так?
— Ммм, — промычал прохаживающийся в раздумьях по гостиной перед слугами Пётр, уже понимая, о чём брат говорит.
— Да, — сглотнул слуга.
— А как он выглядел? — Алексей спрашивал его дальше и смотрел внимательно, глубоко…
Так, что слуга только больше погружался в страх.
— Помилуйте, барин, — опустился он на колени, чуть не плача. — Не знамо более. Виноват, накажите. Не знаю, как должен был выглядеть граф. Стар иль млад! Этот был вашего возраста! Помилуйте, барин!
— Волосы тёмные, светлые? — спросил Пётр.
— Тоже трудно сказать. В шляпе сей господин был, — с мольбой о пощаде смотрел слуга. — Русый будто. Хвост у него сзади перевязан чёрной тесьмой был.
— Врангель без хвостов, — улыбнулся Пётр, кратко посмеявшись.
Он встретил улыбку брата и кивнул:
— Разберёмся быстрее, чем кажется.
— Подымайся, — Алексей махнул рукой слуге встать, и тот покорно выпрямился. — Во что одет был? Богато или так?
— В плаще был. Вполне прилично одет, — пожал тот плечами.
— Хорошо прятаться вздумал, — кивал Пётр. — Интересно, кто это и почему.
— А где обитает сейчас сам Врангель? — поинтересовался Алексей.
— Отыщем, — улыбнулся Пётр. — Или сам явится…
Глава 42 (Салли…. для дела…)
Старый невзрачный, покрытый плющом и мхом дом на окраине города, с видом на бескрайние поля и леса, был жилищем той самой женщины, о которой Алексей рассказал Петру: мать исчезнувшего охранника. Пожилая, в старой невзрачной одежде, сгорбленная и видно с болью ступающая она открыла дверь и с уже давним и печальным взглядом молча смотрела в ответ.
— Доброго дня, — кивнул Алексей. — Ваш сын служит у меня охранником.
— Что случилось?! Не говорите, что погиб! — сразу испуганно воскликнула она.
— Нет, нет, что вы! — тут же ответил Алексей.
Она немедленно отступила от порога, приглашая пройти в дом, и когда прошли через сени в комнату, поклонилась и любезно пригласила сесть на скамью к столу.
— Ваш сын, видать, здесь нечастый гость, — заметил Пётр.
— Бывает, отчего же, — стала она накрывать к чаю, потрогав горячий самовар. — Сейчас чаю вам подам.
— А где он ещё бывать может, не знаете случаем? — спросил Алексей и на её удивлённый взгляд добавил. — Со вчерашнего вечера пропал. Исчез на посту.
— Только бы не погиб! — снова застыла мать в страхе за сына.
— Вы не думайте сразу о смерти. Здесь дело, скорее всего, в побеге, — спокойно сказал Пётр, а теплом взгляда немного успокоил её. — Где он может быть? Где любит бывать или может скрыться?
— Так где ж холостому мужчине пропадать? — пожала она растерянно плечами.
— Вы точно не знаете, какой дом он посещает? — поинтересовался Алексей, а Пётр сдержанно, но тяжело вздохнул, догадываясь, куда им дальше путь держать.
— У какой-то Салли, — ещё больше смутилась мать.
— Разрешите нам найти вашего сына, — поднялся Алексей из-за стола и выполнил поклон. — Простите, что чаю не попить. Время, увы, не ждёт.
— Я понимаю, — кивала она и с мольбой попросила. — Вы только… Пусть только живым будет!
Алексей с Петром на прощание поклонились и молча покинули дом. Они оба увидели в глазах переживающей и глубоко любящей сына матери страх за его жизнь. Оба, имея уже не одного ребёнка, понимали её чувства, но обещать ничего не могли…
— И где ж тот дом Салли? — поинтересовался Пётр, когда они верхом медленно проезжали по улицам Петербурга.
Они выехали на Невский проспект, и Пётр улыбнулся, вновь увидев знакомые церкви: протестантскую, католическую, лютеранскую и армянскую. Такое собрание веры здесь и восхищало, и удивляло.
— Петербург по-прежнему любит всё иностранное, — улыбнулся Пётр сразу после своего вопроса.
— Да, иностранцы даже предлагают назвать Невский улицей Равенства, — ответил Алексей. — А где дом Салли, я знаю. Вот-вот и будем там. Понятно, что он выбрал это место, поближе к дому.
— Часто там бываешь? — стало Петру любопытно, но спросил он шутливым тоном.
— Ты с ума сошёл. Для дела бывал, чтоб допросить или узнать что, — не на шутку удивился Алексей.
— Я рад, рад, что ты изменился, — стал Пётр улыбаться. — Нагулялся?
— Как Софью встретил, никто не нужен стал, а сам?
— Так я и не гулял, — смутился Пётр. — Я боюсь, Иона меня убьёт, если узнает, куда мы едем.
— Ты смеёшься? — удивился Алексей.
— Приедем, иди туда один. Я снаружи обожду. Ты знаешь, как он выглядит.
— Пётр, я один не пойду. Так Софья и меня убьёт.
— А она следит за тобой? — теперь был удивлён и Пётр. — Моя может где следом едет. Да, да.
— После уроков твоей жены, я боюсь, что и Софья может, — улыбнулся брат.
— Ладно, — оглянулся Пётр вокруг и вздохнул. — Для дела же…
— Да, — остановил Алексей коня у ничем не выделяющегося от остальных зданий здесь дома. — Пошли.
— Уже?! — спустился Пётр с коня и стал тоже привязывать его к деревянному столбу рядом. — Как-то непривлекательно… здесь…
— Чтоб и не привлекать внимание, — пояснил Алексей и открыл дверь в дом. — Прошу.
— Будто нас не видят, и никто не знает, что творится за этими стенами, — пробубнил Пётр и, снова оглянувшись вокруг и ничего подозрительного не примечая, шагнул в дом.
— Какие сладенькие! У нас такие редкость! — защебетала тут же одна из встречающих девиц.
Одетые в панталоны с кружевами и белоснежные корсеты с вышивкой, из которых грудь пышными холмами выпирала и манила, каждая выглядела соблазнительной. Очаровательные глаза, ярко подкрашенные, привлекали игривостью, и Пётр с Алексеем переглянувшись стали улыбаться…
Глава 43 (волшебное слово…. охранник…)
Зрел ли ты, певец Тиисский!
Как в лугу весной бычка
Пляшут девушки российски
Под свирелью пастушка?
Как, склонясь главами, ходят,
Башмаками в лад стучат,
Тихо руки, взор поводят
И плечами говорят?
Как их лентами златыми
Челы белые блестят,
Под жемчугами драгими
Груди нежные дышат?
Как сквозь жилки голубые
Льется розовая кровь,
На ланитах огневые
Ямки врезала любовь?
Как их брови соболины,
Полный искр соколий взгляд,
Их усмешка — души львины
И орлов сердца разят?
Коль бы видел дев сих красных,
Ты б гречанок позабыл
И на крыльях сладострастных
Твой Эрот прикован был.*
По две девушки, взяв Петра и Алексея под руки и пламенно прижимаясь, провожали их в просторный зал. Нежный аромат цветов летал по всему холлу, украшенному прозрачным тюлем и высокими вазами с цветами.
Из зала же, двери которого были открыты нараспашку, лилась нежная мелодия одного из новых романсов, которые в высшем свете только начали исполнять. Красивый мужской тенор пел где-то в зале, а его голос дополняла прекрасная мелодия фортепиано, флейты и скрипки.
— Ммм, — почуял Пётр и запах свежевыпеченных булочек, которые разносили девицы
