озираться в поисках меня.
Кажется, что человека в нем осталось мало. Его поза не изменилась, но тело напряглось. Взгляд подозрительно оглядывал комнату, а ноздри характерно для животных раздувались, будто пытаясь унюхать чужака.
— Ты ведь меня понимаешь? Или ты окончательно превратился в животное? — В ответ я услышала рычание. Человек оскалился и показал свои острые зубы. К слову клыки у него намного больше и острее, чем у обычного человека.
— Рррр…это тыы… — он не делал попыток встать. Возможно, потому что был гол, и его стратегически важное место прикрывало только тонкое одеяло. — Ты та, что забрррала птицу.
— Да я. Но сейчас меня интересует другое. Что сделали с тем красноволосым парнем? Ему давали какие-нибудь зелья?
Парень медленно повернул голову в сторону камеры Лиса и минуту просто смотрел, молча.
— Ты освободишь и меня! — Заявила это наглая морда, все еще глядя на Лиса. Первую минуту я просто переваривала его заявление, а потом удивлялась его наглости, и в итоге ответила:
— Зачем мне это делать?
— Ты невидима, но даже в таком состоянии ты ходишь в маске… Ты не хочешь, чтобы о тебе узнали. Ты освободишь меня в ответ на мое молчание… Эти ублюдки не смогли найти ни птицу, ни того, кто его спас… Я же могу перестать молчать.
Вот скотина! До этого здешние лабораторные крысы и предположить не могли, что Орэйма освободил человек, ведь не было никаких на то улик. Но после слов этой белой, наглой морды все может приобрести новые, крутые обороты.
Не было времени раздумывать. Возможно, в соседней камере умирает Лис.
— Я не могу перенести тебя, как птицу. Мы будем невидимы, но осязаемы. Поэтому иди тихо! И не отпускай мою руку! — Волк быстро собрался, просто скинув с себя одеяло и встав. Да… Он был гол. — Я выведу тебя из этого здания, а дальше ты сам… О том, что его могут отыскать просто по маячку я промолчала. Моя задача вывести его, а все остальное — его проблема.
— Договорились! — Взломать замок его камеры было не сложно, ведь у меня всегда с собой живой камень, которым я и воспользовалась. Лиса пришлось пока оставить здесь.
Все было превосходно. Пока на горизонте не появились ученые умы этого места. Они шли группой, о чем-то увлеченно беседуя. Мы с беловолосым примкнули к стене коридора, и могли пройти мимо, никого не задев. Но волчару замкнуло, и он застыл.
Когда люди в белых халатах поравнялись с нами, через все здание пронесся рык волка. Люди шарахнулись в разные стороны, а волк выдернул свою руку из моей, тем самым проявляя себя.
Он стоял там, как голое и свирепое чудовище, как божество, как существо, готовое карать и мстить. Ученые, завидев своего пациента вне камеры, в ужасе расширили глаза, но никто не успел убежать. Стены коридора окрасились в багровый цвет крови, а эхо от криков будет еще долго гулять по этому зданию.
Я многое видела, но никогда не видела, чтобы человек насмерть загрызал других людей. А человек ли это вообще? Смогу ли я когда-нибудь забыть то, что только сейчас увидела.
— Ты такой же больной псих, как эти ублюдки. — Вымолвила я. Когда пришла в себя.
— Они меня сделали таким. — Раскинул кровавые и когтистые руки в сторону волк, сверкая своими ледяными глазами. — Я перрредумал. Мне не нужна свобода, мне нужна месть. Уходи, а я здесь еще немного задержусь.
— Пподожди! Ты мне не ответил насчет того парня…
— Его закинули туда уже в таком состоянии. В камере с ним ничего не успели сделать, а об остальном я не ведаю. — В нашу сторону уже бежал небольшой отряд охраны, а волк с оскалом-улыбкой шел навстречу им. Но я не захотела снова видеть жестокую расправу зверя.
Лис находился в таком же состоянии, как до этого. Как мне его нести? Черт! Даже на нижнем этаже, через толстый слой камня, были слышны крики людей. Через несколько секунд крики разбавил звук взрыва. Стены пошатнулись, а сверху посыпались мелкие камни и пыль. Это что еще такое? Этот психованный решил всех закопать в этом здании?
— Эй! Вставай, давай! Некогда лежать! — Хлопала я по щекам нещадно Лиса. — ЛИИС!
— Ммм… воды… — Прохрипел Лис, наконец, пробуждаясь.
— Извини, воды здесь нет. Вставай, нам надо сматываться отсюда, пока здание не рухнуло к чертям. — Дергала я Лиса, пытаясь его приподнять.
— Оставь меня. Я умираааююю… — Простонал Лис.
— Да, очнись ты уже! Потерпи еще немного. Надо выбраться, потом будешь умирать! Давай, вставай! — И О! Чудо! Лис встал, но висел практически всем телом на мне.
Таким образом, мы тихо и медленно, но продвигались к выходу. Лестница наверх стала самым большим испытанием. Но и его мы преодолели.
— Что здесь случилось? — Немного очухавшись, спросил Лис, увидев трупы и море крови на верхнем этаже.
— Месть одного их пациента случилась. — Но что-то было не так. Помимо трупов и крови… В самом воздухе, в ауре. Было холодно. И даже в невидимом нашем состоянии по коже бегали мурашки. Но от холода ли? Свет в коридорах погас, и было темно.
Выход наш был в одном из коридоров, откуда все еще доносились звуки борьбы. Когда мы вышли в этот коридор, я готовилась увидеть вновь зверя, раздирающего и загрызающего людей. Но зверь оказался в числе погибших!
Практически сразу за поворотом, спасаемый мной, волчара лежал с многочисленными режущими ранами. Его ледяной взгляд потух и был направлен в потолок.
Выход был свободен. Звуки борьбы доносились из другого конца коридора. Было все еще темно, но могу поклясться, что против десятка охраны этого здания был один человек с парными мечами. Его светлые, блондинистые волосы мелькали то с одной стороны, то с другой. Еще один пациент?
Когда мы были у дверей, я в последний раз взглянула на другой конец коридора. Было уже тихо. В тишине и темноте я разглядела лишь два горящих ледяным светом глаза, направленных точно на меня.
* * *
— Уходите. Я не возьмусь лечить беглого преступника. — Отказывал нам через дверь маг-лекарь.
— Сто золотых. — Я была зверски голодна и мегауставшая, поэтому настроения торговаться не было.
— Как я дорого стою. Польщен. — Прохрипел Лис, все еще висевший на мне.
Мы доползли до дома городского мага, того, что лечил Верома.
Звуки открываемого замка стали медом для моих ушей. В проеме появилось хмурое лицо доктора. Мне пришлось проявить себя и Лиса. Но я все еще была в маске.
— Он останется только до утра.
— Большего и не надо. —
