понимая, что молодой боец достаточно силен для князя, но вмешаться не мог. На этот бой сейчас смотрели боги и только им было дано предначертать его итог. А с богами спорит разве что дурак.
Воевода дураком не был, но не совсем понимая причины, послужившей поводом для этого поединка, все же догадывался, что Казимир не тот человек, что из-за пустяка будет рисковать сам и убивать невиновного. Неужели Пяст виноват в происшествии с Есеславой? Воевода когда-то видел уже Марека. Пару раз тот приезжал вместе со своей сестрой погостить, правда, надолго Пясты никогда не оставались. А вот сейчас снова нагрянули, причем Варвара попала в кандалы и вот теперь заявился и ее брат. Сомнений больше не было. Воевода другими глазами посмотрел на молодого воина еще больше желая ему оступиться и упасть на собственный меч. Но боги не услышали мольбы воеводы. Марек снова атаковал князя. В этот раз прошла серия ударов после чего два воина сшиблись, скрестив мечи и давя силой друг друга, в надежде, что кто-то первым сдастся. Но ни один не уступал другому, и тогда Марек, как более сильный и молодой, собрав всю свою мощь, оттолкнул Казимира. Князь пошатнулся, но устоял и даже успел отразить выпад противника. И снова запела сталь. Снова полетели искры. Глаза князя горели праведным огнем и, когда Мареку удалось достать его, распоров княжескую одежду на левой руке, Казимир даже не почувствовал боли, лишь только стал резче наносить удары, наступая на молодого воина.
Марек был вынужден попятиться назад, отражая атаку, и тут произошло непонятное. Пан Пяст зацепился за что-то в песке ногой и повалился наземь от неожиданности взмахнув нелепо руками. Воспользовавшись случаем и благодаря всех богов за справедливость, Казимир выбил ногой меч из рук противника и отшвырнул его в сторону. Мгновение и острие княжеского клинка прижалось к горлу Марека. Князь чуть надавил. Из пореза выступила кровь, тонкой струйкой потекла вниз, на плечо мужчины, окрасило алым белый ворот рубахи.
— Сдохни! — прохрипел князь, но тут услышал за спиной сдавленный крик.
— Отец, не надо! — рука Казимира замерла. Марек расширенными от ужаса глазами посмотрел на приближавшуюся тонкую фигурку бледной княжны. Она почти бежала, длинные волосы ореолом развивались за спиной, похожие на крылья диковинной птицы. Во всей ее фигурке было нечто легкое, воздушное, почти неземное.
— Еся! — грозно произнес князь. — Не вмешивайся! — лезвие по-прежнему давило на горло поверженного противника. Есеслава подошла к отцу, но даже не посмотрела на лежавшего на земле мужчину, а только обхватила тонкими руками отцовский локоть.
— Отпусти его, — прошептала она.
— У тебя жар, дочка? — не поверил услышанному князь.
— Отпусти, — попросила девушка настойчиво, — это единственное, о чем я прошу тебя.
— Нет, — ответил князь и впервые мягко, но все же оттолкнул свою дочь.
— Уведите ее, — велел он своим людям, мысленно проклиная тот миг, когда княжна увидела то, что происходило на дворе. Она не должна была стать свидетелем этого. Надо же, пожалела насильника. Ведь понимала прекрасно, кто это сделал. Уже понимала.
Воины подхватили девушку под руки и повели прочь от отца, в дом. Князь повернул голову, посмотрел на Марека, надеясь увидеть в его глазах раскаяние о содеянном, сожаление и страх, но нет. Глаза пана Пяста глядели насмешливо. Молодой воин понимал, что князь слишком любит свое дитя и не откажет княжне в ее просьбе.
— Что? Не можешь меня убить, — насмешливо проговорил он и поднял руку, чтобы отвести сталь от горла, когда Казимир с силой навалился на меч, пригвоздив шею мужчины к земле.
Последнее что увидел Марек перед тем, как его мир потух — насмешливый взгляд князя — и его глаза застыли в немом удивлении.
— Значит, вы думаете, что это именно Варвара напоила княжну, а ее сын… — я запнулась. История, которую поведал ведьмак, а точнее, его собственный вариант развития событий, звучал устрашающе. Со слов Роланда получалось, что тетка Есеславы заставила своего сына сделать так, чтобы бедная княжна забеременела и, таким образом, они хотели получить доступ к княжескому трону. То что княжна избавилась от ребенка оказалось так некстати для Варвары и перечеркнуло все ее планы. Видимо, панна не ожидала подобного, когда приехала якобы в гости к своей племяннице, а тут такая новость — Есеслава потеряла ребенка.
— То, что младенец превратился в дрекавака это уже судьба, — произнес Роланд. Мы как раз проезжали мимо лавки, где я провела столько лет, продавая цветы для тетки. Привычное место отчего-то показалось в этот миг далеким и чужим, и я поразилась тому, что за такой короткий срок настолько отвыкла от своего прежнего быта. Скоро увижу свой дом, а точнее, дом, где провела много лет и который вовсе не был при этом моим. Неожиданно стало интересно увидеть реакцию Зофии, когда она поймет, что я вернулась.
Вспомнив про тетку, покосилась на ведьмака. Роланд смотрел вперед, на дорогу. Мрак бежал между нашими скакунами. Казалось, пес не знает усталости.
Вот впереди показался и дом Зофии, наш маленький садик и низкий забор с калиткой.
Я остановила лошадь у забора. Роланд поспешно спешился и подошел ко мне, протянул руки, предлагая помощь. Карие глаза посмотрели в мои. Взгляд таил в себе ожидание и загадку.
— Будем прощаться, маленькая ведьмочка, — прошептал мужчина, помогая мне слезть с лошади. Горячие руки обожгли кожу, когда наши руки соприкоснулись. Роланд легко снял меня и поставил на землю перед калиткой.
— Может быть, еще увидимся, — проговорил он и добавил, склонившись к моему лицу, — я буду в городе еще три дня. В случае чего ты знаешь, где меня искать. Бруш будет предупрежден, — и, распрямив спину, отошел к Призраку. Взлетев в седло, подхватил поводья второй лошади, кликнул Мрака и поехал прочь от дома.
Я застыла у калитки с сумкой на плече, глядя на широкую спину мужчины и чувствуя странную тоску, которая родилась внутри моего сердца, когда я поняла, что, возможно, мы больше не встретимся никогда. Ведьмак не оглянулся, а я продолжала смотреть ему вослед, пока всадник не скрылся за поворотом, и лишь после открыла калитку и вошла во двор.
Меня не ждали. На стук открыла заспанная Кшися. «Судя по всему, послеобеденный сон», — решила я, глядя в припухшие глаза девушки, раскрывшиеся от искреннего удивления.
— Мама? — проговорила она, а после, сообразив, что это всего лишь морок на вернувшейся сестрице, завопила во всю глотку на весь дом, — мама!!! Улька вернулась! — а сама стоит на пороге и в дом меня не пускает. Я насупилась и шагнула
