертового ведьмака не позволяет мне сделать это, — она действительно пыталась утаить правду, но что-то, неподвластное ее сознанию, заставляло Варвару говорить ужасную правду в подробностях.
— Пока Еся гостила у нас, ей давали зелье, от которого она спала крепко, не разбудишь, — женщина уронила руки на колени. — Марек приходил к ней каждую ночь, пока я не поняла, что все получилось. А после мы отправили ее домой, предварительно наняв ведьму, чтобы почистила память.
— Тварь! — вырвалось у Казимира.
— Я сделала это ради своего сына, — ответила Варвара.
— Мне хочется убить тебя, — сжал пальцы в кулаки князь.
— Твое право, — вздохнула свояченица.
— Рассказывай дальше.
— А что говорить дальше? — удивилась женщина. — Ты и сам знаешь все. Есеслава узнала, что беременна, да и как не узнать, когда все признаки налицо, да и старая ведьма, к которой она ходила, видимо, подтвердила опасения Еси.
— Ты говоришь об этом так спокойно, — удивился Казимир. Он же представить себе не мог, что чувствовала его девочка, узнав о такой беде. Что было на ее сердце, если она знала, думала, что ни с кем и никогда, а тут…оказалось, что носит дитя! Почему только не пришла к нему за советом? А ведь он бы понял и помог? Он бы не допустил подобной глупости, предотвратил беду!
Казимир опустил глаза. Понял бы? Кто знает…Признайся Еся, его первой мыслью было бы, что дочь нагуляла ребенка, а теперь сказки ему рассказывает. Да и кто поверил бы в непорочное зачатие?
Есеслава решила все сама. Сделала жуткий выбор. Но оказалось, что ее страх и злость на свою судьбу, ее собственные чувства сыграли над княжной страшную игру. Ребенок, от которого она избавилась, младенец, которого не хотела, возродился в облике страшного чудовища и вернулся за грешной матерью, чтобы отнять ее жизнь. Если бы не ведьмак, кто знает, как закончилась бы эта история.
Казимир бросил взгляд на Варвару. Сейчас ему казалось, что более ничтожного существа он в жизни не видел. Женщина стояла на коленях. Густые волосы рассыпались неряшливо из когда-то бывшей аккуратной прически, из разбитой губы текла кровь, рукав на платье был оторван, на левой руке расползся уродливый синяк. Но при этом глаза свояченицы горели ненавистью и страхом. Непонятное, тошнотворное сочетание от которого у Казимира возникло острое желание стереть это стерву в порошок и одновременно уйти, чтобы больше никогда не видеть ее лица и этих глаз.
«На княжеское место метили, значит, — подумал мужчина. — Сынка своего хотела пристроить, интриганка!». А все ведь и не подозревали, что младшенький братец Варвары и не братец ей вовсе.
Князь велел стражнику заковать женщину, а сам поспешил покинуть подвал своего дома. Уже на дворе его окликнул чей-то низкий сиплый голос и Казимир оглянулся по сторонам. Того, кто его позвал, князь меньше всего ожидал увидеть в своем городе.
Огромный, похожий на медведя, Марек Пяст, слез со своего коня и бросил взгляд на родича.
Внутри у Казимира все задрожало от ненависти. Более не сдерживая свою злость, он ринулся на насильника и повалил того наземь. Марек сперва опешил от подобного приема, а затем попытался сбросить с себя князя, да не тут-то было. Казимир впился пальцами в горло Варвариного сына и принялся его душить. Подбежавшие стражники окружили своего правителя не зная, что им делать. Оттаскивать разъяренного князя от его жертвы или просто ждать, когда все закончится, само собой? Но пока воины размышляли, Марек изловчился и нанес удар князю в область печени. Тот дернулся от боли и ослабил хватку. Молодому мужчине этого хватило, чтобы сбросить с себя Казимира. Он вскочил на ноги, злобно глядя на князя. Тот поднялся и одарил Марека еще более ненавидящим взглядом.
— Я все знаю, — произнес Казимир.
Сын Варвары пристально посмотрел в глаза князя, сперва ничего не понимая, а затем в его взгляде мелькнула догадка.
— Варвара во всем призналась, — Казимир распрямил спину.
— Где она? — оскалил зубы хищником Марек.
— Там, где ты ее не достанешь, — князь посмотрел на своего воеводу. Протянул руку требовательно, — меч мне, — велел он. Воевода достал собственное оружие и вложил его в руку князя. Казимир повернулся к Мареку.
— Я вызываю тебя, Марек Пяст на бой до смерти, пока на земле не останется стоять только один из нас, — и направил острие клинка в грудь молодого мужчины.
Марек усмехнулся. Он был моложе и сильнее противника, хотя опыт князя не стоило сбрасывать со счетов. Но пан Пяст был слишком уверен в своей силе и потому вытащил из ножен меч.
— Я готов, — кивнул он, — до смерти!
Воевода окинул взглядом молодого воина и повернулся к князю. На правах друга, с которым Казимир не раз делил пищу и который не раз прикрывал его спину в боях в те далекие молодые годы, что уже канули в Лету, он задал вопрос:
— Ты уверен, княже?
Казимир кивнул и велел всем разойтись по сторонам. Князь понимал, что бой с Мареком будет тяжелым, но на его стороне была правда, а еще не было такого, чтобы удача отвернулась от того, кто требует возмездия. Душа князя горела жаждой мщения, и он был готов убить или умереть за честь дочери, что сейчас спала уставшая в доме. Он молил богов лишь о том, чтобы Есеслава не оказалась свидетельницей этого поединка.
— Если со мной что-то случится, — произнес князь, обращаясь к воеводе, — этого выбросить из города, а Варвару казнить на площади в день моих похорон.
— Княже! — протестующе воскликнул воевода, но Казимир уже вышел в круг и подозвал кивком головы противника. Марек улыбнулся.
— Сейчас сдохнешь, старик, — в молодых сильных руках пана Пяста тяжелый меч легко описал полный круг.
«Это мы еще посмотрим», — подумал князь и сделал первый выпад, приглядываясь к врагу.
Марек с легкостью ушел от удара и с разворота напал на Казимира. Князь едва успел отскочить в сторону и сталь просвистела мимо его лица. Марек успел снова занести меч над головой врага, и князь выставил свой, отражая удар. Звонко зазвенела сталь, печально, с надломом, высыпала искры. Окружившие дерущихся воины охнули и расступились в стороны, оставляя больше места для манёвров противников. Воевода хмурился,
