Пылающая для Древнего. Пламя - Лаура Тит

— Позволь увидеть брата…

Я не задумывалась над тем, что он может быть не один, или над законами этого города. Я просто ворвалась туда обессилевшим испуганным зверем. В поисках защиты и помощи. Перед ним на коленях стояла его жена в бархатном синем платье, ее волосы были изысканно подняты вверх, закрепленные ярко-голубым камнем, таким же искрящимся, как и ее глаза. Глаза влюбленной женщины. Тонкую изящную шею украшала тяжелая витиеватая золотая цепь, уходящая в глубокий вырез ее пышной груди. Неприятное чувство закралось в груди жгучей ревностью к законной жене, затмевая нахлынувшее отчаяние.

— Я разрешал тебе входить? — спокойно спросил мэрн, сидя в своем золотом кресле перед ней, в своей темно-красной шелковой рубашке.

Они вдвоем бросали на меня свой раздраженный взгляд. Лютая злость поднималась внутри меня, отравляющая здесь всё вокруг своим ядом, вытесняя всё сильнее и сильнее липкую тревогу и правильность своих решений, принятых здесь, в этой спальне.

Он расслабленно сидел, откинувшись на спинку кресла, опустив свой подбородок на нанизанные золотыми перстнями пальцы, упираясь локтем в подлокотник своего кресла. Мэрн внимательно и выжидающе смотрел на меня.

— Я…

— Прежде чем говорить, склонись передо мной, — твердо и холодно произнес он, поднимаясь со своего места.

Я послушно склонила голову, все внутри заледенело от его высокомерного тона.

Неторопливой плавной поступью мужчина подошел ко мне, осторожно поднимая рукой мое лицо, заставляя смотреть ему прямо в глаза.

— Не забывайся, Амара, — серьезно сказал мне, поглаживая кончиком большого пальца мои губы. — Я правитель, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя. Если хочешь увидеть меня, жди дозволения. Если хочешь спросить, жди дозволения. Не заставляй меня наказывать тебя. Тебе это может не понравиться, — жестко ответил мне.

Его глаза ровно на миг вспыхнули золотом и снова вернули свой привычный медово-ореховый цвет.

— Ты теперь не девчонка с дыры, ты моя женщина. Веди себя соответствующе.

Каждое его слово резало своими острыми гранями по моему сердцу. Я заставила себя проглотить его слова. Все происходящее здесь меня удручало, засасывало в свою вязкую жижу.

— Ты обещал меня отпустить, — вздернув подбородок, выпалила я, не соблюдая никакие законы.

Меня накрывало удушающим разочарованием в себе и в своей слабости. Задыхалась от всего здесь: от этих стен и приторных запахов, от духоты этого величественного камня. И от его хозяина. Бросила тревожный взгляд на Витара. Он не может разлучить меня с братом. Мне нужен был глоток горячего воздуха моей свободы, диких песков, привычного порядка. Я мучилась здесь. Медленно угасала.

— Позволь поговорить с братом, он всё, что у меня осталось от семьи!

Меня не волновало, как я выгляжу в его глазах. Я и была девушкой с дыры. На гордость свою тоже плевать, как и на всех эрнов в этой золотой каменной клетке. Он всматривался в мое лицо, а я не отводила глаз, сильнее сжимая кулаки до впившихся в свои ладони ногтей. Я понимала, своим поведением я прокладывала дорогу на черную площадь, но иначе не могла. Страх и разлука с привычным домом и братом подталкивала меня на необдуманные поступки.

— Прошу… — прошептала ему, умоляя, но он прервал меня.

— Иди в свои покои, — резкий и холодный тон.

Я упрекающе взглянула на него. Мои плечи резко опустились от навалившегося разочарования в этом мужчине. Поклонилась ему, разворачиваясь к дверям, заметив ослепительную улыбку на прекрасном лице той женщины, что по-прежнему стояла на коленях на глянцевом полу, только уже с высоко поднятой головой.

Ее улыбка была плотоядной, хищной. Передернуло от нее. В дверях меня уже ожидал высокий худощавый парень. Он сопровождал меня до самой моей спальни. Я не проронила ни слова. Не обратила внимания на его странный вид для здешних мест. Не запомнила его имя, сказанное мне. Не взглянула на лежащее роскошное платье очередного белого оттенка, на теперь уже моей кровати.

Подошла к высокому окну, всматриваясь в поющие барханы, глядя на диких трэптов, оставляющих узоры своими мощными туловищами на гладком песке. Мне больше не хотелось ничего делать, не имело смысла кричать, разбивать что-то, это все было пустой тратой времени. Я понимала это, как и то, что отсюда не выбраться: или лишусь головы и не увижу брата, или увижу, и все равно лишусь головы. Мне нужно привыкнуть к той мысли, что мы не увидимся, что каждый из нас будет жить своей жизнью. По отдельности. Друг без друга.

Сама мысль не видеть его, не иметь возможность поговорить оглушала. Разъедала меня.

Сильнее сжала рукой выступающую деталь на стене. Перевела взгляд на виднеющиеся крыши своих домов, что различались только по грязным темным пятнам вдалеке. Слезы застилали глаза. Знойный воздух врывался в мои легкие через огромное окно, обволакивая и обжигая их. Не знаю, сколько я так простояла, но тревожные мысли так и не покинули меня. Не прижились. Не улеглись на дно моей души спокойной водой. Из меня словно высосали все силы.

Вернулась к широкой кровати, аккуратно отодвинула бархатное платье на другой конец кровати, залезая под тонкое золотистое покрывало. Попыталась уснуть. Тревожные сны мучили меня всю ночь. Я просыпалась от слез и собственного всхлипа с мокрыми дорожками на лице. Тревожно вглядывалась в темноту спальни и снова засыпала. Проснулась от мягкого прикосновения к волосам и знакомого запаха свежей прохлады.

— Ты плакала во сне, — мягко прозвучал его голос за спиной, продолжая перебирать мои волосы на простыни.

Я не хотела оборачиваться к нему. Как и говорить с ним. Не сейчас. Горячие слезы снова лизнули лицо. — Я знаю, что ты не спишь, Амара…

Я не ответила ему. Нет желания и сил.

— Я дам тебе увидеться с братом сразу после дня подношений, — снова мягко произнес он, заставляя разлиться теплу в моей душе.

Я знала. Верила. Повернулась к нему. Его глаза, как две блестящие на солнце золотые монеты мерцали в темноте. Он нежно улыбнулся, вытирая ладонью мои слезы с лица.

— Ты сама заставляешь меня так с тобой обращаться, — продолжал говорить он, внимательно всматриваясь в мои глаза.

— Ворвавшись в мои покои, ты оскорбила мою супругу, Амара. А она из высокородных и имела полное право высечь тебя. Впредь будь внимательней и осторожней. Я не смогу всегда быть рядом и оберегать от наших законов и ненавидящих тебя людей. А их будет больше, чем ты думаешь, — твердо произнес